Волк в ее голове. Часть I (бесплатно)

КОТОРОЕ ЗАКАНЧИВАЕТЕ ЧИТАТЬ

Никто не придёт.

Я приподнимаю лоскуты Губки-Боба, чтобы осмотреть порез, и тут же замираю в ужасе – кожа вокруг раны расходится, и оголённую плоть обжигает холодный воздух.

Не надо.

Не трогай.

Вдали призрачно лает собака, и спину продирает озноб.

Никто не придёт. Никто. Потому что Дианы нет: в лучшем случае в городе, в худшем – на этом свете.

Очнись.

Проснись!

Неровным шагом, пересилив боль, я выхожу из тупика. В белой завесе чёрным проступает машина, и разбитое окно её, точно пасть чудовища, засасывает клубы пара.

– Бегу! – останавливает меня запыхавшийся голос.

В серо-белых облаках вырисовывается худенький силуэт, превращается в Диану. Она немного сутулится и смотрит исподлобья, как боксёр, который выбирает момент для удара. В кольце из большого и указательного пальцев качается нелепый пакетик: зелёный крест на оранжевом фоне, надпись «Поморские аптеки».

– Думал, не вернёшься.

– Была подобная мысль.

Некоторое время мы молчим. Такая вселенская неловкость, растянутая до невозможности.

– Идти можешь? – спрашивает Диана.

Я киваю. Она оглядывается и показывает за спину.

– Туда. Нужен свет. Оки?.. Прикрой только… – Диана боязливо протягивает мне пакет. – Прикрой дыру эту и пойдём.

***

Моя нога проминает глянцевую черноту лужи, достигает липкого дна и с ощутимым сопротивлением поднимается обратно. В ушах нарастает гул ночного ветра. Ему вторят братья–сквозняки из рассохшихся стен, из разбитых окон и проржавелых крыш.

Диана ко мне не поворачивается – смотрит вперёд и вниз, куда-то за асфальт, за дёрн, суглинок и тектонические плиты. Порой она прикладывает руку ко рту и изучает тыльную сторону ладони, где расцветают бурые пятнышки крови.

– Сорян.

– М-м?

Я показываю на свою губу, но Диана качает головой.

– Ты себя-то видел?

– Ну да… А где секира?

Она вместо ответа приподнимает низ рубашки, и топор игриво выглядывает из-под резинки рейтуз.

Интересно, древние викинги носили так оружие?

– Ты кому-нибудь расскажешь? – тихо спрашивает Диана.

Я делаю вопросительное лицо.

– Про драндулет. Про… про всё.

– Нет. У тебя туговато с деньгами?

Она оглядывается и смотрит изучающе, с прищуром.

Ответим тем же. Факт №1: мы уже одного роста. Факт №2: похожа Диана не на мальчика, даже с этой дурацкой причёской, а на зомби-золушку, которую уездили в хвост и в гриву. У которой не случилось ни сестёр, ни мачехи, ни феи. Тыква осталась тыквой, крысы – крысами, а волосы почернели и опали с осенней листвой.

– Немножко, – наконец говорит Диана.

Я с трудом вспоминаю вопрос.

– Выглядело, как множко.

Она смущённо трёт шею.

– Это помутнение. Так не делаю… Помутнение.

В голосе её прорезается отвращение. Мне хочется успокоить Диану, обнадёжить, но тут рана напоминает о себе, и несказанные слова, скорчившись от боли, уползают обратно в глотку.

Мы сворачиваем на Шестую линию, и вокруг появляются прохожие.

– Можно спросить, молодые люди? – доносится голос слева.

К нам подходит благообразного вида священник, но Диана даже не удостаивает его взглядом: сжимает губы в ниточку и топает прочь.

– Молодые люди?..

Она оборачивается и поднимает обломок бордюра. На широких скулах выступают желваки.

– Нахуй съебись!

– Диана, Ди… – Я хватаю её за руку, и резкое движение отдаётся болью вокруг пореза. – Ох… Нам пора. ПОРА.

Я быстрее увожу Диану прочь, пока священник растерянно смотрит вслед.

Она грубовато выдёргивается из моей хватки и отшвыривает обломок. Достаёт сигарету, нервно закуривает. Судя по приторному запаху, это не табак. Марихуана? Гашиш? Я корчу недовольную рожу, и Диана предлагает, словно назло:

– Будешь?