Трёпки

– Очередная, как зовут, сколько лет, стаж работы? – вопросительно уставился председатель на маленькую не погодам девочку.

– Антонина, пятнадцать, двенадцать, – стараясь, как можно точнее ответить на вопросы, произнесла будущая актриса.

– Что пятнадцать, что двенадцать?

– Мне пятнадцать лет, а стаж работы двенадцать… Я в цирке служила, вместе с отцом…

– Ну, показывайте, что вы нам приготовили… – зевая и не видя таланта в девчушке, произнёс экзаменатор…

Тоня начала. Сначала она показала трюки, вращалась колесом, прыгала кульбиты, сальто. Потом разыграла несколько весёлых сценок. Члены комиссии истерично смеялись, подкидывая новые вводные. Девушка тут же их подхватывала и, придумывая на ходу истории, импровизируя и гримасничая, играла, вовлекая в свою игру строгих экзаменаторов. Пролетело два часа, а прощаться не хотелось…

– У вас большое будущее, вы приняты… – услышала напоследок вердикт комиссии.

Беломор

Пророческие комплименты в адрес Тони сбылись. Её артистизм и физиология были востребованы и в кино, и в театре. Первый же фильм стал для неё триумфальным. Роль мальчика-подранка она исполнила безукоризненно, по крайней мере, так считали все: и критики, и обыватели, – но только не сама актриса.

Для неё эта роль обернулась истерикой, а потом затяжной депрессией…

Но эксцентричная девушка с данными Золушки необходима была режиссёрам. И Тоня заиграла. Она была нарасхват: роли миловидных девушек, сменялись пассажами мальчишек-хулиганов, героиня-красавица в одном фильме, и оторви-голова в другом. Пристрастилась к папиросам. «Беломор» стал неотъемлемой частью имиджа Тони…

Всё разрушила война. В блокадном Ленинграде дневные выступления перед бойцами завершались ночными дежурствами на крыше дома. Голод, холод, многочасовое ожидание хоть небольшой пайки хлеба…

Долгожданная эвакуация в Ташкент, горячий солнечный, к любимому человеку, мужу. По дороге фантазировала, в картинках представляла долгожданную встречу. У неё было две мечты: от пуза наесться и увидеть родное любимое лицо, прикоснуться к нему и расцеловать…

Но мечтам не суждено было сбыться. Поезд попал ночью под авианалёт. Бомбы взрывались, уничтожая вагоны с женщинами, стариками и детьми. Было страшно, как в блокадном Ленинграде, Тоня схватила в охапку детей, которые попали ей под руку и побежала…

В том месиве выжили единицы. Актрису с тремя детьми нашли в сотне метров от железной дороги в канаве, она накрыла плащом детей и себя, и это их спасло.

Месяц выбирались по разбитым дорогам к станции… Ели сухую траву и засохшие ягоды, пили воду из луж и спали в чистом поле, укрывшись плащом…

Мужу сообщили, что Тоня погибла, и он быстро нашёл себе новую спутницу жизни. Когда, наконец, актриса добралась до Ташкента и узнала о случившемся, то обида нахлынула на неё девятым валом, горечь и страх перед будущим превратились в страшный невроз. Девушка сутками сидела в тёмной комнате и плакала. Её то била дикая дрожь, то бросало в жар, то пробивал озноб. От той девчушки-хулиганки не осталось и следа. Она высохла, побледнела, осунулась. От великой актрисы остались всё та же маска и белокурые вьющиеся волосы, твёрдость и беззащитность…

Второй раз в жизни её от неминуемой гибели спасла работа. Она окунулась в неё, как в омут с головой. Быстро отпрянув от былого, восстановив сноровку и гимнастические способности, она блистала на подмостках, играя причудливых, не уверенных в себе дам, а потом перевоплощалась в школьницу-отличницу. Съёмки в сказочных фильмах сменялись серьёзными ролями в театре…

Её легко можно было найти. Она всегда находилась рядом с мальчишками- подростками, которые учились у неё мастерству эксцентрики, щёлкали семечки, а она как мастер с папиросой «Беломора» в зубах, давала им дельные советы.

Жизнь-то продолжается!

14 дуплет

Чеченец

От Серёги все шарахались, как от чумного. На гражданке всё иначе. Пыльный грязный город, пустая квартира, вечные проблемы с деньгами. На работу никто инвалида брать не хотел. У него и правда был изъян, который отпугивал людей. Глаза после контузии и тяжёлой травмы головы покрылись пеленой, и весь мир в одночасье для него стал, как для ёжика в тумане. Едва различал силуэты людей, зданий. Краски для него погасли вовсе. Всё было в серо-бело-чёрном цвете. Такие глаза приводили окружающих в замешательство, и Сергей вынужден был носить очки с затемнёнными стёклами. Вслед он часто слышал:

– Чеченец отвоевался, видно, погнался за большой деньгой, вот и получил по шапке. Сколько их ещё будет…

Они ехали в бронетранспортёре. Фугас взорвался, и машину тряхнуло так, что казалось, будто она подлетела метров на сто и потом с грохотом ударилась оземь. У Серёги помутнело в глазах, и он потерял сознание. Очнулся он от того, что пекло лицо. Это жаркое солнце выжигало всё на своём пути. Серёга отполз в тень и огляделся. Сильно кружилась голова, и тошнота комком стояла в горле. Бронетранспортёра с его товарищами поблизости не было. Как же он мог очутиться вне машины? Он помнил взрыв фугаса, как их подбросило, и всё…

Хорошо, что автомат рядом, фляжка с водой. Он вышел к дороге, оглядываясь по сторонам. Лицо покрылось мелкими волдырями, так проявили себя солнечные ожоги. Хуже всего было то, что болели глаза, в них будто миллионы игл одновременно воткнули. Из-за этого смотреть было невыносимо, всё размазывалось, и полной ясности не было. Боль можно было успокоить только холодной водой. Серёга мочил пилотку и постоянно прикладывал к глазам. Когда стихали болевые ощущения, двигался вперёд. Потом останавливался и продолжал процедуру. Было страшно идти вдоль дороги, которую то и дело обстреливали боевики, но иного выхода не было.

У ручья Сергей решил остановиться. Идти дальше он просто не мог. Всё было в молочном тумане, а на ощупь передвигаться было невозможно. Он опустил лицо в ручей. Прохлада воды утихомирила боль в голове и ноющие ощущения в глазах. Где ребята? Почему он остался один? Сергея мучили мысли. И как это бывает, тревога только нарастала. Всю ночь он шёл вдоль ручья и к утру доплёлся до своей бригады. Живительная влага помогала и приводила рассудок и зрение в порядок…

Товарищей на месте не оказалось, но они были живы, и это для него в этот момент было главное. Сергей спокойно выдохнул. В санчасти узнал, что у него сильное сотрясение головного мозга и возможна потеря зрения…

Вечером его должны были вертушкой эвакуировать в госпиталь. Ему не хотелось покидать ставший уже родным горный аул. Дома его никто не ждал, с работой тоже были проблемы, а здесь и кормёжка, и деньги какие-никакие, да и друзья рядом. А ещё горы, красивые и неповторимые…