Флагман футбола

В Центральном Доме литераторов им. А. А. Фадеева футбольная тема постоянно дискутировалась в творческих кругах. Драматурги Исидор Владимирович Шток, Алексей Николаевич Арбузов, поэты Константин Яковлевич Ваншенкин, Николай Константинович Доризо и другие почитатели футбольной игры высказывали мнение о все большей утилитарности и унификации игрового действия на поле. После мирового первенства 1958 года арифметический уклон в прессе и впрямь бросался в глаза. Каждый отчет об очередном матче пестрел цифровыми обозначениями и критикой, если входившая в моду бразильская система явно не просматривалась в тактической расстановке команд.

Качалин разделял взгляды на определенные достоинства бразильской системы и важность тактики в общем комплексе боеспособности команды, но как опытный стратег не торопился с реорганизацией: требовалось время и переподготовка исполнителей.

Кроме того, было известно, что участники финального турнира – сборные Франции, Чехословакии и Югославии – на новую тактическую схему тоже пока не перешли, и мы считали неразумным «менять сани зимой». Поэтому двинулись в Париж в привычном тактическом экипаже: «три защитника» – по нашей лексике, «дубль-ве» – по английской.

Нам предстояло встретиться в полуфинальном матче со сборной Чехословакии. Время унесло поколение игроков, которое я наблюдал на стадионе «Славии», во главе с Планичкой, Пучем, Соботкой, Женишеком, прославивших чехословацкий футбол на чемпионате мира 1934 года. Но и сейчас в составе чехословацкой команды насчитывалось не меньше светил мирового футбольного небосклона – Шройф, Масопуст, Новак, Поплухар, Квашняк, Буберник…

План подготовки, разработанный Качалиным и Гуляевым, предусматривал прежде всего обеспечить к старту соревнования высшую физическую подготовку, которая позволяла бы команде сохранить ее традиционное преимущество перед противником – темповое выражение, скоростную выносливость, в должной степени подкрепленную техническим мастерством.

План был проштудирован на общем собрании коллектива и принят к исполнению.

– Смотрите, – шутливо сказал Гавриил Дмитриевич, подводя итоги обсуждения намеченных мер, – теперь мы все равно ответственны за выполнение плана, кому будет трудно, гласно возражай, только по углам не пищать!

Это «только не пищать» стало расхожим выражением при любой обиходной или тренировочной трудности, неизменно возникающей в любом коллективе. Были они и на нашем сборе – кто-то получил травму, кто-то занемог, у кого-то что-то разладилось, – но пищать никто не пищал. Самоподготовка футболистов на сборе в подмосковном доме отдыха «Отрадное» была на самом высоком уровне. Ведь не секрет, сколько ни работай с командой тренер, если футболист не проникся сознанием личной ответственности за исход предстоящего состязания и не направил всю чистоту душевных устремлений на это – считай, вся работа пошла насмарку.

Наша делегация прибыла в Марсель во главе с Дмитрием Васильевичем Постниковым и Пантелеем Степановичем Пасечным. Оба они хорошо вписались в коллектив и во многом способствовали сохранению его благоприятного климата. Спокойствие и самообладание в самые трудные минуты не покидало их. Они были столь же внимательны, сколь и требовательны. А в случае, о котором я хочу рассказать, наши руководители оказались более дальновидными и помогли мне и Качалину предотвратить ошибку.

В выходной день мы собрались всей делегацией поехать на экскурсию в город Арль, расположенный примерно в 90 километрах от Марселя и сохранявший памятники средневековой архитектуры, в том числе городской амфитеатр, на котором иногда проводятся корриды. Из газет мы узнали, что в этот день предстоит бой быков с участием самых знаменитых матадоров Домингеса и Модены. Ребята загорелись желанием посмотреть корриду, и я, не теряя времени, посоветовавшись с тренерами, заказал автобус. Только вечером пришли в голову соображения, сколько же физической энергии будет затрачено ребятами на осуществление этой увлекательной экскурсии.

Дмитрий Васильевич наложил вето на поездку футболистов. «Жара, плохая дорога через песчаную равнину, отделяющую Арль от Марселя, начало корриды в самый солнцепек – 12 часов дня» – такими доводами мотивировал он свое решение и был прав. В этом мы с Гавриилом Дмитриевичем убедились, когда поехали в Арль посмотреть матч ЧССР – Арль, проходивший в тот же день на местном стадионе.

Коррида произвела на меня удручающее впечатление. Измученное животное, обессиленное припадками ярости в ответ на болевые уколы тореадоров и пикадоров, под оглушительный рев зрителей, заполнивших дощатые трибуны амфитеатра, плелось умирать от ран к барьеру, и ничего, кроме жалости, я к нему в это время не испытывал. Утомленные нравственно и физически после того, как шестой бык был заколот матадором, мы с Качалиным стали пробираться к выходу, чтобы успеть к 17 часам на матч. И здесь увидели чехословацкую делегацию в полном составе, они тоже отправлялись на игру с местной командой.

