Флагман футбола

По Софии наш автомобильный кортеж продвигался черепашьим шагом. Крыши, окна, балконы, деревья, тротуары – все было заполнено народом. И без конца повторяющиеся приветствия:

– Добре дошле! Добре дошле!..

Надо сказать, что, куда бы мы ни приезжали за границей, нас везде тепло встречал простой народ, но такой горячий прием пришлось увидеть и пережить впервые. Тем большее удивление вызывало проявление дружеских чувств к посланцам из Страны Советов, что происходило это в стране, где правит царь.

А между тем царь существовал и властвовал. Ему, конечно, доложили о горячей встрече советских футболистов. Улицы и площади наводнили полицейские, совершенно растерявшиеся в день нашего приезда и не знавшие, что предпринять перед лицом такого скопища народа. Распределение билетов на предстоящие матчи взял в свои руки министр внутренних дел. На небольшой тогда стадион «Левски» попала только буржуазная публика: полицейские власти извлекли урок из устроенной нам встречи.

Однако огородить забором стадиона советскую делегацию от душевных проявлений болгарского народа ни царю Борису, ни министру внутренних дел не удалось.

В гостиницу «Славянская беседа», где мы остановились, и в наше посольство шло бесконечное количество телеграмм.

«Поздравляем первых борцов за спортивное сближение двух братских народов. Добро пожаловать!» – приветствовал нас в одной из них доктор Бончев, председатель Общества болгаро-советской дружбы.

«У нас сегодня родился сын. В честь приезда вашей команды в Болгарию мы решили назвать его Спартак», – пишут счастливые молодожены.

Не забывали нас и на Родине. Во все растущей стопке телеграмм была одна из Мурманска, краткая, но задушевная: «Братушки, не подкачайте!» Это обращался к нам герой-полярник Иван Дмитриевич Папанин с далекого Севера.

А в Софии стояла изнурительная жара. И мы обливались потом, слушали напутствие нашего руководителя Николая Николаевича Романова, которое нашло отзвук в сердцах всех участников, – проигрывать нельзя!…

Но ведь и хозяева не собирались проигрывать. Не меньше нас они заботились о морально-волевой подготовке своих футболистов. Руководители буржуазных клубов призывали их к проявлению патриотического духа во славу монархического отечества. Старалась и пресса. Одна из газет, чтобы разбудить «высший национальный дух» в своих игроках, напоминала о принципиальной встрече сборных команд Болгарии и Турции, проходившей в Стамбуле. Тогда болгары попали в трудное положение: за несколько минут до конца матча турки забили второй гол, и счет стал 2:0. Положение безнадежное. Казалось, ничто не могло спасти болгарскую команду от поражения.

И тут капитан команды Лозанов, остановив мяч в центре поля, поднял руку вверх и во всю силу легких запел национальный болгарский гимн «Шуми, Марица»…

Игроки подхватили гимн и ринулись в атаку на турецкие ворота… «Неукротимый дух Святой Софии, – писала газета, – вселился в болгарских футболистов. Оборона турок не устояла, и за несколько минут в их ворота влетели три мяча!»

Наша команда сыграла в Софии два матча. Один с сильнейшей клубной командой «Славией», другой – со сборной Софии. Обе встречи закончились победно: мы выиграли у «Славии» со счетом 6:1 и у сборной – 7:1.

Во втором матче за сборную играл Лозанов. Когда он начал игру с центра после очередного забитого нами гола, мне показалось, что он сейчас запоет гимн. Он поднял руку вверх, и я подумал: сейчас зазвучит его мощный голос. Но он безнадежно махнул рукой, как бы поняв, что ничего уже не поможет: счет был 6:0 в нашу пользу!..

Конечно, эмоциональное состояние участников имеет огромное значение. Патриотический порыв очень важен. Однако расчет на один только энтузиазм – дело ненадежное. Голый энтузиазм что надутая футбольная камера без покрышки: раз ударил – полетела, второй раз ударил – лопнула. Энтузиазм должен быть одет в броню мышц и обладать крепким, тренированным сердцем. Добавьте к этому техническое мастерство и тактическую зрелость, и только тогда энтузиазму не будет цены.

Энтузиазм болгарских команд был в то время «камерой без покрышки». Это хорошо понял капитан сборной команды Софии Ангелов. На вопрос корреспондента, что нужно, по его мнению, сделать, чтобы поднять класс болгарского футбола, Ангелов ответил:

«Если бы я получил задание улучшить наш футбол, первым моим приказом я изъял бы из обращения до особого распоряжения все футбольные мячи в стране. В течение определенного времени я приказал бы футболистам заниматься только легкой атлетикой, бегать, прыгать и так далее. Тогда, когда мы станем хорошими атлетами, мы можем стать и хорошими футболистами. По этому пути шли советские футболисты, и это привело их к результатам, которыми мы восхищались в Софии»…

Капитан сборной Софии не обманывался. Наша команда действительно была прекрасно подготовлена и сыграла хорошо. Москвичи вписали еще одну славную страницу в историю довоенного футбола.

Напомним, кто добывал эти победы на болгарском стадионе «Левски» в 1940 году.

Против «Славии» мы выступали в таком составе: Анатолий Акимов, Василий Соколов, Андрей Старостин, Виктор Соколов, Николай Ильин, Константин Малинин, Алексей Гринин, Михаил Якушин, Григорий Федотов, Виктор Семенов, Павел Корнилов.

