Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

Ужом – ни одна жердинка не скрипнула – Хельги проник в уборную и осмотрелся. Вернее, определился на ощупь – темно все-таки. Вот, судя по запаху, выгребная яма, вот стенки, крыша. Интересно, где? Вряд ли в выгребной яме – хотя и там стоит пошарить, Фриддлейв, а особенно Заика – мастера на подобные штучки. Хельги наклонился – в яме вроде бы нет. Ощупал стены – тоже пусто, осталась одна крыша из еловых веток и сена. Хельги сунул руку… и сразу почувствовал прозрачный холод стали. Есть! Осторожно, так, чтоб не зашуршала ни одна соломинка, предводитель «Рысей» вытащил наружу украшенную рунами секиру Эгиля Спокойного На Веслах.

И в этот момент часовые на башне зашлись вдруг истошным криком:

– Пожар! Пожар!

С добычей в руках Хельги выскочил из уборной и, уже не прячась, помчался к дальней ограде. Да его никто и не видел в поднявшейся суматохе: все проснувшиеся «Медведи» бежали туда, где пожирало смолистые жерди мощное оранжевое пламя.

– Вот он, лови его! – внезапно закричал Хрольв, указывая копьем на бегущую фигуру Хельги.

Тот даже не обернулся, лишь прибавил скорость, швырнул на ходу секиру прямо в частокол – та воткнулась, хищно дрожа – не останавливаясь, ухватился за длинную рукоять – и вот он уже на вершине ограды. Нагнулся, вытащил секиру, спрыгнул, не выдержав, оглянулся – пущенный кем-то камень тут же до крови расшиб бровь. Далеко, за серой громадой коровника Альвсенов призывно заржали кони. Молодец, Снорри, кажется, не подвел!

Петляя, словно заяц, Хельги несся по склону холма, сжимая в руках секиру. Пошел снег, ударил в лицо ветер, завыла, закричала пурга. Преследователи приближались, что угрожающе крича. Вот и коровник – Хельги с разбегу упал на живот, пополз под коровами, чувствуя на руках замерзшие комья навоза. «Медведи» оказались брезгливее – бросились между коровами – и запутались, падая – недаром же малыш Снорри вязал коровам хвосты. Тревожное мычание разорвало ночь, казалось, его было слышно и на другом берегу фьорда.

Выбравшись из коровника, Хельги рухнул в снег, прополз немного, поднялся на ноги у самых кустов. Вот и лошади. Снорри, держащий поводья. Молодец, малыш! Быстро в седло! Ага, попробуйте-ка теперь, догоните!

Сквозь разрывы туч на миг выскользнула луна – голубая, холодная, страшная, как око великанши. Выхватила из темноты корявые сосны и низкую каменную ограду усадьбы. «Рыси» перемахнули ограду с ходу, не останавливаясь. Лишь Хельги чуть-чуть задержался у входа в дом.

– Эй, братья! Какие-то нидинги угоняют ваших коров! – громко крикнул он, пятками ударив коня.

Быстро промелькнул серебристый лед озера, показались верхние пастбища Сигурда, лес – темный и страшный – а вот, впереди – дорога, за ней – Священная роща, замерзший ручей, откуда до лагеря Эгиля рукой подать.

Погоня давно отстала, но молодые «Рыси» продолжали нестись вперед, радостно крича. Впереди, потрясая секирой Эгиля, скакал Хельги: мокрые волосы его были испачканы в грязи и навозе, кровоточила разбитая левая бровь, в глазах сияли неописуемое торжество и радость. Те же чувства переполняли и малыша Снорри.

– Мы победили! – весело кричал он. – Победили! Слава богам!

Огромный волк, устрашенный воплями, сошел с тропы и скрылся за деревьями, высунув морду. Молодые всадники пролетели мимо, окатив зверя грязью. Тот недовольно зарычал, и в черных глазах его вспыхнула злобная, совсем не звериная, ненависть. Дождавшись, когда всадники скроются в ночной тьме, волк в два прыжка выскочил на небольшую поляну и, встав меж двух сугробов, поднял к небу оскаленную морду и завыл, страшно, протяжно, тоскливо, словно жаловался богам на свою судьбу.

«Кровь!» – Внезапно вспыхнули в мозгу волка – друида Форгайла Козла – огненные слова. Словно бы говорил с ним сам Кром Кройх – древний жестокий бог кельтов.

«Людская сладкая кровь. Напейся же ею, друид, и пусть вся округа живет в страхе!»

– Я сделаю так, о, Кром! Сделаю, – про себя прошептал Форгайл и, бросив выть, скрылся в лесу.

