Русская Церковь на страже православия в XXI веке

Деяние первое:

«Составился же святой и Вселенский Собор, когда, по высочайшему (?????) повелению, собрались в городе Халкидоне, а именно (?????????, в переводе ДВС опущено – А. Н.):

Пасхазин и Луценций, благочестивейшие (????????????) епископы, и Бонифаций, благочестивейший (????????????) пресвитер, которые занимали место святейшего и досточтимейшего (?????????????, боголюбезнейшего – А. Н.) архиепископа древнего Рима, Льва;

Анатолий, святейший (?????????) архиепископ славного (???????????) города (в ДВС нет – А. Н.) Константинополя, нового Рима;

Диоскор, досточтимейший (?????????????) архиепископ великого города Александрии и прочие святейшие и благоговейнейшие (????????????) епископы, а именно:

Максим Антиохийский, в Сирии;

Ювеналий Иерусалимский;

Квинтиля Ираклейский, в Македонии, занимавший место Анастасия, епископа Фессалоникского;

Фалассий Кесарийский, в Каппадокии;

Стефан Ефесский;

Лукиан Бизийский (Визский), занимавший место Кириака, епископа Ираклейского, во Фракии…»[177 - АСО. 1933. Т. 2. Vol. 1. Pars 1. Р. 56; ДВС. Т. 3. С. 55.].

Здесь во главе первого и полного официального перечня участников Собора мы видим имена папских легатов и епископов первенствующих кафедр, выделенных из всего епископата Церкви еще на предыдущих Соборах. Затем поставлено имя представителя Фессалоникского епископа, который носил титул апостольского викария и не мог не занять особого места. Сразу за ним идут подряд епископы Кесарии, Эфеса и представитель епископа Ираклии Фракийской, после чего следует длинный перечень всех митрополитов и епископов, участвовавших в Соборе.

В том же деянии Собора, в строках, повествующих об открытии соборных заседаний, содержится краткий список главных епископов, занявших места по две стороны от алтарной ограды. Кроме папских легатов, среди воссевших по левую, условно православную, сторону, указываются лишь 4 имени, два из которых – архиепископы Константинополя и Антиохии. И хотя в списке нет имени Ираклийского епископа, крайне показательным для рассматриваемой проблемы является то, как именно перечисляются епископы Кесарии и Эфеса:

«Анатолий, благочестивейший архиепископ царствующего Константинополя, и Максим, почтеннейший архиепископ Антиохийский, и Фалассий, почтеннейший епископ Кесарийский, и Стефан, почтеннейший епископ Ефесский, и прочие почтеннейшие епископы областей (??? ??????????, диоцезов) Восточной, и Понтийской, и Асийской…»[178 - АСО. Т. 2. Vol. 1. Pars 1. Р. 65. ДВС. Т. 2. С. 65.].

Таким образом, для секретариата Халкидонского Собора епископы Кесарии и Эфеса занимали то же положение по отношению к епископам диоцезов Понта и Азии, какое архиепископ Антиохии занимал по отношению к епископам диоцеза Восток.

При открытии второго соборного деяния греческий текст соборных актов вновь дает нам полный перечень участников Собора, который несколько отличается от списка тех же участников в первом деянии количеством имен, на что обратили внимание издатели русского перевода соборных деяний[179 - Там же. С. 221.]. В этом списке после легатов папы, Анатолия Константинопольского и Максима Антиохийского идет епископ Стефан Эфесский. За ним следует Кириак Ираклийский, но это ошибка писца: Кириак на Соборе отсутствовал. На самом деле это – уже знакомый нам Квинтиля, епископ Ираклии Македонской, местоблюститель апостольского викария, Фессалоникского епископа. За Квинтиллом расположено имя Лукиана Визского, представителя епископа Ираклии Фракийской Кириака. Имени Кесарийского епископа нет во всем списке. Вновь та же тенденция: среди епископов Восточной Церкви первое место после условно «патриарших» кафедр занимают столичные епископы Азийского и Фракийского диоцезов (или их местоблюстители)[180 - АСО. 1933. ?. 2. Vol. 1. Pars 2. Р. 3. Здесь и далее мы будем обращаться только к изданию Шварца в тех случаях, когда русский перевод отходит от точного порядка перечисления епископов.].

