Зов крови

– Ну, вот под утро уже, – пояснила Хильда. – Вначале темно все перед глазами было, а потом… Влекумер словно бы разогнал морок, руками так поводил, да опять про смерть начал. Мол, все трое умрем очень скоро. И почему – трое? Может, того парня вспомнил? И еще сказал – мол, ждут нас. Черная смерть кругом, мор страшный… и будто бы только мы с тобой это поветрие остановить можем!

– Мор, говоришь? – молодой человек сплюнул, вспомнив Юрину книжку.

Чума, наверное, что еще там у них быть-то может? Аттилу ведь именно чума из Европы выгнала, а вовсе не душещипательная беседа с папой римским Львом. Ну да, с гуннами, гепидами, готами чума в Восточную Европу и пришла… Непонятно только, какое отношение к эпидемии имели Радомир и Хильда? «Врачи без границ» они, что ли?

– Милая, ты мне нужна будешь… Кое-что подержать, на газ понажимать иногда.

– На что понажимать?

– Вон, на ту педальку. Ну, давай-давай, умывайся… Да, там на кухне продукты…

– Я приготовлю, уж посмотрю, чего есть.

– Постой, я тебе плиту включу… растоплю…

– Видела я, как ее разжечь. Слажу.

Сладит она… баллон бы газовый не взорвала, чудо. Сполоснув лицо, Хильда скрылась на веранде, слышно было, как чиркнула спичка… другая…

– Как там, милая?

– Все. Разожгла. Что я, совсем уж безрукая, что ли?

Ну, слава те… Пусть хоть приготовит чего-нибудь, все – при деле. А то ведь опять этот чертов жрец Влекумер привидится, не к ночи будь помянут.

Откуда взялся джип, Родион не заметил – увлеченно возился с машиной. Просто обернулся, услыхав за спиной голоса, и уж тогда увидал и по-хозяйски въехавший во двор внедорожник – тот самый черный «ЛэндКруизер», и выбравшихся из него молодых людей, крепеньких, коротко стриженных, с одинаковыми, отнюдь не обезображенными и намеком на интеллект лицами. Столь карикатурно выглядевшие, словно бы вынырнувшие из начала «лихих» девяностых, «братки» – или все же лучше именовать их «быками» – сохранились как вид лишь в глухой провинции. В больших городах сия, когда-то довольно немаленькая, популяция давно уже вымерла либо окультурилась, обзаведясь вузовскими дипломами, не всегда, кстати, и купленными. А чего ж? В девяностые «бык» это не призвание было – профессия, хватало там и умных, вполне. Однако вот эти двое к таковым, похоже, не относились.

– Слышь, мужик, а Всеволодыч где?

Это вот вместо того, чтобы поздороваться, пожелать доброго дня.

– В город уехал, – пожал плечами Рад. – К вечеру, думаю, будет. Может, что ему передать?

«Бычата» переглянулись.

– Да ему-то ничего не надо. Просто Димыч, пахана наше…

– Виталия Аркадьевича сын, – поспешно перебил напарника один из быков, тот, что, верно, все же был поумнее.

– Виталий Аркадьевич, я так понимаю, местной администрации главарь?

– Правильно понимаешь, – коротко кивнул «бык». – И не только местной. Короче, Димыч, сын его, просил у Всеволодыча, лепилы… А, ладно, завтра сам спросит, – что-то, видимо, вспомнив, браток глянул на расхристанную «четверку» и тут же сменил тему. – В тачках, что ли, шаришь?

– Допустим.

– А к Всеволодычу – в гости приехал?

– В гости, в гости, – Рад уже стал тяготиться навязанной ему беседой. – Машинку вот, решил помочь починить.

Братки снова переглянулись.

– Слышь, мужик, а ты тут одну тачку не глянешь? Починишь – так отмаксаем конкретно, в обиде не останешься.

Родион насторожился – вот это был уже разговор, это было дело! Отмаксаем… хм… Да, денежки бы сейчас не помешали – не век же у доктора Юры сидеть? Одну машинку сделать, а там, глядишь, и другие клиенты появятся…

– Что за тачка-то?

– Да обычная, «Лада» двенадцатая. Аркадьич ее весной только сыну на шестнадцать лет подарил, чтоб тот ездить учился, ну, что разбить не жалко. А у него что-то в салоне гремит, ну, у Димыча.

– Так ты ж сказал – все равно не жалко, – усмехнулся Рад.

«Бык» почесал шею:

– Так-то оно так. Да Димыч, вишь, тот еще… Не нравится ему когда что-то не так.

Родион усмехнулся и махнул рукой:

– Так пригоняйте тачку-то. Поглядим, что там гремит.

– Во, мужик! Я так и знал, что мы с тобой договоримся. Ты жди. Димыч – он как проснется, так и подъедет. Что ему еще делать-то? Каникулы! – браток повернулся к напарнику. – Вот бы нам с тобой каникулы, а, Гриш?

Гриша – тот, что выглядел поглупее – поскреб на подбородке щетину и отозвался коротко:

– Гы!

Что значило это «гы», похоже, не знал и его приятель, поскольку в ответ ничего толкового либо смешного не сказал, а лишь коротко бросил:

– Поехали. Совсем, как Гагарин, ити мать!

Повернулся да зашагал к джипу, а вот не шибко умный Гриша, застыв столбом, распахнул рот:

– От это телка!

Радомир неприятно поежился. Ну, конечно же, было, от чего обалдеть – «бычара» углядел-таки выглянувшую на крыльцо Хильду.

– Гриша, давай, шевели копытами, у нас дел еще.

– Да погодь. Тут вон, девка…

– Мало тебе девок? Я же сказал – поехали.

Вот эту фразу напарник произнес достаточно строго, так, что «бычок» Гриша тут же повиновался, тем более, что и Хильда, не будь дурой, убралась с крыльца. Кому же приятно, когда тебя так вот, откровенно вожделенно, разглядывают? Нет, может, конечно, многим и приятно… но тогда уж пусть потом не кричат: «Изнасиловали!»

– А телочка-то ничего, м-м-м, такую б насадить на кукан, гы! – пробормотав, Гриша уселся наконец в машину. – Ладно, еще встретимся.

Заурчав двигателем, джип выпятился со двора и, развернувшись, умчался, подняв тучу пыли. Приехавший часа в два пополудни сынок главаря местной администрации (а по совместительству – и банды) оказался вполне приятным с виду подростком, белобрысым и щуплым, выглядевшим даже младше своих лет. И как его только гаишники не останавливали? Как? Хм… да ясно, как. Как и везде в России – дай да езжай.

Загнав серебристую тюнинговую «Ладу» во двор, юноша вышел из машины и, вежливо поздоровавшись, поинтересовался: