Зов крови

– Забрал, забрал сей бестселлер. Странный юноша, – Родион почмокал губами.

– Славный, – возразил врач. – Умненький, с юмором. И пока еще совестливый… в отличие от своего властного папеньки.

Утром, когда собирались в церковь, подъехали на велосипедах мальчишки-охранники. Вызвали «дядю Родиона» во двор, доложились – машина, мол, в полном порядке, никто на сей раритет не покусился, только…

– Что – только-то? – переспросил Радик.

– Только мы ночью на болоте бомжа видели! То есть уже под утро. Страшный такой, патлатый, а нос – крючком. А на шее – головы сушеные. Птичьи, что ли.

– А может, змеиные? – переспросил Радомир и мысленно ужаснулся.

Мальчишки переглянулись:

– Во! Змеиные, точно.

– А не привиделся вам бомж-то?

Заплатив парням по договоренности, Родион решил следующей ночью посторожить брошенную у болота машину сам. И не только ночью – выйти с вечера, с полудня даже, устроить засаду на… На жреца Влекумера? Неужели этот гад сам сюда заявился? Зачем? Мало того, что каждый божий день снится, так еще и лично приперся? Вот, сволочь-то! Не от его ли колдовства эта странная слабость, накатывающая все чаще и чаще? И там, в сквере – никакой это не тепловой удар. Жрец! Волхв! Навий! В нем, похоже, все дело. Явился, сука, вредить – из мести, зачем же еще-то? Сбежал-то он из их селенья не в последнюю очередь из-за Радомира-князя и супруги его – Хильды. Вот и мстит, волк тряпочный. Снится, пугает, порчу напустил, теперь вот – явился. Если, конечно, это он, а не какой-нибудь местный бомжик. Все равно, проверить следует, и как можно быстрее. Утром, по пути в церковь, заехали на рынок, приоделись по-праздничному, пусть и довольно дешево – Рад прикупил себе светлые брюки, сандалии и рубашку в клетку, Хильде же – Лидочке – бежевые босоножки и красивое, с открытыми плечами, платье, светло-голубое, с цветочками.

У дороги, в кусточках, и переоделись – сами себе понравились, только Хильда поначалу плеч своих голых стеснялась. Но ничего, по дороге привыкла, а у церкви Рад ей косынки-паволоки купил – голову в храме прикрыть да, вот, плечи.

Хорошо кругом было, благостно. На фоне чистого ярко-синего неба сиял – глазам больно – крест, в золоченом куполе отражалось солнце. Распугивая ворон и галок, плыл над станицей малиновый колокольный звон. Многие, услыхав, крестились, некоторые же просто останавливались, слушали.

Внутри храма царила прохлада и полутьма; отражаясь в золоченых окладах икон, таинственно горели свечи. Звучный голос молодого – с окладистой бородой – батюшки уносился под своды. Пахло ладаном и еще чем-то терпким. Собравшийся в церкви народ степенно крестился.

Все трое – Радомир с супругой и доктор Юра – молились истово, чего Рад уж никак не ожидал от врача. Все ж таки – доктор! Материалист. А вот, поди ж ты… И глаза под очками блестят, и губы шепчут… Господи, Господи, велика благость твоя.

Помолившись сначала за здравие ныне живущих, а потом поставив свечи за упокой умерших родных и друзей – никого не забыл, даже погибшего в битве Тужира, хоть тот и был язычником, Родион попросил у Николая Угодника (перед его иконой все и стояли, уж очень была намоленная) избавления от гнусных снов и – еще раз – здоровья для себя и для Хильды. Чтоб не случалось больше никаких обмороков, чтоб мерзкая харя жреца во снах не мелькала.

Батюшка службу заканчивал, окроплял всех святой водой. Благостно, чистыми детскими голосами, хор запел «Богородица-дева, радуйся!». В глазах у молящихся стояли слезы. Заметно посветлело – солнышко, проникнув через верхние окна, озарило храм животворящим своим светом.

Родион умиленно качал головой – славно, славно.

Из церкви вышли довольными, просветленными, доктор едва успевал отвечать на приветствия и поклоны.

– Здравствуйте, Юрий Всеволодыч!

– День добрый. Как ваша грыжа?

– Юрий Всеволодыч, доброго вам здоровья.

– И вам не хворать. Травки-то пьете?

