Лоцман. Власть шпаги

Ох, сваты, сваты… Их бы еще сговорить! Да никуда они не денутся – согласятся! И сеньор Рибейруш, учитель хороших манер и фехтования… и врач, герр Иеронимус Байер. Согласятся, чего уж. Правда, надо их уже сегодня вечером предупредить. Обоих.

Сбежав по лестнице вниз, Бутурлин покинул особняк и, обернувшись, помахал рукой выглянувшей в окно возлюбленной… только что согласившейся стать невестой русского лоцмана… и дворянина! Хоть и бедный – да дворянин, помещик! Не какой-нибудь там простолюдин-лапотник.

Доктор Байер, кстати сказать, жил совсем рядом, на Королевской улице. Буквально за углом. Направляясь туда, Никита Петрович едва только свернул, как тут же, нос к носу столкнулся с герром Готлибом Шнайдером! По всей видимости, купец шел домой, но не один, а в компании какого-то, несколько сутулившегося человека лет слегка за тридцать, с длинным вытянутым лицом и бесцветным взглядом. Судя по богатому плащу и болтавшейся на перевязи шпаге, незнакомец был дворянином… или богатым купцом, мореходом.

– О, герр Шнайдер! – сняв шляпу, поклонился Бутурлин. – Рад вас видеть. Я, видите ли, только что от вас… Говорил с вашей очаровательной дочерью…

При этих словах незнакомый дворянин как-то странно посмотрел на молодого человека. Словно бы Никита съел его любимое пирожное! Или взял в долг дюжину талеров и не отдал. Да ведь не брал Никита Петрович никаких талеров у этого черта! И никаких пирожных не ел! Чего ж тогда этот так смотрит? Ишь, гляделки-то вытаращил, ага!

А в общем-то, обычный был человек. Не сказать, что писаный красавец, но и не урод… да и лицо такое, в чем-то приятное даже.

– А, господин Бутурлин, – вежливо поздоровался купец. – Я надеюсь, мой шкипер Йоханнес полностью с вами расплатился?

– О да, полностью, – молодой человек приложил ладонь к левой стороне груди и снова поклонился, как и положено всякому галантному кавалеру, исходя из поучений сеньора Рибейруша. – Я бы хотел завтра…

– Да, можете завтра меня навестить, – прощаясь, покивал Шнайдер. – Лучше – ближе к вечеру.

– Но…

– Вряд ли вы застанете меня дома с утра.

Ну, вечером так вечером. Собеседники, прощаясь, раскланялись.

Вечерело. Солнце сверкало над дальним лесом, пылающим золотисто-оранжевым факелом отражаясь в Неве. На колокольне лютеранской кирхи звякнул колокол. Ударил четыре раза – гулко и звонко.

Однако четыре часа. Вечер скоро. Черт!!! Так в четыре ж часа встреча… Лоцман хлопнул себя по лбу. Встреча, да. С капитаном городской стражи. Не ходить? Да нет, надо бы сходить, подобными знакомствами умные люди не разбрасываются. Тем более таверна-то рядом, на Выборгской улице. Вон она, следующая, за углом. Прямо к пристани выходит, вернее сказать – к верфи.

Застучали по мостовой каблуки ботфортов. Вот и Выборгсгатан – Выборгская улица. А вот и таверна. Голубая, с тремя золотыми коронами, вывеска. «Тре крунер». Королевский герб, между прочим. И кто только разрешил таверну с таким названием открыть? Так его величество Карл Густав и открыл, наверное. Или родственник его. Какой-нибудь там племянник или дядя. А, впрочем, не все ли равно?

Глава 2

Капитан городской стражи гере Йохан Фельтског уже дожидался Бутурлина за дальним столом. Явился, а как же! И, скорее всего, не только затем, чтобы задарма выпить да закусить – нет, у главного стражника Ниена вполне могли быть и свои интересы к лоцману, как служебные, так и личные. В конце концов, шведско-русская торговля была выгодна обеим сторонам. Вот и торговали. Всегда. Если мир – открыто, а уж ежели война – тогда контрабандой.

Узрев еще от входа знакомый синий колет с желтыми отворотами, Никита поспешил к стражнику, не обращая внимания на подбежавшего служку с какими-то заманчивыми предложениями. Лишь отмахнулся да бросил по-шведски:

– Потом, потом… Извините за опоздание, господин капитан.

– А, это вы. Зовите меня просто – Йохан.

