Карманный волшебник

С белой полоской на экране.

– Это ещё что такое? – напряглась девушка, глядя на устройство у себя в руке. – Вроде не роняла никуда. Не топила.

– Знаешь, тут такое дело, – занервничал я. – Мне пришлось отключить все электронные устройства в радиусе десяти метров. И твой телефон тоже попал под раздачу.

– Вот дурак. Зачем?

– Чтобы нас камеры не засекли.

– Да всем плевать! – вдруг разошлась девушка и пробежалась вдоль ограды. – Смотри, всем плевать, даже если я буду делать вот так!

Маша начала прыгать и размахивать руками.

– Ау! Охрана! Ловите меня!

– Тихо ты, – грозно шепнул я, но девушка не унималась.

– Ох ра-а-ано встаёт охра-а-ана! Что, никого?

Напрыгавшись вдоволь, Маша успокоилась и вернулась ко мне с победным видом.

– Понял? – спросила она, торжествуя бессовестным образом.

– Дальше-то что? – спросил я. – Как меня вызволять будем?

– Господи, как же за тебя стыдно, – простонал Валик. – Меня, конечно, предупреждали, что ты остолоп. Но чтоб настолько…

– Кто предупреждал? – переспросил я, сбитый с толку.

– Кто надо! – сварливо выдал человечек. – Придётся тебя выручать. Вот так всегда. Хочешь сделать хорошо – сделай сам.

В глазах потемнело, а конечности затекли, как будто кровообращение ненадолго встало. Так мелкий голем выпутывался из пронизывающих его тельце нейронных связей с моим мозгом. Другого выхода не было.

Маша, конечно, права: охранник спит где-то за своим столом и знать не знает, что здесь творится. Но для надёжности надо хотя бы свалить с улицы, а то случайные прохожие засекут.

Выскочив из уха, Валик ловко перепрыгнул с моего плеча на ограду и, подобно высококлассному шпиону на задании, которого подменяет каскадёр, скользнул вниз по одному из прутьев.

Как бы там ни было, стоит отдать должное талантам человечка. Во время этих сюжетных перипетий он проявил настоящий артистизм. Я даже на секунду почувствовал, что смотрю кино.

Укоризненно глянув на меня в последний раз, Валик с головой ушёл в магнитный механизм, сцепляющий дверь с забором.

Уж не знаю, что он там делал, но меня пару раз легко долбануло током. В шею, знаете ли, особенно неприятно. Там кожа нежная.

А потом случилось внезапное. Уж не знаю, как Валик этого добился, но прутья послушно втянулись в нижнюю часть двери, словно когти на лапе кота. К моей бедной шее снова прилила кровь. Да ещё и открылся замок, освобождая меня от необходимости что-то делать самому.

И тут я понял, почему, несмотря на пережитое, мне вдруг на самом деле стало хорошо.

Маша наблюдала за нами, разинув рот. Слаженные действия голема впечатлили её до такой степени, что она перестала вещать, словно радио, которое я никак не мог отключить. Хуже Валика, ей-богу.

– А всего-то надо было развернуть полярность, – сказал человечек, выбравшись из механизма. – Ты мне теперь по гроб жизни должен.

Видок у него был не очень. То, что показалось мне просто неприятными разрядами тока, прошибло его насквозь. Глиняное тельце покрылось тёмными пятнами, а походка стала заметно менее твёрдой.

Валик попытался залезть ко мне на рукав, чтобы вернуться в ухо, но силёнок у повреждённого голема не хватало. После трёх безуспешных попыток он всё-таки попросил:

– Подсади, а?

До конца не веря в происходящее, я покорно подставил ладонь и закинул человечка обратно себе в ухо.

Тут-то оторопь Маши и прошла. Девушка прикрыла ротик, чтобы уже через секунду разразиться гневной сентенцией:

– Что ты наделал, придурок? У тебя был такой шанс избавиться от этого паразита, но ты сам, собственными руками, затолкал его обратно! – Маша гневно топнула ножкой. – Или тебе так понравилось целоваться со мной, что захотел ещё добавки? Так вот знай, никогда в жизни, ни за какие коврижки я больше с тобой не поцелуюсь. Одного раза хватило, теперь у меня в мозгах какой-то глиняный червь завёлся. И всё из-за тебя. Так, утром я еду на учёбу, а потом возвращаюсь к родителям, и чтобы духу твоего в моей жизни не было!

Я внимательно слушал ругательства в свой адрес и кивал головой, выражая полное согласие с тем, что говорит девушка. Одно только не сходилось в её логике. Ну воспользовался бы я моментом и укокошил Валика – всё равно в Машиной голове остаётся Камиль. И на смерть товарища он может отреагировать, как угодно.

В подтверждение моих слов Маша замерла и сдавленно пискнула:

– Ой!

Бьюсь об заклад, это Камиль напомнил ей, что мы тут на птичьих правах, и в любой момент можем лишиться контроля над собственными телами, а то и вовсе умереть.

– Нам, кстати, не понадобится вскрывать входную дверь, – с радостью сообщил я, когда разговор девушки с её паразитом кончился. – Я вспомнил, что заклинание невидимости даёт ещё и бестелесность. Сюда, в общем-то, можно было и не просачиваться.

По идее, Маша должна была рассердиться на эту фразу. Но этого не произошло. Видимо, голем с ней действительно серьёзно поговорил.

– Ну и чего стоим? – спросила девушка, явно пересмотрев приоритеты. – Чего не идём за этой долбанной глиной?

– Погнали, – выразил я согласие и без предупреждения врубил режим невидимки.

Меня словно подхватило ветром. Я взлетел над бренным миром и приземлился на лестницу между вторым и третьим этажом.

С Машей произошло то же самое, только выкинуло её на пролёт ниже. Наверное, сказалась тяжесть характера.

Мы переглянулись и кивнули друг другу. Всё-таки, успешное дело сближает. Тимбилдинг, будь оно неладно.

Из угла холла раздался мерный храп. И действительно, сидя за столом перед тремя мониторами, на которых плясал белый шум, сладко спал грузный мужчина с большой залысиной на темечке. Может, генетическое, а может, бреется под кипу. В Москве, знаете ли, всякие живут.

– Идём скорее, – решил я прервать затянувшуюся паузу.

Маша очнулась и громко засеменила по ступенькам на второй этаж. Казалось бы – хрупкая воздушная девушка в плаще, больше напоминающем парус небесной каравеллы, рассекающей утреннее небо рассветным лучом авроры. А топает как бегемотик.

Без особого удивления я отметил, что храп в углу прекратился, и за Машиной спиной выросла та самая грузная фигура с лысиной посреди черепа.

У охранника оказались совершенно детские черты. Словно это взрослый человек с приделанным лицом младенца, которое состарили нейросети. И мимика выглядела соответствующе.

– Бежим! – крикнул я, повернувшись спиной к разъярённому малышу в форме с выдуманными погонами.

Но в Гнесинке к волшебной безопасности относились очень серьёзно. Какой дурак, имея в складских помещениях кучу опасных артефактов, оставил бы на охране всего лишь одного спящего мужичка? Вот мы и почувствовали на собственной шкуре, что всё не так однозначно.