Кремль 2222. Бутово

Нож воткнулся в одну из лап твари. Чудище завыло и, издав жуткий булькающий звук, мгновенно бросилось на новую жертву.

Не-ет, не полтора метра длиной… Пожалуй, все два! А когда встанет на дыбы – так и с человека ростом! Даже чуть повыше…

Два!

Схватив копье посередине древка, Альд резко отпрыгнул в сторону, пропуская мимо себя взбесившуюся разъяренную сколопендру. Пропустил и даже успел ткнуть копьем… Просто хлопнул по панцирю – еще больше раззадорить чудище, еще больше разъярить, хоть и, казалось бы, – уже некуда!

Тварь резко развернулась, вздыбилась, щетинясь когтепалыми лапами, взмахнула дубиной… Альд отскочил мгновенно – просто быстро сделал два шага влево и – тут же – шаг вперед, одновременно нанося удар тупым концом копья… Монстр успел подхватить дубину, парировал натиск и снова приготовился к нападению.

Альд сделал обманный выпад влево… и тут же метнулся вправо, присел, пропуская просвистевшую над головою дубину, и…

Три!

Наконечник копья, сработанный из легированной стали, с хлюпаньем вонзился чудищу в глаз!

Тварь заверещала, дернулась. Из пораженного глаза хлынула густая желтая кровь, больше похожая на гнойную слизь. Когтепалые лапы чудовища подкосились, и членистое сегментированное тело тяжело повалилось в томатные заросли, еще там пару раз судорожно дернулось, и затихло.

– Три секунды! Всего, – превозмогая боль, восхищенно промолвил Горм. – Дружище Альд, вот уж не думал, что ты так можешь!

– Много болтаешь, – тщательно протерев копье зеленовато-желтыми листьями сои, Альд подошел к подростку. – Как сам-то?

– Нога болит очень, – скривился мальчишка. – А руку я вообще не чувствую.

– М-да-а-а, – покачав головой, юноша вдруг услыхал за спиной шаги и резко обернулся…

– Ну, и почему вовремя не доложили? – жуя травинку, лениво осведомился Мудрейший Александр Гонт. Старший в нынешнем карауле.

– Мы… мы просто не успели, – Альд захлопал глазами – он и не знал, что сказать.

– Будете наказаны, – Александр поправил висевший на груди автомат и бросил безразличный взгляд на убитых патрульных. – Впрочем – не сильно. Я вижу, вы храбро сражались. И погибли – по собственной глупости. Надо было лишь вовремя сообщить.

– Мы кричали, высокородный! – закусив губу, Гонт с ненавистью зыркнул на Мудрейшего. – Мы кричали, но вы почему-то не слышали.

– Ах, так? – вытянутое лицо Мудрейшего побелело, хотя и так было бледным, дальше некуда. – Ты, мун, называешь меня глухим?

– Он не то хотел сказать, высокородный, – Альд поспешно вступился за наивного мальчишку. – Он хотел…

– А ты полагаешь – я глуп? – высокородный Александр окатил юношу ледяным взглядом. – Что ж, возможно, я рассмотрю и более хеттские варианты вашего наказания. Что с остальными патрульными? Вижу, не шевелятся. Осмотреть!

Получив конкретный приказ, Альд тут же бросился его исполнять со всем возможным рвением – как и положено добросовестному «гомункулосу» – муну. Не совсем человеку – работнику, выращенному в пробирке.

– Кроме нас с Гормом все мертвы, – проверил молодой человек.

– Беги, доложи… Впрочем, нет – я сам доложу, – махнув рукой, высокородный Александр склонился над мертвым чудовищем.

– Руконоги, они же – баги, – произнес Мудрейший себе под нос. – Полуразумны, невероятно агрессивны. Умеют обращаться с примитивным оружием. Скорее всего, просто проделали в бетоне дыру… или расширили щель. Что ж, надо найти, заделать.