А по зимней дороге, громко крича, неслись победители: сын Сигурда-ярла Хельги и малыш Снорри, внучатый племянник Эгиля Спокойного На Веслах.

Далеко в горах, в кузнице, глядя в темную воду, набранную в большую бадью, довольно улыбался Велунд.

Глава 8

Снорри

Дружина судила —
Витязем станет,
Доброе время
Настало для воинов.

    «Старшая Эдда». Первая песнь о Хельги, убийце Хундинга

Март 856 г. Бильрест-фьорд

Хельги лежал на вершине скалы, тихо, словно притаившийся в засаде волк. Справа и слева, и позади – везде вокруг были такие же скалы – некоторые чуть пониже, поросшие редкими кривыми соснами, иные высокие, словно северные горы, обиталище троллей. Внизу, прямо под скалой, журчал ручей, недавно освободившийся ото льда. Было видно, как в прозрачной воде, среди острых камней, серебром играла рыба. Вдоль ручья, по левому берегу, тянулись ивы, правый же был гол, как макушка плешивого. Именно там, между скал, жалась к ручью тропка – узенькая, обрывистая, опасная. Один неверный шаг – и в воду, прямо на камни. Вряд ли кто остался бы жив после такого падения. Проходя по берегу, тропка натыкалась на скалу и круто уходила вверх, серпантином огибая скользкие черные валуны, тоже по-настоящему опасные, камнепады здесь отнюдь не были редкостью, и, чтобы взобраться на вершину одной из скал, требовалась большая ловкость. Зато потом, с вершины, открывался изумительный вид почти на весь Бильрест-фьорд. На востоке, за усадьбой Сигурда-ярла, невидной из-за покрытого лесом холма, ярко синело море, чуть ближе к югу – горы и лес, и верхние пастбища. Обширную усадьбу братьев Альвсенов тоже закрывали холмы, лишь был виден причал да пришвартованные к нему лодки. Еще было видно дорогу, что вела через лес к хутору Свейна Копителя Коров, отцу красавчика Фриддлейва.

Хельги усмехнулся, вспомнив, как вчера сильно рассорился с Фриддлейвом из-за какой-то ерунды, то ли миску его кто-то куда-то выкинул, то ли еще что, Хельги сейчас уже и не помнил, знал только одно: вовсе не миска и не иное что являлось истинной причиной ссоры, нет, Фриддлейв ясно видел в сыне Сигурда своего самого опасного соперника в борьбе за лидерство. Чувствовал Красавчик, что медленно, но верно проигрывает эту борьбу – хоть и всем взял: и красив, и умен, и ловок, да и храбр – уж этого тоже не отнимешь – чем не дружинный вождь-хевдинг? Ан нет, все больше молодых воинов из лагеря Эгиля Спокойного На Веслах, явно выделяли Хельги, да и подчинялись ему с большей охотой. Ингви Рыжий Червь и Харальд Бочонок – понятно, друзья-приятели Хельги с раннего детства – ну, малыша Снорри Фриддлейв в расчет не брал, только усмехался презрительно: тоже мне, воин. А вот трое парней из Снольди-Хольма – эти могли бы хорошо послужить Фриддлейву, если бы не сын Сигурда-ярла. Всем своим поведением парни ясно показывали, на чьей они стороне, и Фриддлейву оставалось лишь завистливо кривить губы. И на кого же он мог рассчитывать? Выходило, что, не считая нескольких родичей с хутора, только на Дирмунда Заику и Приблуду Хрольва. А все остальные, случись вот сейчас уже выборы хевдинга, пожалуй, поддержали бы сына Сигурда-ярла.

Хельги улыбнулся: думать о таком было приятно. Повел плечами – яркое весеннее солнце приятно пригревало спину, очень хотелось вздремнуть, подстелив под себя лапника, но приходилось терпеть: вот-вот должны были пожаловать преследователи.

Юноша поправил колчан с тупыми стрелами, вытащив из ножен, положил рядом с собой меч – не Змей Крови, а другой, с затупленным лезвием. Осторожно выглянул: ага, кажется, с той стороны ручья послышался шум падающих камней! Хельги наложил на тетиву стрелу, приготовился…

