Защищая горизонт. Том 2

Защищая горизонт. Том 2
Андрей Соболев

Куда приводят мечты? Пытаясь спастись от ужасов погибающей планеты, остатки человечества прячутся под землю и запирают свои разумы в машину виртуальной реальности. Так люди хотят начать всё заново, построить новый идеальный мир и отречься от ошибок прошлого. На защиту мечты о светлом будущем встаёт специальная служба Cтражей, призванная следить за любым отступлением от идеалов, вплоть до устранения нарушителя. Но что если все мечты оборачиваются кошмаром, от которого уже не сбежать, как от покинутой когда-то реальности? Одному из Cтражей по имени Стил предстоит ответить на этот вопрос.

Андрей Соболев

Защищая горизонт. Том 2

Глава 4. Сон длиною в жизнь

А вы что-нибудь ищете? Хотя нет, не отвечайте, время вопросов прошло, пора, наконец, найти ответы. Присмотритесь к себе, к тому, кто рядом с вами, взгляните на него новым и свежим взглядом. Что вы видите? Из чего состоит вся его жизнь, что наполняет её смыслом, что течёт сквозь него, заполняя всё естество, и тянет идти вперёд, жить? Всё существование человека наполнено бесконечными поисками чего-либо. Каждый его вздох, любой мимолётный взгляд наполнены им – желанием найти свою цель. С самого рождения ребёнок занят беспрестанными поисками. Только открыв глаза, он начинает познавать первые образы, первые звуки, он ищет себя, своё место в этом мире. Затем он начинает искать свою маму, забытые где-то игрушки, друзей. Он идёт по восходящей лестнице и никогда не перестаёт бросать свой мечущийся взгляд на всё подряд, выискивая что-то, чего не понимает, но его к этому принуждает сама жизнь. Жить в движении, жить в бесконечном танце, быть в гармонии с Вселенной и не останавливаться ни на минуту. Он ищет новых друзей, формулы в учебнике, свою первую любовь, деньги на скромный букет из красных роз. Он ищет те немногие, но такие важные в эти в минуты слова, что скромно прячутся за появляющимся от страсти и стыда румянцем. Когда ему покажется, что он нашёл своё счастье, то оно сразу растает, небрежно кольнув его на прощание, и всё начнётся вновь, эта бесконечная карусель из мыслей, образов и мечтаний. Он ищет и находит, теряет и плачет, и приобретает вновь – бесконечный цикл из человеческих смыслов. Поиск работы, своей собственной гавани, пульта от телевизора или номера нужного автобуса, а может даже смысла всей жизни – вот из чего состоит наше существование. Поиски – это сама жизнь во всех её проявлениях. Мы не замечаем этого, но каждая мысль, каждый взгляд сделан с одной целью: найти ответ на нужный вопрос, поставленный сознанием. Миллионы вопросов рождаются в гигантском взрыве сверхновой звезды человеческого разума, всполохи гаснут, найдя свой ответ, чтобы затем вновь взорваться светом новых устремлений. И так каждую секунду, каждый вздох, всю жизнь…

Но есть одна опасность, которая подстерегает на этой дороге каждого из нас. Это сбиться с пути, уйти в неверном направлении в поисках ответа, усыпить свой разум под сладкоголосые пения сирен, увлечься этими лжепророками, что обещают простые ответы и лёгкую жизнь. Так просто, сделав шаг, уйти не туда и утонуть навсегда в этой трясине изо лжи и заблуждений. Бесцельные и пустые поиски ведут к таким же пустым и бесполезным ответам и оставляют за собой лишь напрасно прожитую жизнь, наполненную не красотой сияния звёзд, а мёртвым космосом, пустышкой, кашей из неверных суждений. Люди похожи на слепых котят в картонной коробке, они безостановочно ищут что-то, ответы на все вопросы жизни, но они слепы к себе и миру. Они тычутся во все углы коробки и не видят целой Вселенной за её пределами.