Руконоги… Альд что-то слышал про этих тварей и раньше – рассказывала высокородная Навия. Слышал, но вот встречаться как-то не приходилось. Вообще-то, хотелось бы узнать о руконогах побольше – вычислить, просчитать все их слабые места. Ведь, если они один раз пробрались, то вполне могли появиться еще раз. Окружавшие оранжерею железобетонные своды частенько трескались, и тогда кто только не проникал в фаланстер. Обычно – черви, с ними справлялись быстро. Патрульные сразу же докладывали старшему, тот давал команду – и муны выманивали тварей под автоматную очередь Мудрейшего. Так и сейчас бы вышло… но, высокородный Александр почему-то не услышал крики. Как он мог не услышать? Или – плохо кричали? Да и кричали ли вообще? Да нет – кричали. Должны были доложить, муны никогда не отступали от инструкции.

Осмотрев трупы руконогов, высокородный Александр велел Альду остаться сторожить – вдруг еще какая тварь проберется? – сам же отправился к выходу – там, на стене, висел серебристый аппарат с наборным диском, именуемый на старинный манер – «телефон». Предназначался тот аппарат для важных докладов, и пользоваться им могли только Мудрейшие. Муны – лишь в самом крайнем случае.

– Почему, почему он так? – кусая губы, шептал раненый Горм. – Да, он – высокородный. Но, разве мы, работники, не стоим хоть капли жалости? А он… А они… Да ты посмотри только, Альд! Кажется, мы очень разные – Мудрейшие носят черные и голубые плащи, а мы – оранжевые робы, но ведь и мы, и они – люди? Не так?

– Ты говоришь очень опасные слова, Горм, – Альд оглянулся по сторонам. – Да, мы все люди… но Мудрейшие – большие люди, чем мы. Без них мы давно погибли бы. Забыл, чему тебя учили?

– Нет, не забыл, помню… – мальчишка вздохнул и опустил веки. – И все ж, жалко. Хайрена жалко, Лоска, Тима. Тима не так, как других – он все же был очень заносчивым. Впрочем, вот именно – был…

– Ты…

Альд хотел было сказать – «Ты очень болтлив, Горм!», но подумал, что этим своим замечанием сильно обидит парня, ведь нет большего оскорбления среди мунов, чем назвать кого-то болтуном! Работники не должны много болтать! Они и не болтали, все больше молчали да слушали мудрые указания высокородных. Правда, сам-то Альд тоже был не против поговорить – но, далеко не со всеми. Высокородная Навия не раз говорила – надо быть, как все. Все молчат – и ты молчи, все склонили головы – склони и ты, иначе… Иначе – выбраковка! Дело нужное, но страшное. Кстати, Горм…

– Ну, как же мог высокородный Александр не услышать?

– Ты все еще ноешь, мальчишка? – высокородный Александр хмыкнул, кивнув на появившегося в оранжерее Мудрейшего и носильщиков-мунов.

– Ныне здесь распоряжается высокородный Николаус. Мы же сняты с караула – для лечения и отдыха. Вы будете награждены, парни, – поглядев на Альда и Горма, Александр с такой гордостью выпятил грудь, что можно было подумать, будто это он сам только что совершил подвиг.

– Спасибо, высокородный! – искренне поблагодарил Альд. Раненый Горм же лишь простонал, не поймешь, что. Дюжие работники уже укладывали его на носилки.

– Этих парней надо обязательно занести в список, высокородный брат мой, Николаус, – повернувшись к новому Мудрейшему, словно бы оправдывался Александр. – Хоть они все и растяпы, но все же геройски вступили в схватку… Нет, конечно же, не в «золотой» список. Хотя бы в «серебряный» или «бронзовый».

– Думаю, «бронзового» будет достаточно, – хмуро протянул высокородный Николаус.

Почти все Мудрейшие были друг на друга похожи, словно родные братья – невысокого роста, коренастые, длиннорукие, крепкие. Почти у всех – массивные челюсти и темные, глубоко посаженные, глаза. Прямо сказать, в большинстве совсем – не красавцы! Однако, вот высокородная Навия – та, да… Та – исключение… впрочем, не только она одна.

Муны под руководством Николауса, обнаружив расширенную руконогами трещину, принялись тут же ее заделывать, используя приобретенный у маркитантов цемент и старую ржавую арматуру.

