Чистильщик. Криминальный роман

Чистильщик. Криминальный роман
Андрей Рачковский

Небольшой городок, в котором правит криминал. Правоохранительные органы полностью коррумпированы. В городок направляется комиссия из офицеров госбезопасности. Которых подставляют и объявляют в качестве опаснейших преступников… В игру вступает Чистильщик – суперпрофессионал, для которого нет ничего невозможного. Сможет ли он в одиночку справиться со спрутом и восстановить имя офицеров?

Чистильщик

Криминальный роман

Андрей Рачковский

© Андрей Рачковский, 2017

ISBN 978-5-4483-8982-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

18:56. Вот и все – закончился рабочий день, можно и домой собираться. Осталось лишь навести легкий порядок на столе. Папки с делами можно не убирать – завтра новый день. Снова придется их доставать, снова прорабатывать, снова ломать голову, ища различные подходы и решения этих уголовных дел. А вот карандаши и смятые листки бумаги можно убрать. Можно даже выбросить – завтра вместо них будет множество других, также исписанных и также смятых.19:00. Телефонный звонок застал старшего следователя по особым делам городской прокуратуры Иванцова уже на пороге. С секунду помедлив, он вернулся в кабинет, поднял трубку. – Следователь Иванцов! – бросил он в трубку. – Гражданин следователь! – раздался в трубке хриплый голос.Меньше всего Иванцов ожидал и хотел его сейчас слышать. Этот голос впервые позвонил ему неделю назад, после того, как оперативники «взяли» довольно жирную птицу. На крупного и широко известного в преступном мире авторитета по кличке Швед в горпрокуратуре было заведено несколько уголовных дел, и все по тяжким и особо тяжким делам. Дела-то были, да только не могли следователи доказать его вину, хотя и знали наверняка, что это он совершил. Не могли доказать вину по одной причине – не было доказательств. И свидетели, дававшие уже показания против него, вдруг начинали путаться в своих показаниях – показания одного и то же человека вдруг значительно расходились. Или же человек, всего в нескольких шагах от себя видевший преступника и поначалу сразу указавший на него, вдруг начинал сомневаться в своих словах – «не помню точно», «полумрак был», «возможно, что я ошибся». А один из подельников, уже согласившийся на сотрудничество, вдруг повесился в камере СИЗО. Сам повесился. Внезапно и неожиданно для всех. Повесился, несмотря на то, что все шнурки, лямки и веревки, были изъяты при досмотре. Равно как и все острые, режущие и колющие предметы. Сокамерники же ничего не видели и не слышали, так как крепко спали в ту ночь. И так рушилось все обвинение против того самого Шведа. По российскому законодательству, будь ты хоть трижды виновен, следствию необходимо еще и доказать твою вину, привести на суд свидетелей. Не смогут следователи доказать твою вину, если свидетелей не будет. А будут свидетели или нет, зависит от того, как ты сумеешь с ними договориться. А Швед умел договариваться. Даже находясь в камере СИЗО. Через братву, что осталась на воле. Через шестерок, таскавшую ему жратву каждый день. Через надзирателей, которые получали значительную надбавку к своей небольшой зарплате. Или же получали свою жизнь и жизни своих родных и близких ради небольших поблажек заключенному…

– Алло, гражданин следователь! – повторил хриплый голос. – Вы подумали над предложением?

– Перестаньте, прошу вас, – с раздражением проговорил Иванцов. – К чему весь этот балаган? Швед виновен, это знаете вы и знаем мы. И бесполезно угрожать, ваши угрозы ни к чему не приведут.

– А я не угрожал… Пока не угрожал, – в трубке раздались гудки. С пару секунд подержав трубку в руках, следователь положил ее на рычаг. Ему показалось, или при последних словах голос невидимого собеседника стал каким-то жестким? Следователь развернулся и вышел из кабинета.

…Через полчаса Иванцов подъехал к дому. Припарковав машину, он по привычке взглянул на окна третьего этажа. Там всегда горел свет. В небольшом зале и маленькой кухоньке. Где, перед его приходом, готовили ужин и ждали его возвращения его красавица-жена и маленькая, но тоже уже красавица, дочка. Многие сослуживцы открыто завидовали ему, когда он, в сопровождении жены и дочки приходил на редкие семейные мероприятия.Странно, но сегодня окна были темны. В них не горел свет. Ни в зале, ни на кухне. Иванцов ощутил легкое беспокойство. Быстрыми шагами он пересек небольшой дворик, окинув его внимательным взглядом – привычка, выработанная годами службы. Ничего подозрительного. Разве что на лавочке возле детской качели сидели, о чем-то споря, двое алкашей. К ним во двор вообще часто загуливали то алкаши, то даже бомжи. Снова нужно будет переговорить с участковым, чтобы тот немного «почистил» двор.Следователь вошел в подъезд и быстро поднялся на третий этаж. Открыл дверь своими ключами. Квартира встретила его непривычной темнотой и такой же непривычной тишиной. – Света? – спросил Иванцов, включая свет в прихожей. Ему никто не ответил. Почувствовав что-то неладное, он, не снимая обуви, прошел в зал, включил свет. В зале не было никого. Все вещи были аккуратно сложены, так, как обычно их складывала его жена Светлана. Но куда делись его жена и дочь? Они всегда были дома, всегда встречали его со службы. Зазвонил телефон.

– Алло! – бросил в трубку следователь.

– Гражданин следователь, – в трубке раздался уже знакомый и противный до невозможности хриплый голос. – Вы уже дома?

Иванцов не ответил. Лишь почувствовал, как по спине пробежал мелкий и противный холодок.

– Вы не обеспокоены отсутствием своих жены и дочери?

– Где они? Что с ними?

– Они возле меня, ждут своего папу и мужа… С ними пока что все нормально, но это ненадолго. Папа их не любит, он не подумал над серьезным предложением серьезного дяди…

– Я хочу их услышать, – твердым, как всегда на службе, прервал тираду звонившего Иванцов. Не исключено, что Светлана с дочерью вышла в магазин или уехала к маме. А это – это просто понты. Просто запугивание.

В трубке послышались какие-то шумы, чьи-то разговоры, потом в трубку прорезался голос:

– Леша! Лешенька!!! – этот голос он узнал бы из сотни, из тысячи…

– Света! Света!!!

– Хватит, следак, побазарил с телкой, – снова тот хриплый голос. – Убедился, что это не понты?

– Что вы хотите? – немного дрогнувшим голосом спросил следователь

– Уже ничего… – ответил голос. Помолчав несколько секунд, добавил: – Хотя… Хотел бы, чтобы ты кое-что услышал… Чтобы понял свою ошибку…

Неожиданно громко в трубке крик. Крик его Светланы. И детский плач. Плач его дочки. И громкий выстрел. Секундную тишину прорезал новый женский вопль. Полный боли, отчаяния, ужаса… И следователь все понял. Абсолютно все. И то, что звонки не были простым запугиванием. И то, что звонивший не был нанятым за бутылку бомжом или алкашом. И то, что означал выстрел…

Положив трубку на место, Иванцов опустился на спинку кресла, стоявшего рядом. Через несколько минут следователь поднялся с кресла. Поднял трубку телефона и сделал два звонка. Первый – на местную АТС. Где представившись, потребовал выяснить номер только звонившего ему абонента и его адрес. Второй – своему старому другу, майору Голубеву, служившему в ОМОНе. Не объясняя причин, попросил поднять отряд его бойцов. Друг не отказал. Слишком хорошо знали друг друга, чтобы так шутить. Голубев заверил, что через пять минут, максимум через десять, будет с бойцами возле его подъезда.

Затем следователь подошел к стоящему в углу зала небольшому шкафчику. Выдвинув до упора верхний ящичек, он с силой рванул его на себя. Вырванный ящик полетел на пол, разбрасывая содержимое. Следователь сунул руку в шкафчик и вытащил оттуда небольшую коробку. Открыв ее, достал сверток. Не торопясь, развернул. На куске ветоши лежал смазанный ПМ. Неучтенный нигде и никем пистолет, по какой-то причине спрятанный следователем. Достал из коробки снаряженный магазин, вставил его в пистолет, передернул затвор. Зазвонил телефон. Иванцов ответил на звонок. Теперь он знал телефон и адрес звонившего ему. Осталось лишь встретиться с похитителем…

Ну, вот и все. Он готов. Они хотели, чтобы он прекратил уголовные дела по Шведу. Хотели, чтобы он нарушил закон. Он готов. Он нарушит закон….

Старший следователь по особым делам аккуратно выключил свет в квартире, вышел на пустую лестничную площадку. Аккуратно запер за собой дверь квартиры и вышел на улицу. Майора Голубева и ОМОНа еще не было. Были только те самые два алкоголика, которые безуспешно пытались прикурить. Дешевая зажигалка не хотела загораться, давая только искры, но не огонь. Увидев вышедшего из подъезда и закурившего мужчину, алкаши, шатаясь, двинулись к нему, заплетавшимися языками прося огоньку. Иванцову не было жаль огня. После событий последнего получаса ему не было жалко даже собственной жизни. Иванцов достал зажигалку, щелкнул ею и поднес маленькое пламя к прыгавшей во рту ближайшего алкоголика сигарете. Тот начал прикуривать. И, когда второй алкаш неожиданно резко шагнул за плечо, следователь не успел отреагировать. А в следующее мгновение алкоголик резким движением ударил его в бок. В руке алкаша в наступавших сумерках блеснул металл. Заточка вошла точно в печень, разрезая ее, словно бритва. Ударивший дважды прокрутил заточку, разрывая ее. Иванцов успел открыть рот, но не успел даже застонать – стоявший перед ним первый алкаш вдруг выплюнул сигарету и, перестав шататься, с силой ударил в солнечное сплетение. Хватая ртом воздух, следователь повалился на грязный пыльный асфальт. Угасающим взглядом он увидел фигуры двух алкоголиков, быстро удалявшихся прочь четким шагом. Так может ходить только трезвый человек.

Прежде, чем умереть, следователь все понял. Это – расплата за ошибку. Которую он совершил, не желая отступать от закона и своих принципов. По которым жил всю свою службу… И всю свою жизнь…

Когда через три минуты приехал «КамАЗ» с бойцами ОМОНа, то старший следователь по особым делам был уже мертв. Его друг, майор Голубев, вызвал «Скорую» и милицию. Скорую, которая приехала через двенадцать минут. Милиция приехала через сорок пять минут. Хотя до ближайшего отделения было пешком двадцать минут. Это если неторопливым шагом. И сорок пять минут, если на машине. Оборудованной сиреной и мигалкой. На спецмашине, которая ехала на место преступления.

…В небольшой, но очень уютной и дорогой сауне сегодня было малолюдно и многолюдно одновременно. Малолюдно – потому что занят был всего один номер «люкс». Многолюдно – потому что весь персонал обслуживал только этот один номер «люкс». И все равно не справлялся. Поэтому привлекли дополнительный персонал. Из кафе, принадлежавшего также хозяину сауны. На дверях был повешен большой лист бумаги с надписью «Закрыто по техническим причинам». Технических причин не было. Было желание клиента, занявшего номер «люкс». Отказать ему не решился даже сам владелец сауны. Потому что хотел жить. Очень хотел…

Сидящие в удобных кожаных диванах здоровенные амбалы с бритыми головами курили, стряхивая пепел прямо на пол. Между перекурами они рассказывали непристойные и похабные анекдоты, громко ржали над ними. Иногда хлопали по ягодицам пробегавших мимо официанток. Ловя их взгляды, ржали еще громче. Владелец сауны, проходя мимо, бросал на них презрительный взгляд, но не решался сделать им замечание. Потому что не положено. Потому что он их выше. Потому что они – простые «быки». Как и те, что дежурили возле черного выхода. Ему положено было разговаривать с хозяевами этих «быков».

К владельцу сауны подбежала зареванная официантка. Новенькая. Из тех, кого он привлек из кафе. Да и в кафе она устроилась-то всего неделю-полторы назад. И работала эту неделю. Хорошо работала. В две смены. Потому что деньги были нужны. Очень были нужны.

– Григооорий Викторовииич! – рыдая, кинулась она к владельцу сауны. Оказалась, что она униформу где-то порвала. Сильно порвала – почти до живота разорвала. Новую. Которую сегодня только получила, чтобы «люкс» обслуживать. И уже порвала.

– Где костюм порвала? – грозно прорычал Григорий Викторович.

– Эт-то не я… – сквозь слезы ответила официантка. – Эт-то оони…

– Кто?! – Они… я им во-водку принесла, а они… – заливаясь слезами, объясняла официантка.

– А они… меня повалили-и и начали о-одежду рвать… Е-еле вырвалась… и… и убежала…

– Дура! – Григорий Викторович замахнулся, но не ударил. Хотя нужно было бы. Следовало бы. А то позволяют себе невесть чего. Подумать только, вырвалась и убежала! Да с ним за нее такое сделают! Даже думать страшно, что с ним могут сделать. – Дура!!!

Оказывается, что она еще и волосы распустила. Хотя он лично дал всем указание волосы собрать. Сам. Лично. Всем. А она распустила. Оттолкнул он ее от себя, приказал умыться и в порядок себя привести. И поспешил в «люкс», откуда его уже звали. «Люкс» был большим номером. Очень большим. И дорогим. В люксе была комната отдыха. В которую могли вместиться пятнадцать-двадцать человек. И парная человек на десять. И бассейн. Метров десять в длину и метров пять в ширину. Этот «люкс» снимал всегда один и тот же человек. Ну как снимал… Обычно звонил и бронировал. Бесплатно. И заказывал еду и выпивку. Тоже бесплатно. И Григорий Викторович, владелец сауны и кафе, предоставлял ему номер «люкс». Бесплатно. И еду тоже предоставлял. Вместе с выпивкой. Тоже бесплатно. Но этим он выигрывал. Никто на него не «наезжал». Никто не требовал денег за «крышу». Потому что все знали, кто у него в сауне отдыхает. Все знали. Весь их городок. Поэтому и не решались.

Григорий Викторович постучался в дверь номера, из-за которой доносились шум и крики. Осторожно приоткрыв дверь, просунул в проем свое тучное, полное тело. На дорогом кожаном диване сидели двое абсолютно голых, почти полностью – с ног до головы – татуированных здоровенных парня. Они по очереди курили здоровенную самокрутку, задолго задерживая дым в легких и глупо ржали, когда его выпускали. На появление владельца сауны они никак не отреагировали. Григорий Викторович осторожно двинулся дальше, к большому, самому широкому и самому дорогому дивану, перед которым стоял стол, заставленный разными деликатесами. И алкоголем. Самым дорогим. Справа стоял еще один кожаный диван. На котором двое таких же татуированных парней одновременно насиловали девушку. Которая работала у него. Официанткой. Рядом с ними еще один парень насиловал другую официантку. Григорий Викторович поморщился, отвернулся от дивана. Продолжил свой путь. Возле стола он остановился. Напротив него, за столом, на широком и дорогом диване, сидел Он. Клиент. Тот самый, который постоянно заказывал этот номер. Сидел, чувствуя себя Хозяином. Так оно, в принципе, и было. Окружающие его люди были всего-навсего его приспешниками. А он был Хозяином. Их Хозяином. Его, Григория Викторовича, Хозяином. Хозяином этого города.

Григорий Викторович встретился с ним взглядом. И не выдержал. Отвел взгляд. И поспешно, едва не кланяясь, произнес:

– Здравствуйте, Эдуард…

– Ну, здорово, Гриша! – оборвал его Хозяин. И, поморщившись, добавил: – И зачем фамильярность? Я сегодня отдыхаю. Устал, знаешь ли, от тюремных шконок. Неудобно там…

Опрокинул в рот стопку водки, закусил соленым огурчиком. Посмотрел на Григория Викторовича. Тот почувствовал, как противно по спине пробежал холодок. Несмотря на тепло.

– Вот я отдыхаю… И ребята мои… – Хозяин обвел взглядом сидевшие слева и справа от него татуированные тела. И те, что насилием занимались, тоже взглядом обвел, – тоже отдыхают… А ты мне, Гриша, фамильярность… Для своих я просто Швед. Ты меня понимаешь, Гриша?

– Да, Эд… То есть Швед…