Трое воинов в кожаных, с пришитыми железными полосками, панцирях, неслышно ступая, пробирались поросшим ивняком берегом. Шли быстро, вдоль почерневших сугробов, тихо: ни одна ветка не хрустнула, не покачнулась, словно и не было там никого. Лишь на миг, промелькнув, отразился в ручье шлем малыша Снорри. Он шел последним, за Хрольвом Приблудой и Фриддлейвом. В плотной шерстяной тунике и панцире от ходьбы стало жарко, Снорри облизнул губы, чувствуя, как холодный пот противно течет по спине. Вот бы сейчас в ручей! Даже в такой, мартовский. Нырнуть, разбежавшись, в холодную воду, смыть липкий пот и накопившуюся за весь лагерь усталость. Жаль, нельзя. Сегодня – последнее задание Эгиля: обнаружить и захватить вражеского лазутчика, тайком пробравшегося в Бильрест-фьорд. Разрешались любые приемы, кроме смертельных, хотя, всякое бывало в военных играх, случалось и гибли. Что ж, у каждого своя судьба, никто не избегнет норн приговора… Вчера кинули жребий: лазутчиком выпало быть Хельги. Всех остальных Эгиль поделил на три группы – по четверо воинов в каждой – ну, парни, кто первый найдет и обезвредит врага? Фриддлейв тогда закусил губу, прошептал про себя что-то злобное, Снорри не разобрал – что, но догадался, в чем поклялся Фриддлейв самому себе. Ясно в чем: первым отыскать Хельги! Почти целый день Фриддлейв без отдыха гонял команду, но, похоже, без толку. Снорри вздохнул: хоть Хельги его друг, но захватить его сейчас в плен – большая честь. Эгиль Спокойный На Веслах вместе с кузнецом Велундом лично обещали наградить победителей. Велунда Снорри побаивался, а кто его не побаивался? Говорят, в своей кузнице он спокойно общается с ведьмами и йотунами, Хельги, правда, рассмеялся, узнав о таком, но разуверить приятеля не смог, как ни старался. Да, хорошо было бы, если б именно Хельги стал вожаком младшей дружины. Хотя… Фриддлейв Красавчик совсем не уступает сыну Сигурда в ловкости, уме и отваге. И в силе… Нет, Фриддлейв даже, пожалуй, посильней будет. Зато Хельги лучше владеет мечом… А Фриддлейв – секирой. В общем-то, на равных они, наверное. Хотя, конечно, не сила, не ловкость, и даже не ум важнее для вождя. Удача! Вот то, что делает хевдинга настоящим вождем. Удача и слава – вот что манит к нему воинов. Хевдинг без удачи – не хевдинг, а нидинг, годный лишь на то, что б его самого принесли в жертву богам, как бывало в старину с конунгами в неурожайные годы. Когда есть было нечего, когда рыба уходила далеко в море, а земля переставала родить и не было зерна даже на то, чтобы сварить пиво, тогда люди убивали конунга и разрубали на части его тело: часть кидали в море (чтобы была рыба), остальные части закапывали в полях у каждой усадьбы. Сигурд говорит – это помогало. Снорри передернул плечами: интересно, кто удачливее, Фриддлейв или Хельги? Вроде бы пока удача больше улыбалась Хельги. А если они его поймают сегодня… или завтра, или еще через пару дней? Что, тогда будет считаться, что удача отвернулась от Хельги? А, если не поймают – тогда удача отвернется от них? Воин без удачи – это плохо.

С противоположного берега ручья донесся шум камнепада. Фриддлейв остановился, прислушался. На лице его мелькнула довольная улыбка. На том берегу шумел Хрольв Приблуда – специально сталкивал с тропы камни. Пусть – если лазутчик затаился на скалах (а это – лучшее место, Фриддлейв и сам бы его выбрал) – он ждет опасности именно с той стороны. Пусть волнуется, готовится напасть первым, до боли в глазах всматриваясь в каменистый берег. А в это время основные силы Фриддлейва – в лице молчаливого крепыша Норма из Снольди-Хольма и малыша Снорри – нанесут свой удар. Да и солнце с этой стороны, садясь, будет светить им в спины, а врагу в лицо. Ничего, сын Сигурда-ярла, мы еще с тобой потягаемся! Придет время, и люди заговорят о ярле Фриддлейве.

Красавчик внимательно всматривался в высокие вершины серовато-желтых скал, покрытые быстро таявшими сугробами – именно там и должен был прятаться Хельги…

– Видите ту скалу? – остановившись в ивовых зарослях, шепотом обратился Фриддлейв. Снорри и Норм молча кивнули.

– Вон – тропинка. Мы с Йормом пойдем по ней, а ты, Снорри, обогнешь скалу справа, вдоль обрыва, сможешь?

– Лазил же за птичьими яйцами, – обиженно отозвался Снорри. – Тем более, может, там и нет никого.

– Может, и нет. – Пожал плечами Фриддлейв. – Посмотрим.

