Тень Земли: Дар

– А Глеб как же? – угрюмо спросил Микола.

– Я за него больше не в ответе, – леший отвел глаза, и, не глядя на Глеба, добавил: – Прощай, отрок. Не хочу думать, что на беду свиделись мы. Прощайте все! Не поминайте лихом Ясеня, а простите, ежели что не так.

Он повернулся и быстро пошел прочь. Василько, Ермила и Авгей побежали за ним. Сорвались с места и волки с Живчиком. Вскоре все они скрылись за серыми стволами.

Глеб сидел на опавших листьях и моргал, глядя в землю. В душе его метался вихрь: и острая невыносимая усталость, и обида, и сожаление, и разочарование – все в одном бурном водовороте.

– Не унывай, брат, я тебя не оставлю, – Микола ободряюще хлопнул его по плечу.

– Я тоже останусь с тобой, Добрый Отрок, – сказала Ольшана. – Общая у нас с тобой память о моем Гавриле. Вместе вернемся в Хоромы. Мой отец не даст тебя в обиду.

– А о Весняне подумали вы? – упрекнул Золот. – Ей сейчас больше всех нужна помощь. Согреть бы ее у костра, напоить бы медом. С нами мудрый старец, так, может быть, он даст нам надежду? Что же нам делать, старче?

Прокл ответил:

– Надежды нет. В лесу война. Горит зеленый дом. За лесом – степь, печаль, зима и небо над костром. Моя дорога – на восток. И отрок спутник мой. А вам – забыть родной исток, или спешить домой.

Он сошел с коня и приблизился к Весняне. Девушка давно уже была в бессознательном состоянии, много часов ее друзья не слышали даже стона. Иногда казалось, что она умерла, и Золот в страхе склонялся над ней, но чувствовал редкое дыхание, которое напоминало скорее легкую испарину остывающей земли. Так и сейчас старец едва уловил движение воздуха у ее губ. Он ощупал голову девушки, и лицо его помрачнело. Прокл не был знахарем, но мог почувствовать состояние души и волю к жизни, которая лежит в основе всех жизненных сил. Весняна умирала, ее время было на исходе. Старец выпрямился и скорбно покачал головой.

– Нет! Нет! Только не она! Спаси ее! Спаси! – это Глеб со слезами уцепился за его одежду, он совсем потерял голову от муки и горя.

Отшельник склонил голову и ничего не ответил. А мальчик зарыдал в голос, как не плакал никогда прежде. Все, что он пережил в эти дни, вырвалось вдруг наружу со слезами, болью и гневом. Он упал на землю, в безумной ярости разметав опавшие листья. Плач его срывался с тоненького безудержного воя на хриплый отчаянный стон. Ольшана наклонилась утешить его, и он почувствовал, как упали на его щеку горячие капли.

Старец привез не только дурные вести. С его коня сняли две большие сумы, в них была кое-какая еда. Поели очень экономно – лишь притупили голод. Посидели у огня, подумали, как быть дальше. Сначала все хотели идти с Проклом и Глебом. Но верность своему лесу взяла верх, и даже Золот – самый восторженный поклонник запредельных легенд и песен – решил, что его знахарское искусство необходимо лещанам в такое время. Ольшана вспомнила об отце и сестренке. А Микола сразу нацелился на обратный путь, как только стало ясно, что у старца и отрока своя дорога, и, кроме того, он еще надеялся спасти Весняну, если удастся живой донести ее до Хором.

Прощание вышло коротким: лещане и Глеб не отличались симпатией к длинным монологам (у жителей леса сентиментальность вообще не в ходу). Обнялись, посмотрели друг другу в глаза последний раз и разошлись в разные стороны. Одних ждала кровавая битва и почти неизбежная гибель. У других впереди был неизведанный путь, и почти несбыточная надежда.