Русская Церковь на страже православия в XXI веке

Столь выпукло выраженное учение о привилегиях и полномочиях Константинопольского Престола несет в себе явственную печать римо-католического учения о папстве. Конечно, есть и разница, но множественное сходство и родство двух догматических доктрин отчетливо указывает на то, что мы имеем дело с двумя подвидами одного и того же лжеучения.

Рассмотрим римо-католический взгляд на папство.

Папство классическое, римское

Догматическая конституция «Pastor Aeternus» I Ватиканского Собора гласит:

«Для того, чтобы епископат был един и неразделим, чтобы, благодаря тесному и взаимному единению понтификов, все множество верующих сохранялось в единстве веры и общения, ставя блаженного Петра во главе всех остальных апостолов, Он заложил в его личности прочное начало и зримый фундамент (perpetuum principium ас visibile fundamentum) этого двойного единства…

Всегда существовала необходимость, чтобы именно к Римской Церкви, «соответственно ее высшему происхождению», обратилась каждая Церковь, то есть все верные, для того чтобы стать в этом святейшем престоле, откуда проистекают на всех «правила достойного общения», как члены, соединенные с главой единством одного тела…

Мы обновляем решение Вселенского Флорентийского Собора, который обязал верных исповедовать, что «святейший апостольский престол и папа обладают первенством по всей земле; то, что Папа Римский является… главой всей Церкви, отцом и учителем всех христиан; что ему… Господом Иисусом Христом доверена полная власть пасти, управлять и руководить всей Церковью, как говорят акты Вселенских Соборов и святые каноны»…

Пастыри всех чинов и всех обрядов и верные, каждый в отдельности и все вместе, должны находиться в иерархическом подчинении и истинном послушании в вопросах, касающихся не только веры и нравственности, но и порядка и управления Церковью, распространенной по всему миру. Также, сохраняя единство общения и исповедания веры с Папой Римским, Церковь является одним стадом с одним пастырем…

Так как Божественное право апостольского первенства ставит Папу Римского надо всей Церковью, мы учим и провозглашаем также, что он является верховным судьей верных и что во всем, что касается церковной юрисдикции, можно апеллировать к его суду…

Апостольское первенство, которым Папа Римский… обладает во Вселенской Церкви, включает также верховную власть учительства».

Апологет папства Жозеф де Местр писал: «Папа необходим. Он – единственный и исключительный отец христианства… Без него исчезает единство, а значит, и Церковь»[189 - Цит. по: Гергей Е. История папства. М., 1996. С. 9.].

Таким образом, сущностно в лжеучении о первенстве власти Константинопольского Патриархата не обретается ничего принципиально нового.

Прелюбодейная ересь Константинопольского Патриархата[190 - Опубликовано на сайте «Русская народная линия» 11 сентября 2018 г.]

Термин «прелюбодейная ересь» был введен преподобным Феодором Студитом и его сподвижниками в конце VIII – начале IX века в отношении ситуации, сложившейся вокруг признания по икономии развода и повторного брака Византийского императора Константина VI со стороны святых Константинопольских Патриархов Тарасия и Никифора. Эта ситуация разрешилась благополучно: студиты примирились с Константинопольской Патриархией, а их обвинения в адрес священноначалия в ереси были преданы забвению. Однако сам термин «прелюбодейная ересь», понимаемый как отказ от установленных в Священном Писании и святых канонах норм благочестия в вопросах церковного брака, вполне применим к одному из решений августовского Синода Константинопольского Патриархата, опубликованному уже в дни проведения в Стамбуле Синаксиса архиереев Константинопольского Патриархата с 1 по 4 сентября 2018 г.

Прежде чем говорить об этом решении по существу, стоит обратить внимание на удивительный канонический парадокс: в Константинопольском Патриархате решающий голос и полнота власти принадлежит не Синаксису, представляющему всех правящих архиереев Константинопольской Церкви и имеющему лишь совещательное значение, а узкой корпорации во главе с Патриархом. Эта корпорация сама же и кооптирует собственных членов, что очень удобно, исходя из логики фанариотства: пополнять свои ряды отщепенцами от всех остальных Православных Церквей по всему миру, обеспечивая видимость «вселенскоcnb» своему Патриархату, имеющему микроскопическую каноническую территорию, и при этом оставляя полноту власти в руках немногочисленной группы этнических греков, убежденных в абсолютном превосходстве и доминировании Константинопольского престола как над иными Поместными Церквами, так и над «неполноценными» иерархами собственной.