В начале третьего деяния вслед за легатами, Анатолием Константинопольским и Максимом Антиохийским перечисляются представитель Фессалоникского епископа Квинтиля, а за ним Стефан Эфесский и местоблюститель епископа Ираклии Фракийской Кириака Лукиан Визский. Имя епископа Кесарии Каппадокийской отсутствует как в перечне епископов, так и среди подписей (он временно перешел в разряд подсудимых)[181 - Ibid. Р. 70.].

В перечне епископов на четвертом деянии Собора указаны папские легаты, Анатолий Константинопольский, Максим Антиохийский, представитель Фессалоникского епископа, Стефан Эфесский и представитель Ираклийского епископа[182 - Ibid. Р. 85.].

В пятом деянии, в котором уже равноправно участвуют Ювеналий Иерусалимский и Фалассий Кесарийский, вслед за легатами и епископами первых трех кафедр Восточной Церкви (по понятным причинам отсутствует имя Александрийского епископа) и представителем Фессалоникского епископа следуют имена епископов Кесарии Каппадокийской, Эфеса и представителя епископа Ираклии Фракийской[183 - Ibid. Р. 121; ДВС. Т. 4. С. 41.]. Аналогично в шестом[184 - АСО. Т. 2. Vol. 1. Pars 2. Р. 130-131. ДВС. С. 49.] и восьмом деяниях[185 - АСО. Т. 2. Vol. 1. Pars 3. Р. 3. ДВС. С. 73.]. Та же последовательность сохраняется и в шестнадцатом деянии Собора[186 - АСО. 1937. Т 2. Vol. 3. Pars 3. Р. 99.].

Как видно из перечисленного, статус епископов Эфеса, Кесарии Каппадокийской и Ираклии стоял на Халкидонском Соборе очень высоко и был максимально приближен к статусу первых престолов Церкви, резко выделяясь из массы епархиальных митрополитов. В первом же соборном деянии содержится ясное указание на то, что Эфесская и Кесарийская кафедры воспринимались в качестве главенствующих в пределах своих диоцезов (Азии и Понта).

В завершение, осталось ответить на небольшой вопрос: зачем вообще отцам Халкидонского Собора понадобилось сохранять суд такой инстанции, как экзарх диоцеза, в составе новообразованного Константинопольского Патриархата? Дать точный ответ на этот вопрос, конечно, трудно. Можно предположить с большой долей вероятности, что халкидонские отцы, постоянно подчеркивавшие свое благоговение к памяти «ста пятидесяти отцов», то есть к II Вселенскому Собору, не могли просто сломать установленную теми систему и формально сохранили элемент собственной соборности, собственного суда, а значит, и определенной автономии для диоцезов, вошедших в новую структуру Константинопольской Церкви: напомним, что суд экзарха диоцеза, как и суд Патриарха или митрополита – это не его личный суд, но суд собора епископов под его началом. Система эта, однако, оказалась слишком громоздкой, а потому нежизнеспособной. Впоследствии в византийской истории епископы Кесарии и Эфеса получили титулы, соответственно, «экзарха Понтийского диоцеза» и «экзарха Асийского диоцеза». Это были, конечно, почетные титулования, за которыми не стояло никакой реальной власти. Но не являются ли они отголоском того некогда значительного положения, которым обладали эти престолы, и выражением почтения к нему?

* * *

Итак, исследование правил и деяний IV Вселенского Собора показывает, что они используются Фанаром для оправдания доктрины о якобы наличии у него высшей судебной власти над Поместными Православными Церквами абсолютно неправомерно и без наличия достаточных оснований. Трактовка соборных правил и деяний в угоду концепции восточного папизма основывается на значительных и не подкрепленных доказательствами допущениях; на приписывании отцам Собора собственных заключений и выводов; на игнорировании многочисленных свидетельств, не согласовывающихся с властными претензиями Константинопольской кафедры и прямо эти претензии опровергающих.

Апофеоз восточного папизма[187 - Опубликовано на сайте Православие.ru 10 сентября 2018 г.]

Данная статья ставит своей целью проанализировать выступление Патриарха Константинопольского Варфоломея на Синаксисе архиереев Константинопольского Патриархата, проходившем в Стамбуле 1-4 сентября 2018 г. В своей речи, не оспоренной ни одним епископом Константинопольской Церкви и даже встреченной общим одобрением, Патриарх Варфоломей на официальном церковном уровне провозгласил четко и недвусмысленно догматическое положение о наличии у Константинопольского (или «Вселенского») Патриархата и его Патриархов первенства сакральной, административной и судебно-апелляционной власти во всей полноте Церкви Христовой. Эти положения являются изводом латинской ереси папизма. Развиваемый особенно активно в течение последнего столетия трудами отдельных фанариотских богословов, этот извод получил наименование «восточного папизма», что означает претензию Константинопольского Патриархата на создание модели управления и власти в Православной Церкви, аналогичной Римско-Католической, только на место Римского Папы ставится фигура Константинопольского Патриарха, а на место Римской Церкви – Церковь Константинопольская. Первенство чести, которым в Православной Церкви с XI века обладал Константинопольский Патриарх вместо Римского Папы, в силу места в диптихе Православных Церквей объявляется особой, неведомой Преданию Церкви институцией с властными полномочиями, прерогативами и привилегиями.

Папство восточное

Горько видеть, как после стольких столетий борьбы с римским папизмом Константинопольская Церковь сама впадает в ту же ересь, в тот же соблазн. Навязывание своей власти над полнотой православия со стороны Фанара, как в свое время и со стороны Рима, является самонадеянной и горделивой попыткой отобрать полномочия у Главы Церкви – Господа нашего Иисуса Христа, пересмотреть апостольскую и святоотеческую экклезиологию, стать над Церковью, разрушить канонический строй Церкви и лишить Поместные Церкви той подлинной свободы, которая всегда являлась столь характерной и отличительной чертой святого православия. Папизм Фанара пытается свести на нет и обессмыслить подвиг противостояния западному папизму, обагренный кровью мучеников и страданиями исповедников православной веры.

Итак, в своей речи Патриарх Константинопольский Варфоломей озвучил следующие тезисы[188 - См. публикацию на сайте «Ukrainian Orthodox Church of the USA». URL: https://www.uocofusa.org/news_l 80901_1.html]:

«Для православия Вселенский Патриархат служит закваской, которая «заквашивает все тесто» (Гал. 5:9) Церкви и истории» («Ihe Ecumenical Patriarchate is, for Orthodoxy, a leaven «which leavens the whole lump» (cf. Gal. 5.9) of the Church and of history»).

Понятно, что хотел выразить этими словами Константинопольский Патриарх: его Патриархат – это особая сакральная институция, особая сила, формирующая, подобно закваске для теста, саму Церковь и историю. Однако трудно представить более неудачную цитату. Сказанное в ней говорится святым апостолом Павлом в контексте упрека, адресуемого… галатам. Святитель Иоанн Златоуст объясняет это место так: «Так и вас эта небольшая погрешность, оставленная без исправления, может преодолеть и увлечь совершенно в иудейство, подобно тому, как закваска (заквашивает) тесто». А вот толкование блаженного Феофилакта Болгарского: «Это, казалось бы, ничтожное обстоятельство наносит существенный вред. Ибо как закваска, хотя бы и малая, сама собой заквашивает и изменяет все тесто, так и обрезание, хотя составляет одну только заповедь, вовлекает вас в иудейство во всей его полноте». Сравнить роль своего Патриархата в Церкви с обрезанием, увлекающим в иудейство, – это, конечно, сильно. Но по сути, повторимся, понятно, что Патриарх Варфоломей хотел сказать.

Далее по тексту своего выступления Предстоятель Константинопольской Церкви не раз подчеркивает ее, а значит и своего престола, особое сакральное место во всей Православной Церкви:

«Как первый престол православия Вселенский Патриархат несет пророческое служение, проповедуя тайну Соборной Церкви во Христе Иисусе во всем мире во все времена» («As the First Throne of Orthodoxy, the Ecumenical Patriarchate exercises a prophetic ministry, extending the mystery of the Catholic Church in Christ Jesus throughout the world in each era»).

««В начале было Слово… В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин. 1:1,4). Начало Православной Церкви – Вселенский Патриархат, «в нем жизнь, и эта жизнь есть свет Церквей». Покойный митрополит Гортинский и Аркадийский Кирилл, возлюбленный иерарх Матери-Церкви и мой друг, был прав, когда подчеркивал, что «православие не может существовать без Вселенского Патриархата»» («1/7 the beginning was the Word… in him was life, and the life was the light of men. (John 1.1,4) The beginning of the Orthodox Church is the Ecumenical Patriarchate; in this is life, and the life is the light of the Churches. The late Metropolitan Kyrillos of Gortyna and Arcadia, a beloved Hierarch of the Mother Church and personal friend, was right to underline that «Orthodoxy cannot exist without the Ecumenical Patriarchate»»).

