Защищая горизонт. Том 1

Удерживая гудящую голову руками, я неуклюже встал с дивана и попытался сделать пару шагов. Каждое движение давалось мне с большим трудом, я почти не чувствовал ног и будто плыл над полом, передвигая под собой хрупкие опоры. Меня пошатывало из стороны в сторону, а по телу пробегали табунами огромные мурашки. Может, это остаточный эффект от «Белого шума» так подействовал на мой организм или частичное поражение мозга, а может, просто огромные дозы блокираторов боли всё ещё несли свою вахту на страже моей цифровой оболочки. Не обращая внимания на приступы ноющей боли в плече, я старался быстрее привести себя в норму, разминал заиндевевшие мышцы и наматывал круги вокруг стола, осторожно размахивая руками. К счастью, полный контроль над моей оболочкой и весь спектр искусственной сенсорики вернулись ко мне очень быстро. Не прошло и пяти минут, как я уже уверенно шлёпал ногами по деревянному полу, радовался вновь прилившим силам и почти забыл о головной боли.

Я остановился там, где сидела Кира, потоптался на месте, разглядывая большое бурое пятно от пролитого напитка, и ворчливо цокнул языком. Оно уже успело частично впитаться в потрескавшуюся лакированную поверхность стола и отмыть его теперь будет совсем непросто.

– Купи поесть… – повторил я слова Киры и сам не понял зачем, почему-то эта фраза отчаянно не давала мне покоя.

Меня обуяло дикое чувство тревоги, нахлынули странные, навязчивые мысли, они прогрызались изнутри и наполняли разум, заставляя повторять эту фразу снова и снова. Может, это из-за того, что мой желудок уже начал подавать первые утренние крики о помощи? Он требовательно урчал, иногда выдавая жалобную свирель, приказывая мне повиноваться и наполнить его. Нет, здесь что-то другое. Я о чём-то забыл в насыщенном течении вчерашнего дня, что-то очень важное.

Мой взгляд упал на холодильник, смотревший на меня с немым укором. Шолохов! Ну, конечно! Как же я мог забыть? Я обещал зайти к нему вчера, проведать и купить съестных припасов. Он же остался без Консоли и не сможет больше пользоваться любым магазином.

От досады я ударил себя по лбу, шустро забегал кругами, окончательно забыв о своём самочувствии, проклиная и ругая себя последними словами. Потом остановился, отдышался и попытался собраться с мыслями. Спокойствие! В любом случае сейчас я не смогу к нему поехать, но что же делать? Нужно позвонить Максу!

Открыв перед собой окно Консоли, я в два нажатия выбрал из списка контакт Макса и нажал «Позвонить», даже не утруждая себя созданием личной беседы. Пока звучали короткие прерывистые гудки, я метался из одного угла комнаты в другой. Сначала искал свой меч, но не смог найти, потом подскочил к зеркалу у двери и неуклюже пригладил взъерошенные за ночь волосы.

– Д-да? Стил, чего опять? – На экране появился молодой парень с красными волосами и ужасно заспанным лицом, он с трудом держал веки.

Голос из плавающего передо мной окошка звучал довольно громко, отдаваясь слабым эхом в небольшой, но пустующей квартире.

– И тебе доброе утро, Макс!

– Доброе, да… а сколько сейчас времени?

– Обед уже на дворе, – скривился я в однобокой ухмылке. – Порядочные люди уже давно и исправно несут службу обществу, занимаются полезными делами, а ты всё дрыхнешь!

– Угу, кто бы говорил, – пробубнил сонный парень. – Так чего тебе?

В этот момент я заметил эфес своего меча, который немного выглядывал из-под дивана, и метнулся за ним.

– Так, Макс, мне сейчас некогда, ты помнишь про наше вчерашнее дело?

– Вчерашнее? – удивился парень.

– Ой, позавчерашнее… в этом и проблема. Так помнишь?

– Ну?

– Так вот, я должен был вчера его закончить, но из-за непредвиденных обстоятельств не смог приехать на место. Ты помнишь адрес, по которому ты приезжал?

– Ну, примерно… – Макс скорчил недовольное лицо, предчувствуя, что день будет окончательно испорчен.

– Так вот, срочно дуй туда и покорми… животное. В общем, сам разберёшься. А я вечером подъеду. В этот раз точно. – На этих словах я прикрепил эфес меча к поясу и стал натягивать ботинки и куртку.