Мы возвратились вечером в гостиницу, едва таща ноги от усталости, где нас встретили отдохнувшие футболисты. Сохранение у игроков каждой крупицы энергии – основной принцип на старте соревнования. Руководство делегации не позволило от него отступить.

– Они не успеют восстановиться, – заключил Гавриил Дмитриевич, делясь подробностями нашей поездки с Постниковым и Пасечным. Да что там рассказывать, достаточно было взглянуть на наши утомленные лица, чтобы понять справедливость замечания моего спутника. А ведь чехословацкие футболисты в отличие от нас еще и сыграли в Арле матч, правда, едва двигаясь по полю.

Через два дня после поездки в Арль на корриду в полуфинальном матче со счетом 3:0 мы выиграли у сборной Чехословакии. Игра сразу приобрела напряженный характер, одна команда упорно противостояла другой. Перелому способствовала яркая контратака Чохели – Метревели – Иванов, когда наш правый инсайд, совершив свой классический рейд по флангу в преследовании Масопуста и Новака, закончил его в центре штрафной площадки прицельным ударом мимо выбежавшего вратаря Шройфа. Кто знает: не сработали ли здесь крупицы энергии, с одной стороны, сэкономленные Ивановым, а с другой, израсходованные Масопустом и Новаком на поездку в Арль?

Этот гол, редкостный по своему классическому исполнению, нашел отражение во всей французской прессе и, по мнению отдельных обозревателей, выдвинул Иванова в разряд асов международного класса. Этот гол можно поставить в один ряд с «маленьким чудом», по определению Виктора Александровича Маслова, которое совершил Олег Блохин в известном матче за суперкубок с «Баварией» в 1975 году.

Могут наши ребята взлетать до таких высот – только бы почаще!..

Так мы вышли в финал Кубка Европы, престижного соревнования, впервые проводящегося на Европейском континенте.

В марсельском аэропорту погрузились на какой-то причудливой конструкции самолет, бочкообразного вида – он оказался двухэтажным, его качало в полете неимоверно. Вконец усталые добрались до Парижа, где нас ожидала сборная Югославии, накануне сенсационно одолевшая сборную команду Франции со счетом 5:4. Французские футболисты за 20 минут до окончания матча вели со счетом 4:2 и пропустили три гола не без вины своего вратаря Ламии.

Из-за вратаря ли проиграли французские футболисты, или почему-либо иному, но цену югославскому футболу наши ребята знали, говоря футбольным языком, «на ногу». Дважды встречались на Олимпийских играх – в Хельсинки и Мельбурне, где в финальном матче наша сборная одержала победу с минимальным счетом 1:0. О недооценке противника не могло быть и речи. Как показал ход игры, произошла обратная психологическая реакция – недооценили себя, душевное состояние, не менее отрицательно сказывающееся на игровом выражении, чем переоценка. Одним словом, две стороны одной и той же фальшивой монеты, в обращение не идущей.

В первом тайме нашу команду узнать было нельзя. Скованность, безволие сквозили во всех действиях игроков. Чувство обидного возмущения кипело во мне, что нетронутыми остаются резервы спортивного духа, которых, как я был убежден, у футболистов большой запас.

В перерыве Гавриил Дмитриевич вносил необходимые производственно-технические коррективы в игровые действия футболистов. Они были очень нужны, игра явно не ладилась. Не знаю, как поступил бы на моем месте врач-психолог, но я не сдержал эмоций, вспыхнул и с присущей мне в молодые годы яростной требовательностью обратился к коллективу. Я чувствовал необходимость в психологическом кнуте, надо было встряхнуть застывшие души. Задеть самолюбие игроков, разбудить спортивную злость. В данный момент гневное слово было нужным средством.

– Как вы сидите, – кричал я, – на вас смотреть противно!.. Каторжные работы отбывают веселее! Лева, Игорь, Валентин, Виктор, встряхнитесь, вы же не хуже их!!! – взывал я к опустившим головы футболистам в той же раздевалке, в которой мне тридцать четыре года назад после поражения от «Рэсинга» довелось уже пережить горькие минуты.

Во втором тайме наши лидеры сказали свое веское слово – их поддержали партнеры. В дополнительное время Виктор Понедельник с подачи Михаила Месхи забил свой «золотой гол» в ворота вратаря Виденича. Я и сейчас четко вижу мяч, летящий в верхний угол, и помню пароксизм восторга, когда судья непререкаемым жестом показал на центр.

Юрий Валентинович Трифонов по поводу этого матча отозвался в прессе. Он всегда был объективен, толк в игре понимал, и потому предоставляю ему слово, будучи с ним вполне согласен в оценке события.

