Время теней

И Родины не стало.

…Я очнулся.

Мицкевич сидел напротив, потягивая вино.

– Хватит, – сказал он. – Прошлого не вернешь.

– Они умели, – возразил я.

– Забудь про них.

– Постараюсь, – солгал я.

Загудел зуммер. Мицкевич вздрогнул.

– Что-то серьезное, – сказал он. – Пойдем.

Мы перебрались в комнату с мониторами. Разрозненные лоскутки цифрового одеяла слиплись в единое изображение: люди в форме федеральных агентов ведут скованного силовыми наручниками Мишу. Да, это мой лучший друг, Михаил Чергинец, экс-координатор инженерного корпуса. На его лице блуждает отрешенная улыбка – словно тело еще живет, переставляет ноги, а душа уже отлетела, далеко, в его вожделенную Нирвану, куда он стремился в последние годы… Фоном – унылые серые стены, двери тюремных камер, зловещее гостеприимство сдвигающихся бронированных заслонов…

– Мы ведем репортаж из Регионального Комплекса Предварительного Заключения на Фомальгауте-8, – вещал диктор в левом нижнем углу. – Только что причалил бот федеральной Службы Безопасности с преступником на борту. Это Михаил Чергинец, один из подручных Сардониса, повинных в гибели Терры. На протяжении многих лет он успешно скрывался от органов правосудия и вот, наконец, специальным агентам Ла-Харта удалось перехватить его корабль в 64-м секторе, где, по неофициальным сведениям, должен находиться и сам Сардонис… Вот что заявил полковник Лэш, глава Службы Безопасности…

Картинка сменилась. На меня сурово смотрит невзрачный узкоплечий тип с реденькими волосами и ускользающими чертами лица (компьютерная графика, страховка от киллеров).

– Могу заверить граждан Федерации, – заговорил он, – что круг поисков сужается. Нам доподлинно известно, что Мик Сардонис, инициатор Чарторского Конфликта, скрывается в районе Отрейской и Нибуанской систем. С его поимкой Процесс закончится. Все соратники Сардониса мертвы. За исключением Чергинца, которого еще будут судить.

Фрагмент воспоминаний: штурмовик Ша-йо-Лрла, ослепительно яркая вспышка на сетчатке.

– Его постигнет та же участь, что и остальных? – поинтересовался репортер-шамоа, краснокожий выходец с Кида.

– Вероятнее всего, – ответил Лэш. – Напомню, что Чергинец принадлежал к штабу Имперского Космофлота…

– Последний вопрос, – перебил его шамоа. – Что вы собираетесь предпринять в отношении Сардониса? Как мы знаем, его имя возглавляет ваш «черный список».

– Да, это так. Мы послали за ним синта.

– Синтетический организм?

– Совершенно верно. Он предназначен для ареста преступников и доставки их в РКПЗ.

– Но Сардонис – особый случай.

– К сожалению. Если операция с арестом провалится (а это возможно при повышенной степени сопротивляемости объекта), Сардониса ликвидируют. Без суда. Синт обладает достаточными для этого полномочиями.

– Охотники за головами отказались от охоты на беглого командора. Как вы это объясните?

– Слабаки, – процедил Лэш. – Недостаточный уровень подготовки.

– Спасибо. А я напомню зрителям…

Дальше я не слушал.

Вот как. Миша уходит в свою Нирвану, на сей раз окончательно. Наставник вычеркнут. А на меня спустили синта…

Я кое-что слышал об этих существах. Приятного мало.

– Думаю, тебе пора, – сказал Мицкевич.

– Конечно.

Время срывается вскачь, а прошлое вновь и вновь хочет до меня дотянуться. Мицкевича я понимал.

Экран распался на квадратики мониторов. Три сотни шевелящихся клеток, большинство каналов – интерактивные… Десятки языков, наречий и вариаций импера, сленгов – все аккуратно обрабатывалось лингвистической программой.

Мицкевич отвел меня в закуток, примыкающий к кухне – своеобразный склад. Из груды хлама он выудил прочный матерчатый рюкзак оранжевого цвета, выгоревший грязно-бурый плащ с капюшоном и массой потайных карманов, короткий изогнутый меч и пару метательных ножей, флягу с генератором воды, фрагменты сборного лука с бухточкой тетивы, пять стрел, тонких, пластиковых с острыми стальными наконечниками.

– Обычный прикид фолнара, – пошутил он, складывая в рюкзак консервы с едой, горсть наконечников и походную аптечку. – Тебе пригодится.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я.

– Ерунда. Этих сувениров у меня хоть отбавляй, – он перебросил через кухонный стол ножны с перевязью. – Одевайся.

Я взглянул на свое отражение в зеркале холла: коренастый широкоплечий мужчина в бурой залатанной хламиде. За спиной – потяжелевший рюкзак с торчащими дугами раскладного лука; меч в ножнах, на правой голени – так мне удобнее.

– Жрачки хватит на первое время, – сказал Мицкевич. – Потом научишься охоте.

– Спасибо, – повторил я.

Мицкевич отмахнулся.

– Слушай, Мик… На Отре есть одно место… называется Пунктом. Не знаю, кто окрестил – явно, не аборигены. Про него всякое говорят. Вроде что-то связанное с временем. Туда ходят местные оракулы, а затем предсказывают будущее. Возможно, это последняя хроностанция пришельцев в Галактике.

Я задумчиво кивнул.

– Где она?

– Далеко. Пешком – полжизни добираться. За Южными Землями, Горами Изобилия и топями высыхающего моря. Если тебя это интересует, лучше нанять самолет или подсесть на транзитный челнок, из тех, что курсируют между Астерехоном и рудниками.

– И оставить зацепку охотнику, – улыбнулся я. – Нет, это не мой путь… Ладно.

Я коснулся дверного сенсора.

– Мик…

Я обернулся.

– Ты со мной не встречался.

Стало грустно. Мог бы и не говорить.