ПОХИТИТЕЛИ СКАЗОК

ПОХИТИТЕЛИ СКАЗОК
Андрей Щупов

В сборник вошли три небольших повести Андрея Щупова. Это одновременно фантастика и светлый юмор. Основной акцент делается не столько на фантастичности описываемых событий, сколько на забавных и, увы, не самых героических чертах характера современного человека. Во всех трех повестях действующие персонажи по мере сил пыжатся, стараясь выглядеть круче и симпатичнее, чем это есть на самом деле. Что же выходит в итоге, пусть судит читатель…

ПОХИТИТЕЛИ СКАЗОК

Андрей Щупов

© Андрей Щупов, 2020

ISBN 978-5-0051-8855-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОХИТИТЕЛИ СКАЗОК

«Человек без чувства юмора полностью безоружен. Для жизни это кошмарно, а для меня такой человек – практически калека».

Пьер Ришар

Притулив папку с бумагами на голых коленках, я терпеливо выводил чернилами строку за строкой. Занятие – более чем странное, но вот уже полвека любителям компьютеров был объявлен бойкот. Организаторы выставок отказывались принимать фотографии и картины, изготовленные цифровым способом, а издатели упорно игнорировали тексты, сработанные на компьютерах. Может, в чем-то они были правы, хотя лично мне прогресс всегда нравился. Согласитесь, тот же суп удобнее хлебать пневмоподсосом, нежели примитивной ложкой, а обучаться приятнее во сне, как и выступать с трибун исключительно виртуальных, дабы не получить за сказанное вполне реальных тумаков. Я и рыбачить предпочитаю исключительно в ночное время, заранее настраивая индуктор на ловлю щук, акул и гигантских кальмаров. Тем не менее, тоска по древним архаизмам, нет-нет, да и дает о себе знать. Вот и мне, детективу с двухлетним стажем, иными словами – человеку исключительно мирной профессии, смерть, как хотелось писать. Разумеется, о себе, о своих приключениях, о верных друзьях и непримиримых врагах. Я читал, как пишут об этом другие сочинители, и, чего греха таить, многим из них смертельно завидовал. Конечно, они врали, но ведь читалось-то взахлеб! Когда-то и кем-то. Сегодня читатели, понятно, перевелись, но ведь было времечко!

Если честно, работа частного детектива скучна и монотонна, но тем сильнее мечталось сочинить что-нибудь этакое, чтобы хоть на кроху проникнуться к профессии сыскаря должным уважением. Словом, я писал. Мозолил пальцы и вовсю напрягал голову.

«Итак, я был голубоглазый блондин роста весьма немалого, а именно – шести футов и…» – на минуту задумавшись, я прикинул, какой рост по нынешним критериям – весьма немалый и вместе с тем – устрашающий и привлекательный. Ни к чему так и не придя, вывел наугад: «семи дюймов. Стальные бицепсы, трицепсы, а также плечелучевые мышцы украшали мои довольно рослые руки. Орлиный нос наделял загадочностью мой профиль. А поджарый живот…» – я опять задумался, потому что живот, пусть даже самый поджарый, украсить мог только живот, но никак не грудь и не ноги. Чего греха таить, писать было трудно. Прямо зверски и адски. Под темечком у меня гремели бодрящие песни, успокаивающе тикал встроенный таймер, специальный чип начинал уже перегреваться, дозу за дозой впрыскивая в кровь стремительно убывающие эндорфины, серотонины и еще около десятка разнообразных гормонов счастья. Но всего этого было мало, я продолжал мучиться, путаясь в словесных оборотах, словно младенец в средневековых простынках.

«Поджарый живот» застрял в голове подобием занозы, и все же, совершив над собой усилие, я кое-как выкрутился из положения:

«..а мой поджарый мускулистый живот в дополнении к ухмылке полярного волка приводил в трепет всех жаждущих взглянуть на них средь бела дня и ночи».