Итак, как сказано выше, в августе 2018 г. Синод Константинопольского Патриархата принял весьма серьезное решение. Это решение провозгласило кардинальное новшество как в сфере канонической, так и в церковном учении (а именно в области нравственного и пастырского богословия). Мимо введения этого новшества невозможно просто пройти, отвернув голову. Оно заключается в разрешении вдовым и оставленным супругой священникам на вступление во второй брак. Подобное постановление стало поистине революционным для Православной Церкви. Ранее на такое решались только другие церковные революционеры: поддержавшие советизацию Церкви и раскрепощение христианской морали раскольники-обновленцы в 1920-е годы. Ниже рассмотрим, каково учение о браке пресвитеров и, в особенности, о втором браке Священного Писания и Священного Предания Церкви Христовой.

Норма о браке пресвитеров (священников) установлена в Новом Завете. Святой апостол Павел в Послании к Титу (1:6) дает ясное указание: пресвитер должен быть «непорочен, муж одной жены». Первое непосредственно связано со вторым. Толкуя эти слова из Послания к Титу, святитель Иоанн Златоуст поясняет: «В самом деле, кто не сохранил никакого расположения к умершей (жене), как может тот быть хорошим предстоятелем? Какому только не подвергнется он порицанию? Ведь все вы знаете, что, хотя законами и не запрещено вступать во второй брак, однако это дело подвергается многим нареканиям. (Апостол) желает, чтобы начальствующий не подавал подчиненным никакого повода к нареканиям, потому и говорит: «если кто непорочен», т.е. если жизнь его свободна от нарекания, если никто не мог упрекнуть его в (дурной) жизни».

На второй брак Церковь всегда смотрела как на нравственное несовершенство, терпимое, но не являющееся примером для подражания в христианском обществе. О втором браке вдовцов и оставленных супругой святитель Епифаний Кипрский писал: «Церковь терпит это ради человеческой слабости». Святитель Василий Великий в своем 4-м правиле повелевает отлучать вступающих во второй брак на один год. Святитель Никифор Исповедник – между прочим, Патриарх Константинопольский – во 2-м правиле, также входящем в принимаемый всею Церковью канонический сборник, указывает: «Второбрачного не следует венчать, но следует наказать отлучением от пречистаго таинства на два года».

Что касается пресвитеров, то им прямо запрещено состоять во втором браке священными канонами Святой Церкви, а именно: 17-м правилом святых Апостолов (а 18-е правило святых апостолов запрещает священнику даже в жены брать вдовицу или разведенную), 3-м правилом Шестого Вселенского Собора, 12-м правилом святителя Василия Великого. 26-й канон святых апостолов и 1-й канон Неокесарийского Собора особо проговаривают запрет на вступление в брак пресвитеров после рукоположения, а 7-м каноном Неокесарийского Собора пресвитеру воспрещается даже присутствовать на брачном празднике мирян-второженцев.

Невиданное деяние Синода одной из Поместных Православных Церквей, как уже было сказано выше, является не только попранием церковных канонов. Это подлинно ересъ, прелюбодейная ересь, поскольку для пресвитера второй брак есть вид прелюбодеяния. Решение Константинопольской Церкви прямо искажает церковное учение о нравственном достоинстве священного сана, о церковном браке (в части о браке клириков), то есть является именно ересью, подобно обязательному целибату для священников Римской Церкви, к которому многие отцы обоснованно относились как к одной из латинских ересей. Разница, однако, в том, что если латинский целибат является уклонением в сторону чрезмерной и неверно понимаемой нравственной строгости и целомудрия, то греко-фанариотская прелюбодейная ересь – наоборот, падением в сторону нравственной распущенности и вседозволенности для духовенства. Ничего фантастического нет в предположении, что уже раз отвергшие Священное Писание и апостольские правила фанариоты окончат благословением гей-союзов – тем более, что один из иерархов Константинопольского Патриархата недавно подвел под это теоретическое обоснование.