Время – хороший пример бесплодных поисков и людских заблуждений, где один шаг в неверном направлении способен увести в тёмный лес, в котором можно долго блуждать, не разбирая пути. Обыденное и поверхностное суждение ищет в неизведанном давно понятные и простые формы, представляет время как стрелу, пущенную из прошлого, как цепь событий, картинок, застывших моментов истории и хочет отыскать возможность ими управлять, изменять и подчинять одной только человеческой воле. Человек тратит всю свою жизнь на погоню за иллюзорной мечтой, пытается приобнять вечно ускользающий мираж и не замечает, что давно сбился с пути. У Вселенной нет начала и конца, нет момента зарождения и смерти, не существует некой временной шкалы, на которой запечатлены события, словно отпечатки, снимки каждого мгновения нашего мироздания. Не существует прошлого и будущего, как его представляет себе человек, есть только настоящее. Вся наша история, все события отражены только в сознании человека и передаются из поколения в поколение.

Но есть время как форма существования Вселенной, живущей в одном-единственном моменте, в виде бесконечного океана материи, который дышит, постоянно движется и изменяется, не останавливаясь ни на секунду. Динозавр, живший миллионы лет назад, римский легионер и философ древней Греции, каждый объект – это особая форма организации материи; и все молекулы, всё вещество, из которого они состояли, не исчезло, не растворилось где-то в прошлом, а находится здесь и сейчас, рядом с нами, но в виде новых соединений и новых веществ. Всего один шаг из мира субъективных фантазий на дорогу объективности способен перевернуть всю Вселенную внутри разума человека, но наш мир всего лишь коробка с голодными и заблудшими котятами. Немногие из них готовы не хищно смотреть в сторону своих собратьев, а методично грызть стены своей тюрьмы.

Вы, должно быть, спросите меня: «Откуда ты знаешь, что нашёл истинный путь?» На это я могу ответить только…

* * *

– Я просто знаю это, – спокойно ответил Кукольник, явно замечая всё моё раздражение, ярость и испуг. – О жизни в Системе, о каждом происшествии и трагедии я осведомлён гораздо лучше вас, Стражи. О смерти вашего друга мне сообщили пару дней назад. Уверяю, что к его гибели я не имею никакого отношения. Это был его выбор.

– Пару дней? – возмутился я, наблюдая за тёмной фигурой на тротуаре перед моим домом. – И только сейчас ты решил связаться со мной и сказать это?

– Успокойся! – решительным тоном скомандовал он. – Ты должен был увидеть это собственными глазами, иначе наш разговор мог закончиться совсем на другой ноте. У нас нет времени на пререкания, если готов к встрече, то приходи в то место, где я спас твою жизнь. Будь там через час. Для твоего удобства я уже вызвал такси, оно скоро прибудет.

– Подожди! – крикнул я в телефонную трубку. – Зачем тебе всё это? Зачем тебе я? Что мне помешает вызвать туда остальных Стражей?

Кукольник замолчал на краткий миг, затем поднял свой взор из-под капюшона и посмотрел в моё окно. Его холодный и пронизывающий взгляд я отчётливо ощущал даже здесь, за четыре этажа от него.

– Ты волен поступать так, как захочешь, Страж…

На этих словах таинственный мужчина в чёрном плаще оборвал связь, трубка в моих руках дрогнула в воздухе, затем мгновенно распалась на множество фрагментов и исчезла в закоулках системного кода. Кукольник быстро покинул свет фонаря и моментально растворился во тьме дождливой ночи, будто его разом смыло потоком ливня. Я прислонился лбом к холодному стеклу, продолжая пристально наблюдать за круглым пятном света по другую сторону автомобильной дороги, внимательно вглядывался в бурлящую под дождём брусчатку тротуара и всеми силами пытался сохранить самообладание, понять, что мне делать дальше. Почему сейчас? Почему он не пришёл раньше? Зачем он выбрал именно этот день и этот момент? Вероятно, он играет со мной, моими чувствами, это всё какой-то хитрый и затейливый план, обман. Он манипулирует мной и прекрасно знает, что в таком подавленном состоянии последнее, о чём я буду думать, – это работа, исполнение долга. Но что же мне делать, что ему от меня нужно?