«…Когда Озеров стремительно, торопясь обрадовать, таким изменившимся голосом выкрикнул «Го-о-ол!» – наверное, дрогнул воздух над одной шестой частью Земли оттого, что разом облегченно вздохнули миллионы слушателей, прильнувших к репродукторам.

Виктор Понедельник забил решающий гол. В Москве часы показывали начало первого. В Свердловске, Ташкенте, Омске была глубокая ночь. Это была радостная ночь. Ночь небывалого нервного накала, ночь упорства и надежды, борьбы до конца, стиснув зубы, под дождем, в чужом городе, перед темными чужими трибунами, перед всей Европой, глядящей в телевизор. Ночь схватки с железным противником, который, не щадя ног, ни своих, ни чужих, рвался к победе. Жестокая ночь, не признающая перемирия. Ночь единственного желания, и порыва, и напряжения всех сил души и тела. И ночь исполнения желаний.

Игорь Нетто стоит на бровке стадиона, и в руках его серебряный кубок. Идет дождь, и тысячи парижан аплодируют победителям, стоя на трибунах и блестя намокшими плащами, и все это видит отходящая ко сну Европа. Одни зрители аплодируют, другие в раздражении выключают телевизор. Щелк – и экран погас.

Но весь мир увидел, что ребята в красных рубашках с надписью на груди «СССР» победили в мужественной борьбе. Они оказались сильнее сильных. Они выиграли первый в истории спорта Кубок Европы по футболу. Кому не нравится, могут выключить телевизоры, но победу в «Парк-де-Прэнс» не вычеркнуть из футбольной истории…»

Тут ни прибавить, ни убавить. Я лишь считаю своим долгом перечислить тех футболистов, кто непосредственно на поле добывал победу в Марселе и Париже. Это Лев Яшин, Анатолий Крутиков, Анатолий Масленкин, Гиви Чохели, Юрий Войнов, Игорь Нетто, Слава Метревели, Валентин Бубукин, Виктор Понедельник, Валентин Иванов, Михаил Месхи. Необходимо дополнить список футболистами, сыгравшими один-два матча на предварительном этапе. Защитники: Владимир Кесарев (лежал в марсельской больнице – после операции по поводу аппендицита) и Борис Кузнецов; нападающие: Никита Симонян, Анатолий Исаев, Анатолий Ильин, Алекпер Мамедов и полузащитник Виктор Царев. Но здесь названы только те футболисты, которым пришлось выходить на поле хотя бы в одной официальной игре первого турнира Кубка Европы для сборных команд, впоследствии ставшего называться чемпионатом.

Упоенные победой, мы возвратились домой, обласканные вниманием со всех сторон. Футболисты везде были желанными гостями. Однако мир спорта, да и жизнь вообще не терпит долгого пребывания в состоянии прекраснодушия. История пишется со стенографической быстротой, и надо успевать за этой скоростью, иначе добра не жди. Мы и оглянуться не успели, как пришли рабочие будни. Началась очередная подготовка к играм мирового чемпионата 1962 года в Чили.

Жизнь требовала новых свершений. Париж уходил в прошлое, всех волновало будущее, тем более что заокеанские дали нам были почти незнакомы. Десятилетиями копившиеся представления о южноамериканском футболе как футболе своеобразном, построенном на виртуозной технике отдельных «звезд», окрашивались какой-то экзотической дымкой. Мне лично всегда вспоминалось высказывание маститого тренера Зеппа Гербергера во время его посещения Западного полушария: «Дети в тактике, боги в технике!» Эта характеристика не исключала и бразильский футбол. К сожалению, я не нашел в своем архиве этой статьи и не могу сослаться на первоисточник, но твердо убежден, что память меня но обманывает.

Не грешу я ее отсутствием и говоря о Винсенте Феоле, который с удивлением узнал, что его считают автором тактической системы «4 – 2 – 4». Может быть, она действительно плод досужего домысла журналистского корпуса и под натиском печатной информации тренерский институт стал более четко расставлять игроков, привязывая их арифметическими расчетами журналистов.

Так или иначе, но наступила эпоха увлечения тактическими схемами. Обозреватели и авторы отчетов о календарных и товарищеских матчах, боясь показаться отставшими от времени, насыщали свои статьи числовым материалом.

Игрок сборной Украины начала тридцатых годов, завзятый теоретик Герман Бланк, в дружеском кругу «Пуня», в спорах о футболе яростно утверждал, что главная линия в команде – это полузащита и именно в ней надо держать не менее шести-семи полевых футболистов.

Федерация футбола СССР с трудом отписывалась, получая безмерное количество корреспонденций с многостраничным описанием и приложенными к ним чертежами на ватманах, кальках, синьках схем тактических атак «ромбом», «волной» и тому подобных, сулящих сборной команде беспроигрышные матчи. Правда, при одном условии, что право внедрения их в практику команды остается за автором «изобретения».