Поразительным является и то, сколь тесно папизм Константинопольского престола переплетен с делом защиты новоявленной прелюбодейной ереси. Совсем недавно Патриарх Варфоломей предпринимал все усилия, нарушал все возможные регламенты и договоренности, прибегал к угрозам и ломал через колено Поместные Православные Церкви, заставляя принять участие в так называемом Критском соборе. Несмотря на то, что в этом соборе не приняли участие четыре Поместные Церкви, представляющие абсолютное большинство православных христиан, он с фанатичным упорством в течение уже двух лет навязывает Критский собор в качестве «величайшего события церковной истории» после эпохи Вселенских Соборов, в качестве «Великого и Святого», имеющего всеправославный авторитет. И после того, как на этом навязываемом самим же Константинополем всей Церкви соборе участвовавшие в нем Церкви сказали категорическое «нет» попытке Патриарха Варфоломея протащить вопрос о втором браке священнослужителей, тот ничтоже сумняшеся проводит этот вопрос через Синод собственного Патриархата. Тем самым Константинопольский Патриархат ясно продемонстрировал, что считает свое мнение выше позиции всей Церкви (под которой сам же подразумевает позицию Критского собора), а решение своих органов – выше даже таких соборов, за которыми признает статус всеправославных. Это уже в чистом виде копия римско-католического папизма, в системе координат которого папа почитается выше Вселенского Собора.

Завершая этот краткий обзор одного из целой чреды последних деяний Константинопольского Патриархата, стремительно разрывающих его связь с православием, необходимо подвести нелицеприятный итог. Одобрив введение второго брака для священников, Патриарх и Синод Константинопольской Церкви решительно разорвали с апостольским Преданием, выраженным в богодухновенном наставлении святого апостола Павла и Апостольских правилах. Апостольское преемство, как известно, выражается не только в преемстве апостольской благодати по хиротонии, но и в преемстве апостольского учения. И в этом смысле Константинопольская Церковь лишает себя права именоваться Апостольской.

6 января 2019 г. – новая ступень раскола[191 - Опубликовано на сайте «Русская народная линия» 16 января 2019 г.]

6 января 2019 г. войдет в историю Православной Церкви как одна из трагических страниц. Патриархом Константинопольским Варфоломеем была нанесена новая рана Церкви Христовой, сделан еще один шаг по углублению раскола между Константинопольским Патриархатом и телом вселенского православия. Сослужив с ложным «митрополитом» Киевским Епифанием, а точнее, светским человеком и раскольником Сергеем Думенко, Варфоломей со всем своим епископатом вступил в то гибридное раскольническое образование, слепленное из двух украинских расколов («УПЦ КП» и «УАПЦ»), создание которого он сам же «благословил» через синодальное решение Константинопольского Патриархата и личное участие его представителя митрополита Галльского Эммануила. Центром исключительно политического и русофобского раскола является отныне не резиденция одного из украинских расколовождей Денисенко и Малетича или новоявленного зиц-председателя ПЦУ («Православной церкви Украины») Думенко.

Этим центром теперь является бывший православный храм святого Георгия в стамбульском районе Фанар. Почему бывший? Потому что невозможно более почитать храмом место, оскверненное кощунственной «литургией», совершенной в сослужении не имеющего священного сана схизматика. Осознавать это больно для православного сердца. Но разве не еще больнее нам, чадам Русской Православной Церкви, было осознавать факт осквернения великой общерусской святыни – Киевского Владимирского собора, захваченного в 1992 году филаретовскими раскольниками?

Кроме того, официальным документом, указывающим на неразрывную и органическую связь украинского раскола с его новым главой, Варфоломеем Архондонисом, является сам беззаконный «томос» об учреждении якобы автокефальной ПЦУ, врученный Епифанию Думенко в тот же день, 6 января 2019 г. Уже много написано о том, что этот «томос» дает украинским раскольникам не автокефальный статус, а ставит их в положение жестко подчиненной стамбульскому епископу митрополии. И это ясно свидетельствует не только о подтасовке и обмане со стороны Варфоломея в рамках изначально нечистой игры, но и о том, что Константинопольский Патриарх таким образом задокументировал свою прочную связь с расколом и возглавление его. Не только риторически верным, но и канонически выверенным является заявление отца Александра Волкова, главы пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси Кирилла: Варфоломей «поддерживает и уже даже возглавляет раскол».