Дождь за окном продолжал усиливаться, превращаясь в настоящий тропический ливень. Тяжёлые потоки воды сплошной стеной обрушивались на нашу Систему, бились в моё окно, затем бурным водопадом стекали вниз и падали с карниза. Ветер немного окреп, почувствовал свою силу, свою безнаказанность и сильными порывами сливался с дождём, кружил с ним в диком вальсе, выл и стучался в окна. С каждым днём ситуация становилась всё хуже, Система стенала под напором неостановимой стихии и неминуемо катилась к последней черте, за которой уже не будет места нам всем. Техники, Хранители – никто не знает, что творится вокруг, они не видят выхода и мечутся как крысы в лабиринте. Возможно, это всего лишь обман и Кукольник играет со мной, возможно, это всё его рук дело, но я должен узнать, что ему нужно, прежде чем сдам его Хранителю или прежде, чем недальновидные костоломы из «Харона» проломят ему череп.

За окном сверкнула молния, довершая эту композицию, кем-то написанный реквием, а за ней последовала раскатистая дробь грома. Это громогласный набат войны, что идёт уже давным-давно, но мы не замечали её, пока звук барабанов не донёсся из-под стен наших домов. Тяжело наблюдать, как в муках умирает мечта, как истекает кровью прямо на твоих глазах и сочится сквозь пальцы, ты ощущаешь это ускользающее тепло, видишь жаждущее жизни сердце, что бьётся всё реже день ото дня. Но больнее всего осознавать, что ты бессилен, и это сводит с ума, эта неизвестность, неопределённость давит всё сильнее, вызывая лютую злобу, ожесточённость и ненависть.

Струйки воды постепенно превратились в бурный поток перед моими глазами, закрывая улицу мутной пеленой. Свет фонаря, где стоял Кукольник, стал размытым и скривился под напором дождя. Я закрыл на минуту глаза, чтобы ощутить приятный холод от стекла и немного отогнать нарастающую боль в голове. Простые люди – безумны! Они безумны в своей простоте, наивности и податливости, я часто не понимал их, о чём они думают, что желают и чего хотят от этой жизни. Их бьёт, швыряет о борта жизни, некоторых сносит в бушующее море вселенского забвения, но они молчат, привыкают, принимают как должное. Почему? День за днём я вижу, как люди на улицах перестают замечать этот дождь, как затихают вопросы, прекращаются споры в подворотнях у местных мальчишек, даже телевидение делает вид, что ничего не происходит. Будто все разом сошли с ума. Неужели они действительно любят жизнь такой, какая она есть, или это просто отчаяние, и они сдались, сломались под давлением обстоятельств? С каждым дождливым днём они всё больше привыкают к такой жизни, а я, наоборот, всё больше злюсь от этого ужаса и от собственного бессилия, перестаю держать себя в руках. Всё, что я видел за последнее время, что пережил, эти смерти, погони, убийства, бесконечные тайны и загадки, неиссякаемые литры крови – всё поглотил проклятый дождь. Он своими хлёсткими раскалёнными струями обжигал меня, оставлял глубокие раны, которые разъедали душу и вызывали дикий зуд где-то глубоко внутри сознания. Я день за днём растирал эти раны, расчёсывал и злился всё больше. Меня всего переполняет ненависть, и пусть я продолжаю сохранять личину напускного спокойствия, беспристрастности и безразличия, но внутри бушует настоящий котёл, куда ежеминутно падают новые угли раздора.