– Эй, эй, Стил, подожди, ты чего? Какое животное? Что ты несёшь?

– Всё, Макс, мне пора, я убежал, а ты срочно выручай!

Макс пытался что-то возмущённо возразить, но я оборвал его на полуслове, закрыл Консоль и как ошпаренный выскочил из квартиры.

* * *

Кира была права: время нашего дозора завершилось ещё вчера, и сегодня должен быть свободный день, когда можно немного расслабиться и отдохнуть. Простому обывателю, вынужденному пять дней в неделю ходить на работу и живущему по строгому общественному графику, должно быть, тяжело понять всю нашу систему занятости и отдыха. Из-за специфики нашей службы мы вынуждены круглые сутки, семь дней в неделю быть на страже Системы и готовы в любой момент исполнить свой священный долг. Если так посмотреть, то отдых нам вообще не положен. Стражей слишком мало, а количество Отступников постоянно растёт, порой не проходит ни одного дня без очередного отключения. Поэтому у Палачей существует строгий порядок чередования загруженных дней, когда они несут усиленную вахту, так называемое время дозора, и дней относительной свободы. При таком распорядке каждая группа Палачей была вынуждена три дня подряд проводить в усиленном режиме несения службы, вести патрулирование и реагировать на все вызовы. Остальных могут вызвать в особых случаях или при крупных столкновениях, как это случалось совсем недавно. Только сейчас всё это уже не имеет смысла. Последние события, происходящие в Системе, весь тот ужас, граничащий с катастрофой, который повис над всем городом и каждым обитателем, вынудил Хранителя отменить дозорный график и привлечь всех без исключения Стражей к круглосуточному дежурству.

Когда я подбежал к нашей служебной машине и с размаху уселся на своё привычное место пассажира подле напарницы, она молча закатила глаза, возмущённая моими долгими сборами, потом завела автомобиль и тронулась с места. Эти суматошные и тяжёлые дни вымотали нас обоих. Несмотря на позитивный настрой с утра, Кира выглядела очень уставшей, её лицо приобрело бледноватый оттенок, а мешки под глазами наполнились грустью. Иногда я замечал, как она ёрзает на месте, поправляя куртку с правого бока. Рана живота давно была убрана с её цифровой оболочки умелыми руками Техников, но упрямый разум продолжал истязать Киру, напоминая о страшных событиях вчерашнего дня. Она всячески старалась скрыть свою боль за весёлыми разговорами и стойким характером, но непослушное тело выдавало всю глубину её страданий. Большинство людей не умеет врать и прятать эмоции. Пока с их губ срываются потоки самообмана, их тело живёт своей жизнью, полной бесчисленных импульсов, рефлексов и неосмысленных реакций. Хорошему психологу или проницательному человеку не нужны слова, они бесполезны и пусты, гораздо важнее то, что лежит за границей сознания и наших мыслей, то, что мы не в силах контролировать.

Кира заметила периферийным зрением, что я следил за её шевелениями, и только открыл рот, чтобы что-то сказать, как она поспешила перебить меня:

– Не надо, Стил, – сказала она довольно спокойно, но с небольшим придыханием.

– Что? – недоумевающе спросил я.

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Не нужно больше извинений, прошу, и перестань корить себя. А то ударю!

– Но…

– Ударю! Я же сказала, всё хорошо. Мы каждый день лезем под пули, почему только сейчас у тебя проснулась совесть? Не нужно меня опекать, я сама пошла за тобой и сделала бы это ещё и ещё раз. Всё-таки это мой долг – прикрывать тебя. Уверена, ты поступил бы так же.

Кира выехала на шоссе до центральной части города и начала ускоряться. Мне почему-то стало невероятно стыдно после её слов, захотелось провалиться под землю прямо здесь, в машине, пройти сквозь пол и утонуть в асфальте. Я отвернулся к окну, прячась от её хитрого взгляда. Но тут почувствовал, как Кира несильно ударила по больному плечу, что отозвалось волной по всему телу.

– Ай, за что, я же ничего не сказал? – вскрикнул я, хватаясь за плечо.