Прямо пропорционально объему поступающей информации на модную тему возрастали роль и значение старших тренеров, охотно отводивших значительное место новой системе в учебно-тренировочном процессе.

Идею разработать тактическую систему беспроигрышного матча выдвинули и молодые ученые Вычислительного центра Академии наук СССР.

Помочь в составлении программы для ЭВМ должны были деятели футбола. Нас человек двадцать собрали в Вычислительном центре.

Была поставлена задача запрограммировать тактику игры для вычислительного устройства, то есть спросить с машины беспроигрышный ответ. Представители точной науки решили рассчитать футбольную мысль. Помню наше смущение и недоумение, когда разговор зашел о том, с чего же будем начинать. Футбольная мысль это прежде всего человеческая команда. Как подсчитать, куда двинется Пеле, получив мяч, скажем, от Ривелино и где его должен атаковать, скажем, Шестернев – в двадцати или тридцати метрах от своих ворот?

Мы путались, спотыкались, краснели и взмокли от усилий конкретизировать в цифровых выражениях отвлеченные понятия. Человеческая душа не поддавалась арифметике. Мы вышли из зала на улицу. Я почувствовал, что свежий воздух мне просто необходим. Я испытывал ощущение самоудушения. И меня посетила мысль, а что, если бы действительно машина решила задачу беспроигрышной тактики, то есть открыла бы футбольную «панацею», – стал бы я играть в футбол, имея такие шансы? И тут же ответил себе – не стал бы! Игра лишилась бы созидательного творческого начала: стала бы мертвой, механической…

Я и сейчас считаю, что главным импульсом тактических действий, украшающих футбол, являются экспромт и интуиция живого индивидуума, а не роботизированное, механическое действие, с чьей бы подсказки оно ни происходило.

А что касается модной тактической системы, действительно просматривавшейся невооруженным глазом на Шведском чемпионате мира, то динамовские тренеры еще в сороковые послевоенные времена практиковали нечто схожее. Так и говорили: «Сдвоенный центр у нас еще в конце сороковых годов практиковали». А Якушин уточнял: «Карцев и Сергей Соловьев, например…»

Качалин спокойно тактические дебаты выслушивал, что-то «наматывал на ус», что-то пропускал мимо ушей, но своим концепциям в работе со сборной не изменял.

Советская сборная ступенька за ступенькой преодолевала отборочный турнир, не без усилий дважды обыграла команду Норвегии и с большим трудом, чем в былые годы, сборную Турции, а особенно во втором, решающем матче, проводившемся в Стамбуле.

Это был период, когда во главе руководства спортивным движением стоял общественный орган – Центральный совет Союза спортивных обществ и организаций, которому непосредственно и была подчинена Федерация футбола СССР.

Она пользовалась большим авторитетом в широких кругах любителей футбола, вела работу гласно, с широко открытыми «воротами» для контактов с общественным активом по вопросам подготовки сборной команды к очередным ее выступлениям и всей деятельности коллектива.

Наконец, сборная команда страны стала постоянно действующим институтом на основе разработанного и утвержденного ЦС Союза спортивных обществ и организаций положения, в котором были четко определены права и обязанности руководителей сборной и футболистов. В системе поощрений предусматривалось награждение золотыми знаками членов сборной, сыгравших за первую команду страны определенное количество матчей. На первом таком торжественном вручении, которое производил В. А. Гранаткин, награды получили Анатолий Башашкин, Юрий Войнов, Валентин Иванов, Анатолий Ильин, Борис Кузнецов, Анатолий Масленкин, Сергей Сальников, Никита Симонян. Каждый из них участвовал в составе сборной не менее чем в тридцати международных матчах.

Положение предусматривало, что зачисление и отчисление из сборной команды игроков является прерогативой президиума Федерации футбола. Интересно отметить, что этот пункт был внесен в положение по настоянию Г. Д. Качалина. Даже трудно себе представить, какой бы была реакция, если бы кто-то посягнул на «право» (никем, кстати, не регламентированное) сегодняшнего тренера. Так изменился удельный вес влияния общественных сил на дела сборной команды.

Футбольную жизнь можно уподобить морской погоде. То штормовые ветры и бурные волны, то морская гладь и тишина. Начало шестидесятых годов в истории футбола обозначилось наступлением бархатного сезона. Сборная команда, пользуясь всеобщей поддержкой, укрепляла фундамент, возводила стены, строила свой дом, укрепляя узлы сопряжения – устанавливала контакты с прессой, с тренерским корпусом клубных команд, использовала создавшийся благоприятный микроклимат, расширила общение с работниками творческих цехов. Одним словом, советский футбол переживал период действительного благоденствия.