Не знаю, что меня пугает сильнее всего в данный момент: этот бесконечный дождь, таинственный злодей, что так жаждет встречи со мной, моя беспрекословная покорность его зову, знаменующее начало моего отступничества или то спокойствие, смирение и отсутствие эмоций, с которыми я вспоминаю о смерти Икарова всего час спустя. Безусловно, во мне ещё сжимался комок ярости, выпускающий с каждым биением сердца свои острые шипы, и я не лукавил, говоря об урагане в своей метущейся душе, я имел в виду несколько иное. Все события последних недель превратили меня в то, к чему я стремился все эти годы, чему меня тщетно пытались научить в школе Стражей. Теперь, заглядывая внутрь себя, я испытывал страх и огромное презрение, я видел чудовище, готовое на всё ради спасения Системы, даже на предательство тех, кому поклялся в верности. Смерть Икарова стала для меня последней каплей, она сломила меня, пошатнула мою уверенность и любовь к людям, я словно выгорел изнутри, оставив после себя обугленные кости, неспособные чувствовать боль. Я не ощущал больше ничего, кроме внутренней пустоты, она поглотила все мои чувства, эмоции, мне стали безразличны люди и их куцые жизни. Икаров всегда относился к нам с большой заботой и теплотой, а иногда со строгим отеческим наставлением. Его показная серьёзность и командирский тон могли быстро смениться мягкой улыбкой, добрым напутствием или житейским вопросом. Но теперь Икарова нет, а в моей душе пустота, неспособная больше скорбеть. Возможно, именно этого хотели мои учителя и об этом говорил Наставник: преданность делу без лишних эмоций, холодный расчёт и чёткое выполнение инструкций, безликая машина, конвейер человеческого счастья. Таким меня воспитало и желало видеть общество? Но с внутренней пустотой пришла ненависть. Она, как та густая Тьма из моих ночных кошмаров, стремится заполонить собой всё свободное пространство, она наполняет лёгкие, поглощает всё тело и обгладывает до костей, оставляя за собой выжженную пустыню из человеческих страхов. Вселенная не терпит пустоты. Там, где умирают чувства, чахнут эмоции и проходит любовь, там непременно поселяется ненависть ко всему вокруг: к людям, событиям, даже самому себе. Сейчас я не чувствовал горечь от утраты, вероятно, единственного человека, которого безмерно уважал, и это ещё сильнее возбуждало мою злобу. Это замкнутый круг – я ненавидел себя за то, кем стал, и от этого ненависть внутри меня только росла, питалась и крепла. Я чувствовал, как начинаю терять связь с реальностью, как перестаю быть защитником общества и выразителем его чаяний, кем я мечтал когда-то стать. Теперь я хотел только одного: чтобы весь этот хаос, наконец, прекратился и чтобы все извращённые порождения Системы были уничтожены. Я должен добраться до истины любой ценой.

На улице грозно сверкнула молния, освещая собой весь залитый ливнем двор. За окном не было ни души, и только редкие всполохи света в окнах соседних домов немного оживляли эту мёртвую картину мрачной ночи. С новым раскатом грома к дому подъехал чуть заметный легковой автомобиль. Это оказалась небольшая пузатая машина местной службы такси, иссиня-чёрного цвета, благодаря которому она тонула в черноте буйной ночи, а шум двигателя растворялся в шуршании дождя и звуках грозы. Только горящие огнём глаза выдавали присутствие железного зверя, да широкая полоса белого цвета, протянутая по всему его боку. Она таинственно сияла от слабого света ближайших фонарей, помогая разглядеть моего незваного извозчика.

Машина остановилась у края дороги прямо под моими окнами и пару раз моргнула передними фарами. «Пора!» – подумал я, затем сделал пару шагов от окна и решительно развернулся к двери. По ночному небу вновь промчался рычащий зверь, огрызаясь, он сверкнул своим ветвистым хвостом и на краткий миг озарил собой всё вокруг. Мне показалось, что я увидел тень посреди комнаты, чьё-то бездыханное тело, подвешенное к потолку и медленно раскачивающееся в такт ударам грома. Я испуганно отскочил, хватаясь за рукоять меча, но в этот момент в голову ударила новая вспышка боли, от чего я зажмурился и склонился над полом, обхватывая виски руками. Спустя пару секунд приступ так же внезапно отступил, а сознание прояснилось. Когда я поднял глаза, то призрачного силуэта в комнате уже не оказалось, только всё та же привычная лачуга, которую я привык видеть каждый день. Разум играл со мной в жуткие игры, слишком свежи ещё были воспоминания от шока, полученные всего час назад. А может, уже два? Кажется, я совсем потерял счёт времени. Но задерживаться дома больше не стоило.

Я выскочил из квартиры, на ходу открывая окно Консоли и проверяя время. Почти час ночи. Когда же я вернулся домой? Не помню. И пока спускался по лестнице, быстро перебирая ногами по ступенькам, я подумал, что панически боюсь встретить Киру. Только не сейчас. Я со страхом встречал каждый пролёт этажа, вглядывался в мелькающие тени, вслушивался в топот своих ног, пытаясь уловить кого-то ещё. Я боялся увидеть во тьме её глаза, её укоризненный взгляд. У неё будет столько вопросов, на которые у меня нет ответа и, главное, нет времени на них отвечать. Прости меня, Кира! Прости, что сбежал и бросил тебя одну в квартире Икарова, но я не мог иначе.