– Просто так, для профилактики. Знаю я тебя, наверняка надумал уже всякого. – Кира отвлеклась от дороги и с улыбкой посмотрела в мою сторону, а затем с теплом добавила: – Чучело…

– А знаешь что, Кир? Мне очень захотелось сделать что-нибудь доброе. Вдруг вот захотелось – и всё. Представляешь? Во! Видишь Пашку у дороги? Опять стоит, мокнет под дождём как верный пёс, остановись-ка около него.

Кира вопросительно посмотрела на меня, встретилась с моим по-дурацки воодушевлённым выражением лица и решила всё-таки притормозить. Она доехала до Павла, переминающегося с ноги на ногу на своём привычном месте, у самой кромки дороги, потом остановилась около него и с интересом начала наблюдать за моими действиями. Я поспешно выскочил из машины под моросящий дождик и направился к Наблюдателю. Павел с головы до ног укутался в свой длинный брезентовый плащ с накинутым на глаза капюшоном и делал вид, что не замечает нас. Он скрестил руки на груди и время от времени пританцовывал на месте, пытаясь хоть немного согреться. Когда я подошёл ближе, он немного отшатнулся и отошёл на пару шагов, но ничего не сказал.

– Паша, подожди, постой, – сказал я громко, чтобы перекрыть шум дождя, шуршащего по мокрому асфальту, и в унисон поющих ему шин от проезжающих мимо автомобилей.

– Чего вам? – буркнул Павел и потом добавил сквозь зубы: – Господин Страж… у меня всё спокойно, нарушителей спокойствия и Отступников не выявлено.

Я подошёл ближе, почему-то мне не хотелось, чтобы меня услышала Кира. Сегодня я особенно остро ощущал потребность перед кем-нибудь извиниться.

– Давай сегодня обойдёмся без обид и официального тона, хорошо?

Павел смотрел на меня круглыми глазами и ничего не понимал, но ради приличия кивнул в ответ и попытался спрятаться за воротником.

– Я просто хотел извиниться перед тобой за все издёвки и глупые шутки, это непозволительно для нас. Мы должны ценить твою целеустремлённость, идеалы служения обществу, твою решимость, наконец. Не всем повезло так, как нам, сразу попасть в Палачи. Некоторым юношам, таким, как ты, приходится много стараться и работать, чтобы добиться чего-нибудь в жизни, чтобы пробиться на Олимп. Да какой там Олимп – чтобы вообще хоть куда-нибудь выбраться из того дерьма, из той жизненной трясины, куда нынче всё глубже затягивает наших юношей и девушек. Они проводят время в клубах, курят, пьют, насилуют свои организмы и душу, они все поражены неизвестным мне доселе вирусом, который превращает их… наше будущее не в целый, слаженный механизм, а в атомизированные, разобщённые ячейки, в информационный хлам, мусор. Понимаешь?

Наблюдатель от страха всё глубже погружался в свой плащ, но продолжал быстро кивать в знак согласия.

– А ты не такой, в тебе есть что-то, искра жизни, желание бороться и быть чем-то большим. Ради этого ты готов переживать неудобства, невзгоды, даже двух зазнавшихся дураков, что достают тебя каждое утро. Ты неутомимо идёшь к своей цели, не взирая ни на что. А что делаем мы? Что делает целое общество таких, как мы? Вместо того чтобы помочь найти место в жизни, мы вставляем палки в колёса, разбиваем мечты и топчем страстные порывы таких юношей и девушек, наших детей, которые вопреки большинству хотят возвыситься над малым. Вот за это я прошу прощения, Павел. – Я с облегчением выдохнул после долгой тирады, а потом потянулся к его правой руке: – Дай, пожалуйста, свою руку?

Павел испуганно одёрнул её и отступил ещё на шаг.

– Зачем? – испуганно пропищал он.

– Не бойся, отрубать не буду, – неуместно пошутил я и схватил его правое запястье.

Павел уже не сопротивлялся. Я провёл пальцами по его чипу с одинокой полоской на коже, и передо мной открылось окно Консоли с информацией о Наблюдателе. Там была вся его жизнь, график службы, заслуги и целая куча почётных грамот за отличное наблюдение. Странно, что с таким послужным списком он до сих пор не в школе Стражей и не проходит обучение на Ищейку, заветную мечту для этих мальчишек. Кто знает, может, в нём усмотрели бы даже настоящего Палача.