Евхаристическое общение с раскольниками, в которое вступил Варфоломей и служившие с ним иерархи Константинопольского Патриархата, классифицируется священными и богодухновенными канонами Православной Церкви как тяжкое каноническое преступление. Так, 10-е апостольское правило говорит: «Аще кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы то было в доме: таковый да будет отлучен». 11-е апостольское правило: «Аще кто, принадлежа к клиру, с изверженным от клира молитися будет: да будет извержен и сам». 2-е правило Антиохийского Собора: «Аще же кто из епископов, или пресвитеров, или диаконов, или кто-либо из клира, окажется сообщающимся с отлученными от общения: да будет и сам вне общения церковного, яко производящий замешательство в чине церковном». 4-е правило Антиохийского Собора: «Аще который епископ, изверженный от сана собором, или пресвитер, или диакон своим епископом, дерзнет соверши™ какую-либо священную службу… таковому отнюдь не позволяется, на другом соборе, ни надежду восстановления в прежний чин имети, ниже до принесения оправдания допущену быти. Но и все сообщающиеся с ним да будут отлучены от Церкви, и наипаче, когда, зная осуждение, произнесенное противу вышереченных, дерзнуть имели общение с ними». 9-е правило Карфагенского Собора: «Аще который епископ, или пресвитер, приимет в общение праведно изверженных за свои преступления из Церкви: да будет и сам повинен равному осуждению…».

Константинопольский Патриарх не легитимировал схизму, но делегитимировал себя. Не раскольники стали частью Церкви Христовой, но Константинопольский Патриархат – расколом. Причем не новым расколом, а частью уже существующего, церковное осуждение которого ранее признавал сам Варфоломей совершенно свободно и без всякого принуждения. Вот, например, какой была реакция Константинопольского Патриарха на решение Архиерейских Соборов Русской Православной Церкви о низложении бывшего Киевского митрополита Филарета Денисенко в 1992 г. и об анафематствовании последнего в 1997 г.: «Наша Святая Великая Христова Церковь, признавая полноту исключительной по этому вопросу компетенции Вашей Святейшей Русской Церкви, принимает синодально решенное о вышесказанном» (1992 г.); «Получив уведомление об упомянутом решении, мы сообщили о нем иерархии нашего Вселенского Престола и просили ее впредь никакого церковного общения с упомянутыми лицами не иметь» (1997 г.). Воистину, «от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12:37).

Еще одной новой вехой не только в развитии фанариотско-украинского раскола, но и в эволюции еретического учения восточного папизма стал сам текст «томоса» Константинопольского Патриарха. В нем он выразил многочисленные претензии на статус главы всей Церкви, на особые властные права и полномочия над Поместными Церквами. В основном эти претензии повторяют то, что уже заявлялось самим Варфоломеем, некоторыми его предшественниками, фанариотскими авторами, разрабатывающими эту чуждую Преданию Церкви доктрину. Однако есть одно место в «томосе», которое показывает совершенно новую ступень в притязаниях «восточного папы». Это раздел об особой судебной апелляционной власти Константинопольской кафедры над Православной Церковью. На первый взгляд, текст повторяет старую претензию. Однако внимательное его прочтение указывает на существенный сдвиг позиции Фанара в сторону ужесточения своих властных амбиций: «…сохраняется право всех архиереев и иного духовенства на апелляционное обращение к Вселенскому Патриарху, который имеет каноническую ответственность принимать безапелляционные судебные решения для епископов и иного духовенства Поместных Церквей, согласно 9-му и 16-му (нашумевшая опечатка – на самом деле, речь идет о 17-м – А. Н.) священным канонам IV Халкидонского Вселенского Собора».

Здесь обращает на себя внимания следующий аспект.