– А как же! Помогает, что и говорить.

– Попробуйте еще ромашку заваривать.

Подошли наконец к машине, сели. Доктор улыбнулся – с пол-оборота завелась, Радик не зря старался!

– Ну, теперь не грех и вина выпить. Радомир охотно закивал:

– В лавку по пути заедем. Только теперь уж, Юра, мы тебя угощать будем. Деньги есть – заработали. Милая! – молодой человек обернулся к жене. – Ты чего такая… сама не своя.

– Храм какой красивый, – шепотом произнесла Хильда. – И Господь… и Святые… Никогда такого чуда не видела!

– Ничего, – посмеиваясь, шепотом успокоил Рад. – И на нашей земле такие же встанут. Скоро уже… лет через семьсот – восемьсот. Юра, ты, когда в райбольнице был, ничего там про туриста не слышал? Ну, парень-то, с ногой сломанной.

– Плохо с ним, – выруливая на главную улицу, опечалился врач. – Очень и очень плохо. И самое-то главное – непонятно, отчего? Закрытый перелом, как инфекция-то могла попасть? А вот, по всей видимости, попала. Наталья Федоровна, хирург, со мной, как с инфекционистом, консультировалась. Вообще, симптомы настораживающие – температура высокая, обмороки, галлюцинации даже.

– Галлюцинации? – Родион ахнул. – Интересно знать – какие?

– Да я говорил уже как-то. Мужик ему все видится, в лохмотьях каких-то, с горящими глазами… Вертится, бьет в бубен, смертью грозит. Странный бред, да.

Рад согласно кивнул:

– Да уж – странный. И что, никаких шансов на выздоровление?

– Правду сказать – очень и очень слабые.

На следующий день – жрец на этот раз не явился, наверное, потому что в церковь сходили – Родион засобирался к болоту. Сказал, что на речку, развеяться, даже взял у доктора удочки и накопал на огороде червей.

Юра его как раз и подвез до повертки – снова в райцентр поехал, на консилиум, как раз по поводу… Родиона. Того Родиона, местного, в смысле – из этой эпохи.

Рад тоже лицом посмурнел:

– Что, совсем дела плохи?

– И не говори даже.

Тропинка вилась меж бузиной и ивами, ныряла в васильковые луга, белела ромашками, из-под ног то и дело выскакивали мелкие пичуги – пеночки, жаворонки – тревожно щебеча, кружили над головой, видать, где-то рядом были свиты гнезда.

Радик шагал осторожно – не наступить бы, по пути так и не встретил никого. Да кого тут и встретишь-то – где болотина, а где речка?

«Победа» стояла на том же месте – а куда она денется, не заведешь без аккумулятора. А даже если и заведешь, так на шоссе не выедешь, не пробьешься. Прав Дима – платформа нужна с трактором.

Подойдя ближе к машине, молодой человек неожиданно вздрогнул и замедлил шаг – в салоне кто-то был! Жрец Влекумер? Навряд ли, что он – автолюбитель? Местные бомжики разбирали по винтикам? Да даже и не бомижики – «справные куркули», дачники, сиденья-то вполне хороши: диваны целые. Вот, похоже, заднее и снимали – возились.

Ах вы ж, сволочуги! А ну-ка…

Положив в траву удочку и пакет с червями и купленным по пути пивом, Родион подобрал валявшуюся у тропинки увесистую палку… целый посох! Подкрался поближе… И громко расхохотался. Нет, на сиденья никто не покушался. Просто в салоне увлеченно занимались сексом. Из открытой двери торчали загорелые, с розовыми пятками, ноги: большие – мужские, и маленькие – женские. Амортизаторы ритмично поскрипывали, а вот, наконец, послышались сладострастные стоны.

Покачав головой, молодой человек отошел подальше, в траву, – зачем людям мешать? Пусть милуются.

Уселся на какую-то корягу, вытащил из пакета пивную банку, открыл… И явственно почувствовал на себе чей-то недобрый взгляд. Кто-то таился позади, в камышах, у самой трясины. Ага… вот сделал шаг… еще один. Ладно… Хорошие люди по болотам не прячутся!

Немного выждав, Родион резко повернулся, швырнул на шорох шагов недопитую банку и, схватив палку, бросился туда же и сам:

– А ну, выходи! Кто там шарится?