Патриарх Варфоломей везде, казалось бы, ведет речь о Патриархате, а не о Патриархе Константинопольском. Однако мы видим выше важную оговорку: Вселенский Патриархат «как первый престол православия». То есть речь идет даже не об исключительных правах и привилегиях Константинопольской Церкви, что было бы не меньшим отступлением от церковной истины, но именно о «первом престоле православия», как в Римско-Католической Церкви – об «апостольском престоле».

Итак, согласно Патриарху Варфоломею и принявшему без всяких споров его доктрину Синаксису архиереев Константинопольской Церкви, Константинопольский престол обладает исключительным, уникальным положением и прерогативами в Церкви, которыми не обладает ни один престол или Поместная Церковь. Условием самого существования Вселенской Церкви является присутствие в ней Константинопольского престола, то есть наличие его в Церкви – критерий истинности последней. Без этого престола невозможно существование православия. Он есть та закваска, которая формирует саму Церковь Христову и историю. Константинопольский престол – это мистическое начало Православной Церкви, подобно тому, как Бог-Слово – в начале всего. И как во Христе есть жизнь, являющаяся Светом человекам, так и Константинопольский Патриархат обладает особой, присущей только ему жизнью, являясь светом остальных Церквей. Отсюда логично вытекает и положение о том, что Патриарший престол Константинополя обладает уникальным, присущим только первому престолу православия правом экстерриториального всеобщего учительства во всем мире во все времена.

Административные папистские притязания Константинопольского Патриарха выражены в его речи в таких словах:

«Вселенский Патриархат… обладает канонической юрисдикцией и всеми апостольскими привилегиями в своей ответственности не только за сохранность единства и взаимообщения Поместных Церквей, но и за общее распространение православия в современном мире и в исторической перспективе. В этом качестве Вселенский Патриарх как глава Православного Тела созвал в июне 2016 года Святой и Великий Собор на Крите, величайшее церковное событие последних лет», («…the Ecumenical Patriarchate… enjoys canonical jurisdiction and all apostolic privileges in its responsibility for safeguarding the unity and communion of the local Churches but also for the overall journey of Orthodoxy in the contemporary world and history». In this spirit, as President of the body of Orthodoxy, the Ecumenical Patriarch convened the Holy and Great Council in Crete in June 2016, the greatest ecclesiastical event in recent years»).

«Вселенский Патриархат несет ответственность за приведение дел в церковный и канонический порядок, потому что он один обладает канонической привилегией, а также молитвой и благословением Церкви и Вселенских Соборов исполнять этот верховный и исключительный долг как заботливая Мать и родительница Церквей. Если Вселенский Патриархат откажется от этой обязанности и покинет межправославную сцену, Поместные Церкви станут «как овцы, не имеющие пастыря» (Мф. 9:36), расходующие свою энергию в церковных начинаниях, которые смешают смирение веры и надменность власти». («The Ecumenical Patriarchate bears the responsibility of setting matters in ecclesiastical and canonical order because it alone has the canonical privilege as well as the prayer and blessing of the Church and the Ecumenical Councils to carry out this supreme and exceptional duty as a nurturing Mother and birth-giver of Churches. If the Ecumenical Patriarchate denies its responsibility and removes itself from the inter-Orthodox scene, then the local Churches will proceed «as sheep without a shepherd» (Matt. 9.36), expending their energy in ecclesiastical initiatives that conflate the humility of faith and the arrogance of power»).

Итак, административная власть Константинопольского престола в Церкви, согласно доктрине восточного папизма, включает в себя:

а) Апостольскую привилегию и церковно-правовую юрисдикцию над всей Церковью в вопросах сохранения церковного единства и общения Поместных Церквей, то есть, говоря без высокого фанариотского стиля, именно Фанар является апостольски установленной кафедрой, общение с которой определяет принадлежность той или иной Поместной Церкви к единству Православной Церкви как таковой, и общение Поместных Церквей происходит через Константинопольскую кафедру. Термин «каноническая юрисдикция» подчеркивает подчиненное положение Поместных Церквей Фанару в данной схеме.