Я выбежал на улицу под всепоглощающий ливень, с грохотом отворяя входную дверь. Скорее в машину, нужно покинуть это место. Я ринулся к ожидавшему меня такси, уже почти ощущая тяжёлое дыхание напарницы за спиной. Я знал, что она скоро будет здесь. Но не сейчас, Кира, прости. Прежде, чем вы заберёте Кукольника, мне нужно с ним поговорить.

* * *

Всю дорогу мы ехали молча. Я сидел на заднем сидении такси и был настолько поглощён своим состоянием, полной прострацией от происходящего, что не сразу смог как следует рассмотреть своего водителя. Невысокий мужчина средних лет в стандартной для таксиста чёрной кепочке с небольшим козырьком, над которым виднелась такая же светоотражающая полоска белого цвета, как на боку автомобиля. Из-под головного убора во все стороны выбивались всклокоченные вьющиеся волосы, уже серьёзно охваченные сединой. Он сидел тихо, смирно, ровно дышал и смотрел только на дорогу, лишь изредка переключая скорость. Иногда свет от мелькающих перед нами фонарей проникал в салон, отражался от полоски над козырьком водителя, отскакивал и, попав на зеркало заднего вида, игриво заглядывал в мои глаза. Я щурился от внезапных вспышек, бросал взгляд навстречу прыгающим на меня, надоедливым солнечным зайчикам и иногда ловил на себе испуганный взор таксиста, быстро отводившего глаза в сторону. Тогда я снова отворачивался к боковому окну, где за водопадами жестокого дождя мелькали серые коробки домов и пустынных улиц. Именно сейчас мне стало по-настоящему грустно и одиноко. Только здесь, в гуще бурной людской жизни, феерии ночных красок и в каскаде цветных огней, можно в полной мере ощутить одиночество. Я давно отдалился от людей и избрал этот путь, в тот самый момент, когда решил стать Стражем.

За окном показались неясные очертания шоссе к центральной части города, а вдалеке светились расплывчатые пятна разноцветных огней. Вскоре мы промчались мимо знакомого места, где совсем недавно каждый день нёс свою службу Наблюдатель Павел. Он скромно стоял на своём посту у обочины дороги, впитывал потоки ливня ради призрачного шанса последовать за мной по этой дороге лишений и одиночества, но зато с яркой мечтой в своём сердце, что когда-то зажглась и во мне. Я позволил себе небольшую улыбку, когда вспомнил свой недавний поступок, ведь я помог его мечте осуществиться, по крайней мере, я дал ему шанс её обрести. Всё дальнейшее зависело только от его собственного рвения. Я представил на мгновение, с каким восхищением этот юноша выслушивает лекции Наставника, как горят его глаза и пылает наивное сердце, как дрожит рука под тяжестью пистолета и своего первого опыта. Можно ли удержать мечту, хоть раз прикоснувшись к ней? Я задрал рукав куртки, рассмотрел полосы на своём запястье и провёл по ним большим пальцем. Некоторые мечты должны оставаться мечтами, иначе они рассыпаются в пыль при малейшем прикосновении, оставляя за собой только пустоту. Большинство из них – призрачные миражи нашей жизни, и при попытке их схватить оборачиваются сухим песком и осыпаются с ладони, опадая к нашим ногам. Дальше лишь новый мираж и новое отчаяние. Но сейчас меня полностью поглотили мысли о школе Стражей, о счастливом лице Павла, и только это смогло затронуть что-то в моей душе, заставило дрожать заржавевшие струны и не дало пасть духом. Иногда чужие мечты становятся нашими, чужое счастье – нашими целями и только улыбки других приносят радость, даже когда сам на грани полного отчаяния. С этими мыслями я закрыл глаза и с грустной улыбкой на губах прислонился лбом к холодному стеклу боковой двери, и под шуршащие порывы грозового ливня провалился во тьму. Это был тяжёлый вечер…

…Я очнулся от того, что мой водитель долго и делано кряхтел, кашлял, пытаясь привлечь моё внимание. Машина сбавляла ход и сворачивала на тёмную и пустынную Техническую улицу.