Облегченно выдохнув, я посмотрел на написанное и заменил финальную точку на восклицательный знак. Именно этот знак был моим любимым. Если честно я бы только его и ставил повсюду, а запятые с точками и двоеточиями попросту запретил как заведомо ненужные. Рука моя дерзко продолжала:

«И это было правильно! Поскольку я защищал закон и порядок! А они – то есть те, что были по другую сторону баррикад и окопов – как раз защищали то, что сеяло зло. Грязненько и ехидно ухмыляясь, они трепетно лелеяли мечту стереть наш мир с лица земли, заставив всех трудиться в поте лица своего и во благо их гнусных мыслей…» Два раза повторялось слово «лица», но я не мог уже остановиться. Вдохновение несло и крутило меня в лексических водоворотах…

«Именно по этой простой причине – даже в свободное от работы время я продолжал охоту, время от времени закуривая ароматные сигары и в окрестных барах танцуя с тамошними цыпочками. У последних я исподволь и ненавязчиво выведывал информацию о местных правонарушителях. В сущности, при моем гигантском опыте это было не столь уж сложно. Следовало только вовремя подливать в их богемского хрусталя граненые бокалы двойную порцию виски и обаятельнейшим образом улыбаться…»

Сделав паузу, я взглянул на себя в зеркало и, с силой растянув губы, попробовал изобразить искомую улыбку. Зеркало меня чуточку напугало, и я поспешно вернулся глазами к строкам…

«Ну, а между танцами я сидел в резном кресле времен династии Дзинь-Дзюнь и, забросив левую ногу поверх правой коленки, цедил роскошный двойной скотч. При этом я ни на секунду не забывал о своей миссии, с усмешкой наблюдая за готовящимися справа и слева от меня кознями…»

Гмм… Забавное такое слово – козни. Знать бы еще – что оно в точности означает. Кто их столько навыдумывал – эти слова… Но я так понимал, что для того и существовали сыскные агентства, чтобы заниматься разгадкой зловещих ребусов под названием «козни», поскольку именно они затеваются против честных граждан. Ну, а далее все как правило заканчивается для злодеев плачевно. Я даже придумал соответствующий эпиграф: «Любишь козни, готовься к казни». Неплохо, да? Кстати, я вполне допускал, что «козни» и «казни» некогда были вполне однокоренными. Это уж потом все в мире настолько перемешалось, что и самые бородатые филологи путались в расшифровке подобной терминологии…

Я вновь принялся за письмо.

«Должно быть, некие флюиды правды, в самом деле, истекали от моего гордого чела, потому что подобно железным опилкам ко мне, как к могучему магниту, притягивались силы зла. Один за другим справа и слева к моему столику подбредали мрачные типы и, сплевывая на пол едкими плевками, сипло спрашивали у меня закурить. Конечно, это был всего лишь повод, и, не дожидаясь, когда мне плюнут на отутюженную брючину, я бодро вставал и отвешивал им сдачи.

Отвешивал – и сдачи… Я призадумался. Даже моя феноменальная память начинала временами давать сбои. Я точно помнил, что в драках былые герои непременно друг другу что-то отвешивали и навешивали. А еще они при этом постоянно давали сдачи, после чего происходило нечто, ведущее либо к чудовищным синякам, либо к кровопролитию. Но лишней крови я тоже не хотел! Надо было как-то обосновать свою готовность к регулярной сдаче и загадочному отвешиванию. Поэтому я терпеливо записал:

«Нет, правда! Я же видел, как они ухмылялись за моим затылком! При этом я никогда не начинал первым! Они сами лезли, а я, вежливо отслонялся, пытаясь до последнего избегать грязного побоища. Но из моих благих пожеланий ничего не выходило. Они липли на меня, как мухи на мед, как железные опилки на…»

Тьфу, ты! Опять полезли опилки, и я решительно зачеркнул повтор.