Если ранее фанариотские апологеты просто заявляли о якобы праве Константинопольского Патриарха принимать апелляции от епископов других Поместных Церквей, то теперь судебные решения этого Патриарха официально объявляются еще и «безапелляционными». Это совершенно новое слово для папистской доктрины Фанара, еще более превращающее его претензии из антиканонических в еретические именно догматически. Что означает, что на судебные решения Константинопольского престола в отношении духовенства всех Поместных Церквей не может быть никакой апелляции? Это значит, что в воображении фанариотов никто и ничто, даже Всеправославный и Вселенский Соборы не вправе пересматривать решения Константинопольского Патриарха. Его судебная власть считается выше Вселенского Собора, что непосредственно роднит эту доктрину с учением римокатолицизма о папстве, выраженным в догматической конституции I Ватиканского Собора «Pastor Aeternus»:

«Мы учим и провозглашаем также, что он (папа) является верховным судией верных и что во всем, что касается церковной юрисдикции, можно апеллировать к его суду. Суд Святейшего Престола, выше которого нет никакой власти, не должен никем ставиться под сомнение, и никто не имеет права осуждать его решения. Поэтому уклоняются с пути истинной веры те, кто утверждает, что позволено апеллировать к Вселенскому Собору по поводу решений Папы Римского, как если бы этот Собор был авторитетом более высоким, чем папа» (Гл. 3).

Чтобы суд Константинопольской кафедры был безапелляционным в масштабах Вселенской Церкви, он и должен быть судом Вселенской Церкви, судом последним. Раз не может быть его оспаривания, значит, он должен быть безошибочным, непогрешимым, ибо в Церкви не может быть институционального закрепления возможной ошибочности, несправедливости и неправедности, поскольку полнота Церкви свята и непогрешима. Это значит, что высшая и неоспариваемая судебная власть над всей Церковью, в Церкви и от имени Церкви должна быть институализирована в конкретной кафедре, по мысли фанариотов – в Константинопольской. Но тогда из этого следует, что данная кафедра должна обладать определенными свойствами, принадлежащими всей Вселенской Церкви. В случае с судебной властью – Святостью (непогрешимостью) и Соборностью (кафоличностью, вселенскостью). И это также звучит очень созвучно – не совпадая во всех деталях, разумеется – с римо-католической еретической доктриной папства, учащей, что папа в определенных вопросах обладает «той безошибочностью, которой Божественный Искупитель благоволил наделить Свою Церковь» (Pastor Aeternus, гл. 4).

Незаконное приписывание Константинопольскому престолу права на высший апелляционный суд в отношении епископов и клириков других Поместных Церквей основывается на тенденциозном и безосновательном перетолковании 9-го и 17-го правил IV Вселенского Собора. Эти правила упоминают о праве епископов и клириков, недовольных судом областного митрополита, обращаться вариативно либо к суду экзарха диоцеза, либо к суду Константинопольского Патриарха. Под экзархами диоцезов в канонах подразумеваются именно экзархи диоцезов, то есть ряда больших церковных округов, которые решением IV Вселенского Собора признаны за Константинопольской кафедрой. Ложное толкование некоторых константинопольских канонистов состоит в отождествлении этих экзархов с другими Патриархами и, соответственно, в приписывании Константинополю права вмешательства в судебные дела над епископами иных Поместных Церквей.

Самовольное наделение Константинопольской кафедры мнимыми «правами» также все более приближает учение восточных папистов к доктрине папистов западных, учащих о «полной и верховной юрисдикции надо всей Церковью» Папы Римского, о его власти «обычной» и «непосредственной» «надо всеми Церквами и каждой в отдельности, как надо всеми и каждым в отдельности пастырями и верными» (Pastor Aeternus, гл. 3). Понятно, что учение Фанара не раскрылось еще во всей полноте, подобно учению Рима. Однако направление и тенденция очевидны. Как и то, что мы имеем дело с двумя видами одного рода папистской ереси, которые вряд ли когда-нибудь стопроцентно совпадут, что не отменяет их родового и типологического единства.

На что еще решится бывший первенствующий по чести Патриарх православного мира? Трудно что-либо прогнозировать, тем более, что его поведение становится все более волюнтаристским и непредсказуемым. И уж точно не имеющим никакого отношения к возвещаемой Церковью Христовой евангельской истине.

С больной головы на здоровую[192 - Опубликовано на сайте «В защиту единства Русской Православной Церкви» (edinstvo.patriarchia.ru) 20 апреля 2019 г.]