– Простите, что бужу, но мы почти на месте, – хриплым голосом произнёс водитель и снова бросил мимолётный взгляд в зеркало заднего вида.

– Я не спал, – тихо ответил я.

Но, похоже, таксист меня не услышал за шумом двигателя и дождя.

За окном медленно проплывала Техническая улица с её забытыми и опустевшими коробками домов, грязными и пустыми тротуарами, поддёрнутыми слабой дымкой от пузырящегося ливня, и редкими вкраплениями тусклых фонарей, которые, казалось, и вовсе не разгоняли тьму, а только привлекали её, словно мошкару. Вскоре показался знакомый до боли в плече высокий бетонный забор, увенчанный колючей проволокой и массивными железными вратами с приоткрытой маленькой дверцей. Автомобиль, тихо шурша по асфальту, съехал на обочину и остановился прямо у входа.

– Приехали, Техническая, 20, – хрипя пробормотал водитель заложенным горлом и оттого немного прокашлялся. – Ваш друг уже оплатил проезд, не волнуйтесь.

Я без особого восторга кивнул водителю в зеркало заднего вида и вылез из машины. Холодные и противные струи дождя били мне по куртке, весело отскакивали от водоотталкивающего слоя и продолжали свой полёт дальше. И почему я не носил такую одежду раньше? Жаль только, голову мне нечем защитить: у этой куртки не оказалось капюшона. Мои волосы моментально промокали, наливались тяжестью и чёрными сосульками свисали со всех сторон, а холодный дождь то и дело стремился проникнуть за шиворот и отыскать во мне любую брешь. Я почувствовал, как начинаю замерзать, всё тело пробил озноб, а зубы негромко набивали бравурный марш, стуча друг об друга. Я поёжился, обхватил себя и захлопнул дверь автомобиля. Как только она закрылась, машина такси сразу же сорвалась с места и поспешно скрылась за первым поворотом, куда однажды ушла Кира искать кафе и где так удачно сорвала планы Отступников. Я проводил взглядом своего странного извозчика и вдруг осознал, что водитель был одним из них. Тени окружали меня со всех сторон, следили за каждым шагом. Я догадывался об этом, даже знал, но внутренне смирился с происходящим, отдался на волю течения. Я видел смятение в мимолётном испуганном взгляде таксиста, чувствовал страх, его молчаливый упрёк, он знал, кого везёт, и был напряжён до предела. Это был Кукловод? Или Призрак?

И тут я оторопел. Внезапно я почувствовал, как весь мир обвил меня, подобно удаву, и жестоко сдавил, выдавливая страх наружу. Таксист, продавец за прилавком, простой рабочий или крупный бизнесмен, а может, даже Техник или… Страж? Кто они? Что представляют собой? Мы каждый день встречаем сотни лиц, имён, характеров и профессий, мы взаимодействуем с ними, дружим и общаемся, но кто они вне своих ролей? Что творится у них внутри, какие потаённые мысли они скрывают под покровом ночи, когда остаются наедине с собой? Я мог встретить этого таксиста раньше, смотреть в его глаза, ловить фальшивые улыбки или даже мило беседовать о погоде, проблемах, проклятых банкирах и народных кровопийцах. Я мог смеяться вместе с ним над шутками, мог даже подружиться и каждый день с радостью встречать его у дома, жаждать приятельского общения по пути на работу, но совершенно не знать его настоящего. Никто не заметит за чередой дежурных улыбок и расплывшихся в приветствии уголков хитрых глаз его истинное отношение, злобу, обиду и ненависть ко мне и другим людям. Он мог смотреть в мои глаза, называть другом и ободряюще хлопать по плечу в трудные минуты жизни, а сам в это время точить кинжал в своём сердце и мечтать воткнуть его в спину, когда я потеряю бдительность. Мы не видим мир таким, каков он есть на самом деле, а он лжив, лицемерен и погружён в перманентную войну всех против всех. Каждый из нас враг другим, себе и всему человечеству, эта неназванная война идёт прямо здесь, сейчас, каждый день и каждую секунду. Я ощутил на себе весь груз презрения, что молчаливо копил и посылал на меня угрюмый водитель, я чувствовал все его грязные, воинственные мысли, всю скопившуюся ненависть, облепившую меня с ног до головы. Меня передёрнуло от этих мыслей.