«С обломками мебели они заходили со всех сторон, зловеще кривясь и продолжая сплевывать. Это было очень некрасиво! Они заплевали все пространство, в котором еще минуту назад я отдыхал телом и душой. И вот тогда я напрягал свои мышцы и прыгал. С легкой улыбкой на тонких, не лишенных изящества губах, я падал в гущу плюющихся врагов, отвешивая кулаками искомую сдачу направо и налево. И это было страшно, потому что действовало безотказно. Враги рассыпались по углам, как гнилой горох, как жалкое крошево от чипсов, как бильярдные шары. Схватка выходила отменная. Но когда умолкала музыка и против меня выходило сразу человек этак…»

Я шумно выдохнул, выбирая между желанием поскромничать и соблазном приукрасить, но, в конце концов, избрал среднюю арифметическую величину, вписав в рукопись «с дюжину», что звучало вполне литературно. – «И вот тогда вашему покорному слуге приходилось несладко. Ног и рук для сдачи просто не хватало, и, приходилось выхватывать из-за пояса свой любимый шестизарядный револьвер системы «Холмс энд Ватсон. Грохотал гром, и я в мгновение ока укладывал всех противников на заплеванный ими же пол…»

Я крякнул. Опять получалась некоторая нестыковка. Пол заплеван – это как раз логично, но как быть с шестью зарядами против дюжины злодеев?.. Я догрыз бедное перо, и оно распалось на две половинки. Действительно, опять выходило не то. Уже больше недели я писал главный роман своей жизни, а мне начинало казаться, что я работаю над ним уже долгие годы. Воистину труд писательский был мне не по силам!

Покусывая губу, я отложил папку с исписанными листами, устало похлопал себя по поджарому животу. Грудь у меня, тоже была поджарой, а вот бицепсы… Я внимательно оглядел свои руки и сумрачно вздохнул. Бицепсы у меня тоже, верно, относились к категории поджарых. Впрочем, не подумайте обо мне совсем плохо. Бегать я умел весьма прилично. Это признавали все в нашем отделе, и если другие отличались в компьютерных ралли или забегах виртуального свойства, я, к сведению некоторых, пару раз участвовал в настоящих эстафетах, выходя на дорожки вполне реальных стадионов. К сожалению, успех в эстафетах не решал главной проблемы, а потому в свободное от работы время я страдал – и страдал вполне искренне.

Нет, ребятки, двадцать первый век – это вам не шутка. Начинался-то он дымно и весело, – тут вам и тотальное чипирование, и удалое освоение планет, и внедрение нанопротекторов, роботы-андроиды на каждом шагу, а потом… Потом человечество скисло. Все равно как стайер на последнем круге. Верно говорят, двадцать один год – переломный возраст для людей. Нечто подобное, вероятно, испытывала и наша перенаселенная планета. Согласитесь, одно дело – наблюдать ренессансы и освоение новых земель, крестовые походы с запада на восток и с востока на запад, и совсем другое – созерцать унылое благополучие обленившегося человечества. Разве не скучно? Еще как! А уж потом – поначалу робко, а после и во весь голос последние из уцелевших педагогов начали вопить, что человечество стремительно деградирует. И честное слово! – мне следовало родиться значительно раньше – лет этак на сто или двести. Тогда, может, и не пришлось бы писать про самого себя романы. Но кто же знал, ребятки? Падаем-то все, а чтобы соломки подстелить – об этом вспоминаем, лишь крепко ударившись…

Я достал из стаканчика новенький карандаш, и в этот момент вызов материализовался прямо в кармане моего халата. Одновременно пискнул в углу подаренный шефом дистанционный куратор. А ведь я только-только вкусил курортной свободы, преисполнившись решимости довести свой первый детективный роман до конца. Но, увы, мне снова напомнили о треклятой работе. Шеф был в своем амплуа. Еще один минус нашего времени. С некоторых пор телефоны пихали куда только можно – в часики, сережки и клипсы, а то и вовсе прямо в головы в виде миниатюрных чипов. То же самое происходило и с письмами, – они беспрепятственно проникали в карманы курток и халатов, а то и вовсе вспыхивали голографическими видениями перед глазами в самую неподходящую минуту. От этого было невозможно спрятаться, от этого трудно было отмахнуться. Общество стало чудовищной мелкоячеистой сетью, в коей и билось-трепетало попискивающее рациями, телефонами и прочими дивайсами человечество.