б) Константинопольский престол является главой или «президентом Православной Церкви», исключительной прерогативой которого является созыв Всеправославных (читай и Вселенских) Соборов.

в) Константинопольский престол наделяет себя самыми неопределенными, но эксклюзивными правами «приведения дел в церковный и канонический порядок». Специально подчеркивается, что на это имеет право во всей Церкви «лишь он», а источником его «канонической привилегии» является «молитва и благословение Церкви и Вселенских Соборов». То есть фактически провозглашается его неограниченная власть во всей Православной Церкви, поскольку все в ней совершающееся можно отнести к церковному порядку. Особо подчеркивается власть Фанара в канонических вопросах. Установление церковного и канонического порядка во всей Церкви – верховная (supreme), то есть имеющая характер высший и непререкаемый, обязанность Константинопольской кафедры.

г) Константинопольская Церковь есть Мать и Родительница Церквей. Не до конца понятно, что здесь хотел сказать Патриарх Варфоломей: то ли что только он обладает эксклюзивной властью предоставлять автокефалию любым новым Поместным Церквам во всем мире, то ли что все Поместные Церкви имеют Константинопольский Патриархат источником своего происхождения и бытия. Исходя из других материалов Синаксиса, одно ясно несомненно: Константинопольский Патриарх объявляет исключительно себя во всем православном мире обладателем права предоставлять и признавать автокефалию возникающих Поместных Церквей, при этом определяя и изменяя канонические границы уже существующих.

д) Наконец, вершина всего – это утверждение, что в отсутствие Вселенского Патриархата Поместные Церкви станут «как овцы, не имеющие пастыря». То есть Константинопольский престол объявляется верховным пастырем всей Православной Церкви, по отношению к которому Поместные Церкви со всеми своими Патриархами и Предстоятелями – просто пасомые, овцы, слушающие глас пастыря.

Последней привилегией, которой наделил свою кафедру Патриарх Варфоломей, является высшая церковная судебно-апелляционная власть в Церкви Христовой:

«Мы полагаем, что все архиереи, несущие свое служение в юрисдикции Вселенского Престола, очень хорошо знают, что IV Вселенский Собор, помимо прочих решений, удостоил Константинопольский престол исключительной привилегии «права на апелляцию» (ekklitori) определениями 9-го и 17-го канонов. В истории Матери-Церкви на протяжении столетий записаны многочисленные примеры осуществления этого права апелляции со стороны иерархов и духовенства других юрисдикций. Достойно упоминания мнение канониста Миодрага Петровича о том, что «лишь архиепископ Константинополя имеет привилегию судить и разрешать конфликтные ситуации среди епископов, духовенства и митрополитов других Патриархов» (Номоканон в 14 титулах и византийские комментаторы, с. 206)». («…We imagine that all of the Hierarchs serving within the jurisdiction of the Ecumenical Throne know very well that the 4

Ecumenical Council, among other decisions, honored the exceptional privilege of «the right to appeal» (ekklitori) of the Throne of Constantinople with the decrees of its 9

and 17

Canons. Numerous instances of the exercise of this right to appeal by Hierarchs and clergy of other jurisdictions have been recorded through the centuries in the historical journey of the Mother Church. Worthy of mention here is the determination of the canonist Miodrag Petrovic, that «the Archbishop of Constantinople alone has the privilege to judge and adjudicate conflicts of bishops, clergy and metropolitans of other patriarchs.» (Nomocanon on the 14 Titles and the Byzantine Commentators, p. 206)»).

«Преосвященный епископ Авидский Кирилл, профессор Национального Афинского университета им. Каподистрии, благочестивый знаток печатного и устного слова, в своем выступлении, озаглавленном «Право на апелляцию: исторические, канонические и богословские перспективы», рассмотрит уникальную привилегию Константинопольской Церкви принимать апелляции от иерархов и духовенства, ищущих убежища из всех Поместных Православных Церквей». («The right reverend Bishop Kyrillos of Abydos, Professor at the National and Capodistrian University of Athens, a devout scholar of the written and spoken word, will address the unique privilege of the Church of Constantinople to receive the appeal of Hierarchs and clergy seeking refuge from all local Orthodox Churches in his presentation, entitled «The Privilege of Eccliton (Right to Appeal): Historical, Canonical and Theological Perspectives.» We gladly await his analysis of this subject»).