Не секрет, что не только для чад Русской Православной Церкви, но и ревнителей православия во всей полноте Церкви Христовой тяжелым ударом стала, мягко говоря, соглашательская и попустительская позиция большинства обителей издревле чтимой церковным народом Афонской Горы в связи с последовавшими с конца августа 2018 г. чудовищными действиями Константинопольского Патриархата по признанию украинского раскола и вступлению в полное церковное общение и единство, включая литургическое, с раскольниками. Константинопольский Патриархат грубейшим образом попрал все канонические и нравственные нормы, не «узаконив» раскол, а повергнув себя в беззаконную раскольническую пучину, поддержав светских гонителей страждущей Церкви на Украине, покрывая захваты святых храмов, избиения и оскорбления священнослужителей и верных со стороны воинствующих схизматиков, грубо вторгнувшись в самую сердцевину Русской Православной Церкви и оправдывая свои беззакония проповедью догматической ереси «восточного папизма» – чуждого лжеучения о главенстве Константинопольского Патриарха над всем Телом Христовым – Святой Церковью – и мнимых правах судить и отменять суды, решить и вязать над всеми Поместными Церквами. Также, поправ установленную Господом в Священном Писании (1 Тим. 3:2) и закрепленную в святых канонахнорму о единобрачии пресвитеров и диаконов, Синод Константинопольского Патриархата разрешил второбрачие белого духовенства, повторив позорный путь раскольников-обновленцев 20-х годов XX века и почитая себя, очевидно, уже выше не только святые каноны Вселенских Соборов, но и Того, Кто говорил устами святого апостола Павла.

Сам факт того, что святогорское сообщество, авторитет которого зиждился прежде всего на убежденности в его непоколебимой верности догматам и канонам православия, не только продолжило поминовение и признание своим предстоятелем явного ересеучителя и расколовождя Варфоломея, утерявшего право именоваться православным патриархом после соединения с анафематствованным сборищем, но и обошло малодушным молчанием вопиющий раскол, устроенный в православии руководством Поместной Церкви, к которой это сообщество принадлежит, – сам этот факт уже вызвал печаль и недоумение у православного народа. Что же можно сказать об участии представителей некоторых афонских обителей (и даже настоятеля монастыря Ксенофонт!) в состоявшемся в Киеве, на канонической территории Русской Православной Церкви, подлинно сатанинском действе «интронизации» лжемитрополита Думенко («Епифания») при живом и здравствующем Блаженнейшем Митрополите Киевском и всея Украины Онуфрии – действе, в котором эти афониты, участвуя в кощунственной пародии на Божественную литургию, вместе с самосвятами, анафематствованными и запрещенными лжеепископами подвергли осквернению великую святыню русского православия, собор Святой Софии Киевской. И какими словами можно описать принятие и даже допущение до «служения» в стенах ряда монастырей Святой Горы делегации украинских схизматиков? К сожалению, даже обители, не допустившие прямого осквернения своих святынь раскольниками, остались в полном церковном общении как с расколовождем Варфоломеем, так и с теми монастырями, которые пали в общение и экклезиологическое соединение с расколом.

Если предыдущие печальные действия и бездействия большой части афонской братии можно еще объяснить тем, что они были запуганы и принуждены против своей воли Варфоломеем и стоящими за ним политическими антиправославными силами, то опубликованное 28 февраля 2019 г. заявление четырех афонских монастырей (Великой Лавры, Иверона, Кутлумуша и Нового Эсфигмена) стало свидетельством не только соучастия, но и активного идеологического единомыслия братии перечисленных обителей с еретической, раскольнической и ультранационалистической доктриной верхушки Константинопольского Патриархата. Рассмотреть каждый аспект этого чрезвычайно длинного, сбивчивого и вместе с тем велеречивого документа не представляется целесообразным. Однако на некоторых утверждениях данного заявления остановиться необходимо. Его авторы начинают с того, что кратко и спокойно, как будто речь идет о чем-то само собою разумеющемся, описывают устроенное Фанаром антиканоническое вторжение на ограждаемую священными правилами территорию Русской Церкви, признание им украинских раскольников и вхождение с последними в литургическое общение и соединение в качестве «предоставления автокефалии Украине и последовавших за ним церковных действий». Причем эти беззакония именуются в заявлении четырех афонских обителей «реализацией ряда канонических обязательств Вселенского Патриархата и актуализацией его определенных прав, как первопрестольной Церкви, на основании канонов и настоящего порядка Церкви, как это учреждено и существует в веках»[193 - URL: https://www.blagogon.ru/news/634/print].