* * *

Горма перевязали сразу же, как только вытащили из оранжереи на минус второй этаж, где селились муны. Жили в казармах по числу отрядов, в каждом отряде около полусотни человек, таким образом, казарм всего получалось сорок, ибо работников в общине подземного убежища-фаланстера насчитывалось около двух тысяч особей. Мудрейших было намного меньше – сотня, жили они обособленно, на минус первом этаже, куда никого из мунов не допускали.

Поговаривали, что Мудрейшие – потомки древних ученых, выстроивших фаланстер в преддверье Последней Войны, дабы спасти хотя бы часть человечества. Кое-кто болтал даже, будто бы Мудрейшие никакие не потомки, а сами ученые и есть, просто продлили себе жизнь почти до вечности. Потому – и Мудрейшие, потому – и управляют, ибо точно знают, как всем надобно жить! Без чуткого руководства Мудрейших бы никакая жизнь здесь, под землей, была бы невозможной. Ну, в самом деле, что тогда было бы с мунами? Чем бы они питались, как бы организовывали жизнь? Кто обеспечивал бы их теплом и светом, называемым древним словом «электричество»?

К слову сказать, это самое «электричество» частенько пропадало – и тогда гасло все освещение, переставали работать подъемники-лифты, а самое главное – приспособленные для орошения оранжерей насосы, и без того довольно-таки часто ломающиеся. Новых насосов после войны не делали, вот и приходилось чинить старые. То же самое касалось почти всех вещей, кроме оружия: копий и самострелов – «калашниковых». Мудрейшие создавали их в своих лабораториях… Правда, высокородная Навия как-то в разговоре с Альдом обмолвилась о каких-то торговцах – маркитантах…

Альд тогда удивился – какие могли быть торговцы в выжженном ядерными зарядами мире, пышущем невидимой смертью – радиацией. Радиация – это тоже было древнее слово, означавшее именно невидимую и неотвратимую смерть, причем – смерть лютую. Высокородная Навия тогда не ответила на вопрос Альда о маркитантах – быстро перевела разговор на другую тему, как раз на радиацию. Юноша вовсе не был глупцом и понял: вопрос о маркитантах – из числа тех, за которые полагается выбраковка.

Как объясняли Мудрейшие, выбраковка – это суровая необходимость. Время от времени с кем-нибудь из мунов происходили различные казусы: ни с того, ни с сего кто-то вдруг сходил с ума, делался буйным, нападал на всех, убивал… Даже Мудрейшие не сразу могли справиться с таким сумасшедшим, несмотря на все их «калашниковы»! Подобное безумие – опять же, по словам высокородных – было очень заразным и вполне могло погубить весь фаланстер, в чем никто из мунов не сомневался.

Подобных безумцев, слава Мудрейшим, в последнее время практически не наблюдалось и все это – благодаря выбраковке. Болезнь ведь легче предупредить, чем вылечить! Тем более – такую заразную. Значит, нужно просто вовремя заметить симптомы: присматриваться друг к другу и обо всем непонятном немедленно докладывать курирующему отряд Мудрейшему. Вроде бы – просто, однако дело осложнялось тем, что симптомы надвигающегося безумия были не совсем понятны. Поэтому следовало присматриваться ко всему необычному. Ну, к примеру, когда какой-нибудь гомункулус-мун начинал резко отличаться от всех других. Часто задумывался, много говорил, задавал непринятые в фаланстере вопросы… или просто вдруг становился сильнее и сообразительнее других. Как вот Альд во время недавней схватки!

– Молчи, молчи, юный друг мой! – выслушав от юноши описание боя, высокородная Навия поспешно приложила палец к губам и опасливо оглянулась по сторонам.

И чего, спрашивается, оглядываться? Альд хмыкнул, стараясь, чтоб высокородная не заметила усмешки. Сама же, кстати, и учила – таить свои чувства, не высовываться, быть, как все.

Юноша иногда все же задумывался – и что в нем нашла Мудрейшая? Почему так хорошо, по-доброму, относится, разговаривает о жизни, кое-чему учит? Чем он, работник четвертого отряда Альд, отличается от всех прочих мунов? Мун, кстати, это от слова «гомункулус, гомункул» – существо, выращенное в пробирке. Именно таким образом появился на свет Альд и все муны. Родились в подземных лабораториях Мудрейших, так, что получается, высокородные – их коллективный родитель. Или – коллективные родители?

– А как правильно?