Усевшись на тяжелый табурет, Бутурлин тут же заказал по две кружки свежего пива с яичницей и краюху хлеба. Больно уж был голоден, еще бы – последний-то раз трапезничал еще раненько утром, на корабле.

Выпив за знакомство, Йохан вытер усы и стал зачем-то рассказывать про своего двоюродного брата, что живет где-то в горах недалеко от озера Меларен. Озеро это Бутурлин знал – видел, когда бывал в Стекольнах, как русские купцы называли Стокгольм.

– Кузен мой, зовут его Харальд, видишь ли, женат на дочери хозяина шахты… да и сам служит там горным мастером.

После второй кружки темного Никита Петрович уже стал понимать, куда клонит его новый приятель, и даже спросил прямо, уточнил:

– Медь? В крицах?

– Медь. В крицах, – понизив голос, согласно кивнул начальник стражи.

Что ж, все стало ясненько. Не иначе, как сей бравый капитан намеревался толкать медные крицы в Тихвин, минуя таможню. Ну, в Ниене-то – его право, а вот на посаде…

– Не выйдет на посаде тихвинском ничего, – подумав, честно предупредил Бутурлин. – Вряд ли с важней сговоримся. За таможенной-то избой сам архимандрит, отец Иосиф, присматривает. А он на посаде – главный! Ибо посад-то Большому монастырю принадлежит и все подати платит.

– А зачем нам архимандрит? – собеседник тихонько засмеялся. Его широкое, похожее на вареную брюкву, лицо приобрело такое хитроватое и вместе с тем нарочито простодушное выражение, какое обычно бывает у цыган, когда они впаривают доверчивому покупателю какую-нибудь полудохлую лошадь.

– А как же без него-то? – резонно вопросил Никита Петрович. – Там, знаешь – не тут.

– Не-ет, гере лоцман, – швед покачал головой и прищурился. – Мы люди маленькие, нам архимандрит не нужен. А нужен такой же маленький человек… какой-нибудь капитан с таможни.

– Капитан – вряд ли, – задумался Бутурлин. – Скорее уж, дьяк или монастырский служитель. Все равно – с монастырем дело иметь. Настоятеля уж никак не минуешь.

Йохан сделал удивленное лицо:

– И что? Этот самый служитель не захочет сделать свой маленький гешефт?

– Служитель – вряд ли, он же монах, а монаху ничего мирского не надобно.

– Ах да, да, – скривясь, словно от зубной боли, швед закусил губу. – Забыл – вы ж ортодоксы. Монахи, брр… А что, кроме монахов на таможне совсем никого?

– Почему никого? Говорю ж – дьяк с подьячим для записей да пара стрельцов для охраны.

Чем дальше шла речь, тем откровенней задумывался молодой лоцман. Больно уж нужны были деньги, особенно – в свете последних событий. Да, дело опасное: попадешься – не пожалеют. С другой стороны – на войне-то куда как опаснее, правда там та опасность, что как-то бодрит, а вот здесь… здесь совсем другое. Но вот отказываться нельзя, Бутурлин сие нутром чувствовал! Шутка ли – капитан городской стражи. Такими знакомствами не разбрасываются. Сгодится еще гере Фельтског, ох как сгодится!

Да, родину свою, царство-государство Российское, Бутурлин любил, как же без этого? Любил, уважал и почитал государя, однако же при всем при том понимал – без денег он никто и звать его никак! Да и мало ли, что там со знакомства этого еще выйдет-сладится?

– Стрельцы… Это мушкетеры, да? – натянуто уточнил собеседник.

Никита кивнул:

– Ну да, так. Вот средь них-то и можно… Знаю я одного.

– О! – Йохан резко повеселел и, хлопнув в ладоши, подозвал служку. – Вот это – другое дело, друг! Так решим вопрос?

– Да порешаем, – махнул рукой молодой человек. – И это… надо бы денежный вопрос обсудить.

– Обсудим, обсудим, – капитан радостно потрепал собеседника по плечу. – Ну, за это еще пива!

– Ага. Выпьем, чего уж!

Вообще-то, в «Соборном уложении» царя Алексея Михайлович сие, складывающееся прямо на глазах, дело квалифицировалось вполне однозначно – как преступление против государя. Однако же государь далеко, а жить бедному помещику на что-то надо. Опять же – даст Бог и свадьба скоро.

– Йохан, ты что-нибудь знаешь о купце Готлибе Шнайдере?

– Это тот, что с улицы Медников?

– Да, он, – Бутурлин отрывисто кивнул. – Говорят, дела его не очень…