Солнце скрылось, и черные тени от скал легли на воды ручья, стало значительно холоднее. Хельги чувствовал, как замерзли щеки; осторожно растер их руками, прислушался… Нет, не зря на том берегу ручья летели камни. Кто-то пробирался там узкой тропою, это явно были воины одной из групп Эгиля. Хотя, конечно, может, и не они, может, кто-нибудь с хуторов. Может, и не они. А может, и они! Вполне могли быть. Могли быть… А значит – нельзя было шевелиться, выдавать себя, нужно было лежать, сросшись с сугробами, как древесный гриб сращивается со стволом. Хельги так и сделал. Ждал.

Казалось ему, словно как-то не так падали камни со скал. Слишком уж часто. Словно их специально сталкивали… Вот, вот, опять! А не засада ли это? Как тогда, в лагере: шумят в одном месте, нападают – в другом. Но тогда нападавшие должны точно знать то место, где прячется Хельги! Впрочем, Фриддлейв – если это Фриддлейв – далеко не дурак, догадается.

Словно змея, Хельги медленно сполз со своего места, бесшумно юркнул в обрыв и затаился под корнями сосны, одной из тех, что во множестве росли на вершине. Корявые, покрытые скользкой ледяной коркой корни казались свернувшимся клубком змей. Они торчали во все стороны – хищно, разлаписто, даже как-то зловеще. Идеальное место, чтобы спрятаться.

Что ж, если вы так шумите, подите-ка, поищите! По логике вещей – если шумели со стороны скал, значит, нападения следует ждать со стороны ивовых зарослей, жаль их отсюда не видно. Зато и его, Хельги, не видать. Вот только внизу, прямо под ногами – пропасть! Ручей. А на самом дне – черные острые камни. Свалишься – костей уж точно не соберешь. Хельги передернул плечами и покрепче ухватился за корни – надеялся, что соперники не очень-то долго будут шариться на вершине. Если вообще будут…

Нет, точно появились!

Хельги улыбнулся и мысленно похвалил себя за осторожность: внизу, прямо под ним, на узкой, проходящей по самому карнизу скалы, тропке, появился воин в полном вооружении – Хельги сверху был отлично виден его шлем. Интересно, кто бы это мог быть? Харальд Бочонок? Нет, явно не та фигура! Не той комплекции. Скорее, это либо Ингви, либо Дирмунд Заика. Или нет… постой-ка… Ну, точно – Снорри!

Интересно, кто командир его группы? Кто послал Снорри сюда, в обход пропасти, в самое опасное место? Тут малейший шаг, и… А если сверху еще что-нибудь свалится? Какой-нибудь совсем небольшой камешек. Хельги с ужасом взглянул на валявшиеся на дне пропасти камни.

А Снорри, между тем, уже был прямо под ним, даже было слышно дыхание. Тропа под ногами мальчика сузилась настолько, что, пожалуй, была доступна только альпинисту со спецснаряжением, а Снорри шел так, безо всяких страховок и карабинов, надеясь лишь на свою ловкость… ну и на удачу, конечно, без удачи никак невозможно жить викингу!

Зря надеялся! Хельги услышал чьи-то осторожные шаги наверху. Скорее догадался, чем почувствовал, как кто-то наклонился прямо над его убежищем. Камешек, совсем маленький, круглый, сорвался вниз, увлекая за собой остальные камни. Все это случилось в один миг, в какие-то доли секунды, просто промелькнуло вдруг что-то перед глазами. Р-раз!

И звон – удар камня о купол шлема.

И короткий крик Снорри…

Ноги его предательски скользнули с тропинки, обдирая в кровь ладони, мальчик из последних сил попытался схватиться за казавшиеся крепкими камни. Получилось… На какой-то миг… Но вот он, камень, ненадежный, шатающийся… Недолго продержится Снорри, да и те, наверху, что-то не очень-то спешат на помощь. А может, уже и ушли? Ну, сорвется Снорри со скалы – и что? Смерть всегда присутствует в военных игрищах. Это почетная смерть, и каждый викинг мог гордиться такой смертью своего сына… как будет гордиться и отец малыша Снорри. Стоп! У Снорри и отца-то нет, погиб со славою в Англии, сражаясь вместе с Железнобоким Бьорном. А мать? Мать была наложницей и умерла еще до гибели Харальда Красного Щита, отца Снорри. Харальд Красный Щит был славным викингом и хорошо, что он успел официально признать сына, иначе судьба Снорри могла сложиться по-другому.

Все эти мысли молнией пронеслись в голове Хельги… Хельги точно знал – та смерть, которая ожидает Снорри – это почетная смерть, самое то для викинга. И раньше, случалось, гибли в военных играх – и отцы погибших с гордостью вспоминали сыновей. Что ж, видно, такая же судьба выпала и Снорри. Боги решили послать ему почетную смерть…