В этих нескольких предложениях «прекрасно» все. Во-первых, неприкрытое признание сугубо политического характера предоставления так называемой «автокефалии», которая дается не Украинской Православной Церкви (не желающей и ни о чем таком не просившей), а «Украине», то есть государству. Это деяние, невиданное в истории как церковной, так и государственной, неслыханное в своем абсурде и беззаконности, описывается в заявлении от 28 февраля 2019 г., повторимся, как нечто само собою разумеющееся.

Во-вторых, «церковными действиями» объявляются профанация священной литургии, сослужение с раскольниками, попрание святого мира, врученного в святотатственные руки самозванца, объявление «церковью» раскольнического сборища, что является богохульной и безумной попыткой соединить свет и тьму, Христа и велиара.

В-третьих, действия Варфоломея по ложному «соединению» с Церковью раскольников без покаяния (на что не имели бы права и законные Предстоятели Украинской Церкви и Русской Церкви), посягательство на территорию другой Поместной Церкви и чужие епархии, иерархические деяния на их территории представителей Фанара, за что каноны Православной Церкви подвергают извержению из сана, – все это, по мысли авторов заявления, оказывается реализацией неких «канонических обязательств» и актуализацией «определенных прав» Константинополя, причем на основании будто бы канонов существующего «в веках» церковного порядка! Представители четырех афонских обителей не только солидаризируются с догматической, а именно, экклезиологической ересью восточного папизма, просто внешне выражаемой языком канонических, а лучше сказать, антиканонических действий. Они творчески развивают фанариотское лжеучение. «Все это, – говорится в их заявлении, – касается канонической связи Вселенского Патриархата с народом Божиим и другими православными юрисдикциями, а к вопросам веры не имеет никакого отношения». Построению данной фразы смело могли бы позавидовать иезуиты. С одной стороны, авторы заявления решительно говорят о прямой и непосредственной связи Константинопольского престола со всем народом Божиим, утверждая тем самым уже непосредственную юрисдикцию Фанара над народом, мирянами всей Православной Церкви, что имеет прямую параллель с римо-католическим догматом папства. С другой стороны, тут же говорят, что вопрос этот сугубо канонический и, следовательно, к вере, к догматам не имеет никакого отношения.

Помимо того, что подобные утверждения – это наглая и циничная ложь, авторы заявления пытаются заставить его адресатов принять как самоочевидную истину очередное искажение православного учения: о том, что, дескать, канонические проблемы не имеют к вопросам веры «никакого отношения», а потому, как говорится в том же заявлении ниже, Афона они не касаются. «Вопрос не афонского и недогматического характера» – так в заявлении названа проблема сослужения с раскольниками, поэтому отказывающаяся служить с ними братия Русского Свято-Пантелеимонова монастыря обвиняется в попытке возложить собственную проблему на принимающие раскольников и сообщающиеся с ними обители. А это, как говорится в заявлении, «породит для нашего святого места огромную духовную проблему».

До какого же извращения христианской совести и церковного сознания надо дойти, чтобы объявить ограждение себя русскими афонитами от общения с расколом проблемой их собственной, якобы «перелагаемой» на те монастыри, которые канонически преступно предоставили свои алтари и престолы раскольникам. Да еще и заявить, что это недопущение раскольников к службе является дерзновенным новшеством, а традиционная для монашества верность каноническому православию – источником огромной духовной (!) проблемы. Но основное искажение лежит даже не в этой плоскости, а в вышеупомянутом ложном утверждении, что канонические вопросы не касаются веры, а потому и Афона. Если поводом выразить несогласие для святогорцев являются только догматические вопросы, то они должны объявить ненужными и бессмысленными все каноны православия, а значит, отвергнуть авторитет утвердивших их Вселенских Соборов. Как же могут быть каноны, в том числе касающиеся раскола, не имеющими значения для веры и афонской братии, если их несоблюдение ведет к отпадению от Церкви, а значит, и Господа нашего Иисуса Христа?