Не переодеваясь и не утруждая себя лишними сборами, я спроецировался через репликатор прямо в кабинет НОРа – начальника отдела расследований, моего шефа и моего безраздельного хозяина. Приветственно помахав рукой, я плюхнулся в низенькое кресло и, подражая герою своего романа, забросил ногу на ногу. С удовольствием закинул бы ноги и на стол шефа, но это было бы явным перебором. А потому я ограничился тем, что шумно и не без вызова прокашлялся, оттопыренным мизинцем потерев сначала кончик носа, а потом и затылок. Шефу ничего не оставалось, кроме как, полюбовавшись моим курортным видом, в свою очередь свирепо потереть огромную, покрытую седым ежиком голову.

– Привет, – пробурчал он. – Неплохо выглядишь.

– Мерси, – скромно поблагодарил я.

– Ну, а для тех кто неплохо выглядит, у меня всегда отыщется заковыристое дельце. Так вот, Шерли, слушай меня внимательно!..

Видали?.. Вот так плюнут в душу – и не заметят. Мало того, что сказано это было совсем неласково, вдобавок ко всему и имя мое в очередной раз переврали. Шерли меня звали месяца четыре назад. Шерли Холмсон. С тех пор я успел сменить три имени, которые шеф беспрестанно путал, чем раздражал меня до чрезвычайности. Может быть, шеф и запамятовал мое нынешнее имя, но я-то все свои имена помнил прекрасно. Мегре Хил, Шерли Холмсон, Арчи Голдвин… Впрочем, неважно. Куда важнее было то, что шеф упорно игнорировал мое исконное право выбирать себе имя по вкусу.

– Джеймс, – угрюмо поправил я. – Джеймс Бондер.

– Ах, да, – НОР поморщился, словно на его глазах я лизнул дольку лимона. Прости, Джеймс. Понимаешь, эти Бендеры, Бондеры, Шмондеры… Ну, не у всех такая феноменальная память, как у тебя.

Насчет памяти он не врал. Я и впрямь умел запоминать любую чепуху. Мог только раз взглянуть на человека, а после назвать точное количество прыщей и веснушек, описать каким узлом завязаны шнурки и сколько ниток к какой брючине прилипло. Словом, тут НОР ничуть не преувеличивал. Хотя и здесь я ощутил непонятный подвох. На всякий случай я счел за лучшее промолчать.

– Конечно, – прогнусавил он, – нашей конституцией честным гражданам гарантирована свобода имен и фамилий, но… – он хмуро покосился на мой халат и, потерев переносицу, проворчал. – Что у тебя под мышкой? Опять двуствольный «Магнум»?

Я покраснел. Дело в том, что, по моему мнению, настоящий сыщик не должен никогда расставаться с оружием. Даже в ванной и даже на пляже. Дома у меня хранилась целая коллекция кинжалов и пистолетов. Понятно, что долбили они исключительно шумовыми патронами, но разве в этом дело? Мужчина, если он мужчина, обязан любить оружие, и на каждое задание я тщательно подбирал что-нибудь новенькое. Для меня это было почти святым, но мой шеф!.. Мой шеф этого абсолютно не понимал! В чем-то мы были союзниками, а в чем-то полнейшими антиподами.

Скрежетнув зубами, я процедил:

– Всего-навсего «Парабеллум».

– Так я и думал. В халате и с «Парабеллумом». Замечательно! – он всплеснул своими маленькими ручками, словно собирался поаплодировать. – Впрочем, могу тебя успокоить: с теперешней задачей ты справишься без оружия.

– Помнится, вы говорили это и в прошлый раз.

– Разве я не оказался прав?

В ответ я только издал невнятное мычание. Логика моего начальника порой доводила меня до белого каления.

– Ладно, ладно… – шеф кивнул на листок у самого края стола. – Ознакомься. Имена и прочие данные так называемых жертв.

– Так называемых?