Аристократ

Не порадовало и сообщение в теленовостях о том, что дорожное движение сегодня будет сильно ограничено из-за проходящего в городе международного саммита, крупнейшего за последние семь лет – и значит, большие автомобильные пробки гарантированы.

Глава третья

Аристократу не свойственно чувство обиды. Если оскорбление нанесено равным, аристократ защищает свою честь. Если же неравный вызвал его неудовольствие, аристократ игнорирует обидчика, исключает его из своих мыслей. Аристократ осуществляет свой собственный суд над другими и над самим собой. Его решения справедливы, поскольку он сам справедлив. Он знает, что его суд – последняя и высшая инстанция. Когда аристократ выносит приговор, он исходит не из внешних общепринятых законов, а только из личных нравственных принципов и из собственного понимания справедливости.

«Кодекс аристократа»

Томас Лонг подошёл к зданию, в котором располагался офис, и у входа его остановил охранник, попросив предъявить пропуск.

Томас Лонг видел этого человека в униформе впервые.

«Да я работаю здесь уже несколько лет! Должно быть, вы сегодня первый день, и меня не знаете», – улыбнулся он.

Охранник не пожелал улыбнуться в ответ, напротив – состроил сердитое лицо и молча посмотрел на Томаса Лонга.

Раз уж слова и улыбки действия не возымели, пришлось лезть в портфель и искать там удостоверение своей личности.

Оно затерялось во множестве бумаг, Томас Лонг даже и не помнил, когда в последний раз доставал его.

Когда, наконец, обёрнутая в пластик карточка была найдена, он снова улыбнулся, показал её охраннику и смело шагнул внутрь.

Но тяжёлая рука опустилась на его плечо, заставив сделать шаг назад и обернуться.

«Что вы мне тут показываете?» – совсем недружелюбно спросил охранник.

«То, что вы просили», – нарочито резко ответил Томас Лонг, не привыкший к грубости охраны.

«По такому пропуску я вас не пущу», – мрачно произнёс охранник и убрал руку с плеча.

В душе Томаса Лонга что-то дрогнуло:

«А что с ним не в порядке, позвольте узнать? Имейте в виду, я из-за вас уже опаздываю».

«На нём нет вашей фотографии», – серьёзно сказал охранник.

«То есть, как это нет? Что значит, нет?» – раздражённо спросил Томас Лонг и внимательно вгляделся в своё удостоверение.

Человек в мундире был прав: там, где раньше было лицо, теперь красовалась красная клякса.

Кровавого цвета краска попала под пластиковую обложку, превратив фотокарточку в безликое пятно – и новое тревожное чувство посетило взволнованное сознание Томаса Лонга.

«Простите, я не заметил… – сказал он охраннику. – Вы можете позвать кого-нибудь из сотрудников нашей компании. Меня все знают и подтвердят, что это мой пропуск».

Охранник что-то сквозь зубы сказал в рацию, и вскоре к ним спустился помощник управляющего директора компании.

«Привет! – Томас Лонг помахал ему рукой. – Тут у нас небольшая проблема с пропуском. Новый охранник, меня не знает и пускать не хочет».

«Доброе утро, господин Лонг», – помощник был сдержанно-холоден.

«Господин? Что это все такие нелюбезные сегодня», – подумал Томас Лонг.

«Это наш сотрудник. Пожалуйста, пропустите его. Идёмте, директор хочет немедленно вас видеть», – сказал помощник, не глядя в глаза.

Томас Лонг встревожился ещё больше, беспокойные мысли закрутились в его голове.

«Хочет видеть? С самого утра? Что-то странное… За несколько лет такое происходит впервые».

Он занервничал ещё сильнее, замечая косые взгляды в свою сторону: и когда поднимались на лифте, и когда шли по коридору, его коллеги лишь молча кивали в ответ на шутливо-дружественные приветствия – и тут же отводили взгляд.

Иные же, напротив, смотрели необычно долго и как будто осуждающе.

Томаса Лонга это смущало, но он пытался успокоить себя:

«Мне это только кажется. Просто с самого утра день не заладился, вот и всё».

Он вошёл в приёмную управляющего директора и невольно посмотрелся в большое зеркало – убедиться, всё ли в порядке в его внешности.

Глава четвёртая

Аристократу свойственна осанка. Для него осанка, естественно приобретённая в детстве, является причиной и следствием чувства достоинства. Даже если в старости его тело сгорблено, в самом его образе чувствуется внутренняя осанка. Аристократ обладает обострённым чувством собственного достоинства и не стесняется демонстрировать его. Его поведение и поступки могут вызывать раздражение окружающих, он же не замечает упрёков.

«Кодекс аристократа»

Если правда, что после тридцати лет мы сами отвечаем за своё лицо, что скрываемые мысли, чувства и желания выдают себя в чертах внешности, то Томаса Лонга следовало бы считать человеком добрым и порядочным.

Достигнув возраста Христа, он сохранил лицо молодым, открытым и непорочным: черты его были неярки, но аккуратны и чисты.

Светло-карие глаза приятно сочетались со слегка загорелой кожей и немного вьющимися каштановыми волосами, не слишком заботливо уложенными, но и не неряшливыми.

В целом, он производил самое положительное впечатление: разве что иногда его нарочито уверенная походка, размеренные жесты, а также манера высоко держать голову могли показаться проявлением некоторой надменности.

Однако достаточно было услышать приветливые, почти извиняющиеся интонации его мягкого глубокого голоса, чтобы понять, что человек он милый и простой.

Простота проявлялась и в одежде: в гардеробе Томаса Лонга не было сверхмодных и дорогих вещей, но одет он всегда был чисто, опрятно и со вкусом.

Элементы одежды и цвета гармонично сочетались в нём и подходили к внешности, а немногие аксессуары были недороги, но выверены.

Благодаря же высокому росту и подтянутой фигуре, говорящей о регулярных занятиях спортом, самые непритязательные вещи смотрелись на нём весьма выигрышно.

Вот и сейчас, изучив своё отражение в этом большом зеркале, висящем в приёмной, Томас Лонг в целом остался доволен своим внешним видом – от утренней заспанности не осталось и следа.

Он постучался, поздоровался и вошёл в кабинет своего руководителя.

«Закройте за собой дверь», – сказала директорша, не отрывая взгляда от каких-то бумаг и не видя, что дверь уже закрыта.

Томас Лонг откашлялся:

«У нас там новый охранник… И вроде дело своё знает. Никак меня пускать не хотел!» – сказал он вымученно весёлым тоном.