«Если кто, – гласит 11-е правило святых апостолов, – принадлежа к клиру, с изверженным от клира молиться будет: да будет извержен и сам». «Кто следует за вводящим раскол, тот не наследует Царствия Божия», – предупреждает муж апостольский священномученик Игнатий Богоносец. Святитель Иоанн Златоуст, выражая полное согласие со священномучеником Киприаном Карфагенским, говорит: «такого греха (раскола) не может загладить даже кровь мученическая». Как бы отвечая на утверждение четырех афонских монастырей о неважности недогматических расколов, Златоуст добавляет: «Если эти последние (раскольники) содержат противные (нам) догматы, то потому самому не должно с ними иметь общения; если же они мыслят одинаково с нами, то еще больше (должно избегать их)».

Как объясняет в первом каноническом послании святитель Василий Великий, «хотя начало отступления произошло чрез раскол, но отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Святаго Духа. Ибо оскудело преподание благодати, потому что пресеклось законное преемство. Ибо первые отступившие получили посвящение от отцев, и, чрез возложение рук их, имели дарование духовное. Но отторженные, соделавшись мирянинами, не имели власти ни крестити, ни рукополагати, и не могли преподать другим благодать Святаго Духа, от которой сами отпали».

Если для четырех афонских монастырей не важны вопросы об отпадении от благодати Святого Духа, об утрате апостольского преемства, о спасении, то о чем вообще тогда их монашество? Вполне возможно, они представляют собою клуб по интересам в сфере определенных духовных практик, изучения старых византийских традиций чтения молитв, формы стояний и метаний, но к православию, к Церкви образ их мыслей и действий уже не имеет никакого отношения. Сопротивление расколу, оказанное Русским Свято-Пантелеимоновым монастырем, вызывает у этих афонитов раздражение еще и потому, что нарушает их размеренное пребывание «в покое и молитве, вне событий и шума», является «волнением», а они не хотят волноваться, не хотят «перипетий и беспокойства». Пусть в их монастыри войдут самосвяты и анафемы, пусть кощунственно «служат» лжелитургии и оскверняют храмы, лишь бы не нарушался привычный распорядок, лишь бы не было шума и беспокойства. На самом деле это обычный культ комфорта, только для кого-то комфорт – это покой и удобство телесное, а для авторов заявления – это душевный комфорт, для которого истина церковная слишком волнительна, слишком громко напоминает о себе приятно дремлющей совести.

Произошло ведь на самом деле страшное событие. Иерархия Поместной Константинопольской Церкви, к которой принадлежат афонские монахи, официально вошла в евхаристическое и иерархическое единство с безблагодатным расколом, с лжеи-ерархией, не имеющей апостольского преемства. Авторы рассматриваемого заявления, святогорцы, вскоре последовавшие примеру своей иерархии, считают самым важным для афонских монахов не волноваться и не беспокоиться, буднично проглотить это общение и пойти дальше. А ведь вопрос об иерархии, апостольском преемстве и его действительности вызвал десятилетия борений, споров, войн даже в протестантском мире! В этом смысле даже, например, Томас Мюнцер или Мартин Лютер были куда более искренними верующими людьми, чем некоторые святогорские «старцы». Да, они заблуждались, но, по крайней мере, горячо и искренне переживали фундаментальные вопросы Церкви, на большую часть которых, бесспорно, ответили еретично.

Кроме того, если считать, что вопросы недогматического характера, в том числе канонические, вторичны и не должны вызывать неприятия или отторжения на Афоне, то необходимо тогда горе-исихастам (а в заявлении есть апелляция и к исихазму, которому, естественно, мешает назойливая борьба русских с всего-навсего какой-то там схизмой!) с готовностью принять в свои объятия не только раскольников, не только второбрачных «священников», но и женский епископат, однополые браки, рукоположение открытых гомосексуалистов или, скажем, трансгендеров и так далее и тому подобное – ведь все это касается не догматики, не веры, а «лишь» канонических и нравственных запретов.