Да и кто такие эти Кукловоды? Кто этот Кукольник? Я смотрел в небо, ловил на лице хлёсткие и болезненные удары ливня, жмурился от редких вспышек молний, пытаясь смыть со своего лица налёт этих мыслей. Разве важно, кто на самом деле кукловод? Все люди – куклы, и каждый подчиняется тому, чего не понимает, каждый заложник своих идей и пороков, каждый думает, что он властен над своей жизнью и судьбой, а на деле не более чем кукла в чужих руках. Если присмотреться к любому человеку, то можно увидеть эти незримые нити, что тянутся из его души и вздымаются ввысь, к тем, кто руководит его мыслями и чувствами, указывает, что делать и как поступать, кого любить, а кого ненавидеть, что покупать и как жить. Каждый его выбор – не более чем чья-то воля. Кто-то дёрнул за ниточку – и человек уже со злобой в глазах готов разорвать глотку тому, кто ещё вчера был лучшим другом. Нужно ли быть кем-то другим, быть кем-то одержимым, чтобы стать такой куклой? Хотя что и говорить, я сам не лучше остальных, я такая же кукла, ведомая простым любопытством, страхом и перипетиями человеческих чувств. Кукольник дёрнул за нужную ниточку, надавил в нужный момент – и я тут же прибежал. Моей цифровой оболочкой никто не завладел и не перехватил сигнал, но нужно ли это, чтобы подчиниться чужой воле?

Я грустно улыбнулся жестокому небу. Больнее всего не понять истоки своих решений, что тебя, возможно, ведут в ловушку неверных выводов, а осознать, что теперь ты не можешь поступить по-другому и остаётся только смиренно наблюдать, как вся твоя жизнь стремительно мчится к неминуемому финалу.

Я отогнал от себя навязчивые мысли и направился в приоткрытую дверь на территорию склада, где меня ждала судьбоносная встреча. Внутри всё осталось по-прежнему, будто и не было этих недель и череды безумных событий. Двор склада всё также утопал в грязи, в буро-коричневой каше из глины, пузырившейся под жестокими ударами тяжёлых капель. Она хлюпала под ногами при каждом шаге, я тонул в этой трясине, скользил и норовил упасть. Здесь было темно и страшно, и только яркая молния, изредка вспыхивающая где-то в неведомой вышине, на время освещала весь двор, оголяя от вечной тьмы бурлящее грязное море, раскинувшееся передо мной, а также большое количество всевозможных ящиков, оставшихся стоять на своих местах с нашей последней встречи. Рядом показалось моё бывшее укрытие, ставшее для меня единственным спасением в том противостоянии.

Я взмахнул рукой, рассекая тяжёлый, пропитанный влагой воздух, и открыл окно Консоли, чтобы своим слабым оранжевым мерцанием она хотя бы немного разогнала тьму и освещала мне путь. В этом блеклом свете я разглядел своё испещрённое дырами укрытие, и армия ярких осколков памяти разом обрушилась на меня. Картинки из прошлого, звуки выстрелов рождались в моей голове и гасли, растворяясь в равномерном шуме дождя. Сейчас он напоминал мне тот «Белый шум», которым я воспользовался в момент полной безнадёги, он монотонно шумел в ушах, и казалось, что в Системе нет больше ни единого звука, кроме этого ливня. Мне вспомнился крик Киры сквозь толщу нахлынувших воспоминаний, её расплывчатый образ, а ведь тогда она прощалась со мной, приняла свою судьбу и ждала смерти. Я поморщился от давящей тяжести, внезапно сдавившей мою грудь. Я вспомнил резкую боль в плече, и старая рана вновь дала о себе знать, запульсировала как прежде, отдаваясь мерзким жаром. Я помотал головой, отгоняя от себя вереницу бесполезных мыслей, и прибавил шаг к зданию склада. Здесь ничего не изменилось, только вновь вернулись тьма и одиночество, следовавшие за мной по пятам везде, где бы я ни появился. Но почему здесь до сих пор остались все эти коробки, всё так же брошенные на произвол судьбы и отданные на растерзание бесконечному ливню? Техники просто оставили это место. Даже после того, как его разграбили, никто не подумал повесить замок на дверь, привести всё в порядок или вывезти оставшееся.

По небу вновь прокатилась молния, освещая серое здание склада, которое мёртвым бетоном стен бесстрашно приближалось ко мне. Дверь в него также оказалась приоткрыта и как будто услужливо приглашала меня войти. Как можно тише я подошёл к входу, прислонился к стене рядом с ним и прислушался к звукам внутри. Но до меня упрямо доносились только шелест дождя и встревоженное биение собственного сердца. Тогда я создал через Консоль свой стандартный пистолет Стража, крепко обхватил его двумя руками, потом закрыл на мгновение глаза, глубоко вдохнул и на резкий выдох вошёл внутрь, угрожающе выставив вперёд оружие. Склад встретил меня удушливым сырым воздухом с неприятным запахом недавних событий. Внутри было темно, тихо и безжизненно, в какой-то момент до меня донеслась шальная мысль с ноткой облегчения, что я ошибся местом или Кукольник решил не приходить на наше рандеву. Я даже обрадовался этой мимолётной фантазии, мне нестерпимо захотелось вернуть всё назад, открутить все события хотя бы на месяц в прошлое, забыть обо всём, как о страшном сне, вернуть себе ту меланхолично тягучую жизнь, казавшуюся теперь бесконечно далёкой и нереальной. Каждый мой шаг в огромном и полупустом пространстве склада отзывался громким эхом, которое вихрем вздымалось под высокий потолок, звонко отскакивало от стен и убегало вглубь помещения. Я старался идти как можно тише, мягко переставляя ноги и озираясь по сторонам, но звук шагов всё равно предательски возвещал всему свету о моём присутствии. Я прошёл немного вглубь, обошёл стороной то место, где моё почти бездыханное тело осталось лежать несколько недель назад, постоянно ловил в прицел мелькающие тени от вспышек молнии и держал себя в постоянном напряжении. Я миновал какие-то заграждения из деревянных ящиков, хаотично разбросанные повсюду, и, по ощущениям, вышел в центр этого склада. Это место оказалось расчищено от местного хлама и представляло собой чистую и широкую поляну среди местного квадратного леса. Неожиданно в глубине помещения что-то громко щёлкнуло и над моей головой зажглись яркие лампы тёплого жёлтого цвета. Они свисали с потолка на пару метров при помощи обычных кабелей и немного раскачивались под лёгкими порывами сквозняка, что просачивался сквозь заколоченные широкие окна в стенах. Внезапный удар света ослепил меня после долгого пребывания в темноте, я отшатнулся назад, прикрывая рукой глаза, а другой продолжал размахивать пистолетом по сторонам.

– Брось эти шутки, Кукольник, выходи! – крикнул я в пустоту и зазвучал громогласным рёвом во всех углах, сливаясь с эхом.

– Так вот как вы меня называете, да? – прозвучал насмешливый голос, и в десяти метрах передо мной возник тёмный силуэт.

Из-за рези в глазах я не мог разглядеть собеседника, щурился, прячась за собственной рукой и пытаясь нацелить на него оружие.

– Стой, не шевелись! – скомандовал я.

Тем временем глаза немного привыкали к свету, я даже позволил себе опустить вторую руку и обхватить покрепче пистолет.

– Скажи, почему именно Кукольник? Что это значит? – спокойно и даже с интересом спросил уже более чёткий силуэт.

– Почему я здесь? – Я проигнорировал его вопрос и даже посмел грубо перебить на последней фразе. – Почему ты был уверен, что я приеду, что не привезу с собой всех Стражей города? Что мне сейчас мешает пустить тебе пулю в голову? Отвечай!

Моё зрение полностью привыкло к местному освещению, и я увидел на другом конце расчищенного от коробок центра склада высокого мужчину в длинном плаще и с надвинутым на глаза капюшоном.