На матч со сборной командой вышли с небольшими изменениями. На левом крыле нападения играли Сергей Соловьев и Сергей Ильин. В ходе игры произошли замены: Николая Ильина, Анатолия Акимова, Сергея Соловьева и Алексея Гринина на поле сменили Иван Кочетков, Борис Кочетов, Виктор Семенов и Георгий Глазков.

В этот состав входил весь цвет московской футбольной молодежи. У большинства из них спортивная жизнь только начиналась. Но благодаря природной одаренности и преданности футболу они были уже известны в широких спортивных кругах.

Попытки болгарских футболистов взять реванш в Москве через полтора месяца не увенчались успехом. Два матча, сыгранных ими против «Спартака» и «Динамо», закончились победой столичных футболистов с одинаковым результатом – 4:0.

В мире уже шла война. В Болгарии нам довелось посмотреть хронику немецкой фирмы УФА. Бесноватый ефрейтор разъезжал в открытой машине по Берлину. На улице Унтер-ден-Линден он, брызгая слюной, поздравлял восторженно ревущую толпу с вторжением фашистских захватчиков в Польшу. Фюрер праздновал свои военные успехи.

В Москве мы слышали отголоски грома за горизонтом. Но гроза шла где-то там, вдалеке. И не хотелось верить, что она разразится над нашими домами. Несмотря на то что у нас был заключен с Германией пакт о ненападении, мы готовились к войне. Однако война такое сотрясение всей жизни, что, как к ней ни готовься, все равно ее воспринимаешь как нежданное бедствие. Таким и было для нас утро 22 июня сорок первого года.

Война не дала довести до конца очередной чемпионат страны. Перечеркнула розыгрыш Кубка СССР.

Загрохотали бомбы. Удары по футбольному мячу смолкли на несколько лет.

5.

Когда гитлеровские войска из-под Москвы двинулись вспять на запад, то волею обстоятельств я вынужден был отправиться на восток. По ложному обвинению меня судили и приговорили к десяти годам заключения в ИТЛ – исправительно-трудовом лагере. Трудный путь прошел я за двенадцать лет отсутствия в Москве, большая часть которого пролегла по заполярному Норильску – городу необычайной судьбы и героической трудовой славы. У него еще будут свои историки, которые расскажут, как наперекор стихии – в пургу и мороз строился безотлагательно нужный фронту металлургический комбинат.

Норильск начала сороковых годов не похож на Норильск сегодняшнего дня. Вспоминаешь город того времени, называвшийся аварийным поселком, и перед глазами встают сплошные балки, самодельные времянки, которые вырастали, как грибы. Пурга заносила их снегом. Люди не сдавались, прорубали в спрессованном, как камень, снегу проходы от балка к балку! Городской квартал нередко представлял собой изрезанный такими «ходами» лабиринт – у прохожих только головы было видно.

И жили люди, и работали увлеченно, и в нечастые свободные часы свои радости переживали, утешения искали кто в чем – в самодеятельности, танцах, спорте, а кто и в «горячительном» напитке. В дни его завоза в городе наблюдалось заметное оживление. Широко было распространено мнение, что в заполярных широтах спиртное – полезный для здоровья напиток.

Руководство комбината хорошо понимало, какое значение приобретает физическая культура в этих условиях, и много внимания уделяло ее развитию в городе. Когда я в 1944 году, в конце навигации по Енисею прибыл в порт Дудинку, а оттуда по узкоколейке в Норильск, меня сразу же привлекли к организации физкультурно-массовой работы.

– Давайте подумаем, как наладить нам физкультуру и спорт в Норильске, – предложил Николай Андреевич Даманов, один из руководителей комбината. – Вам поможет руководство, комсомол, а вы засучите рукава и беритесь с Тиксоном за дела.

Павел Павлович Тиксон был аборигеном Норильска. Именно он с помощью фабрично-заводских комитетов закладывал первые камни в фундамент профсоюзного спорта города.

Десять лет – с 1944 по 1954 – прошли мы с ним нога в ногу по этому тернистому пути. А идти было совсем нелегко. Оборудовали, например, наливной каток, простаивали со шлангом по нескольку часов на морозе, когда температура воздуха была такова, что льющаяся из шланга речная вода казалась теплой. В промерзшей земле прорывали траншеи для укладки труб сантехнического узла спортивного зала. Конечно, делали мы это не вдвоем. К работе привлекали широкую общественность, и в первую очередь молодежь. Вооружившись кайлом и лопатою, шли ребята на субботник по оборудованию того же катка, строительству подсобных помещений для малого спортивного зала во главе с руководителем норильских комсомольцев Антошкиным.

Сам он был не очень-то большой спортсмен и больше для примера показывался в спортивном зале у волейбольной сетки, но роль комсомола в организации физкультурно-спортивной работы понимал прекрасно.

Личный пример подавал не только он, но и руководители комбината, участвуя в сдаче норм ГТО, в лыжных и легкоатлетических кроссах. Надежным помощником в труде шахтерам, металлургам, строителям, энергетикам становился спорт в заполярном городе.

Газета «Правда» в своей передовой статье в «День физкультурника» 1946 года ставила в пример работу спортивных организаций Норильска по развитию массовости среди трудового населения.

Пройдя десятилетнюю суровую школу в Норильске, я в 1954 году «закончил» ее и, получив большой запас знаний и накопив огромный житейский опыт, возвратился в Москву. Возвратился, как некогда из деревни в столицу, со своим «доброго здоровьица» – правда, теперь уже зрелым мужем «под пятьдесят», но опять стоял перед выбором дальнейшего жизненного пути – начинался его третий этап.

Когда после полной реабилитации «по вновь открывшимся обстоятельствам» меня вызвали в ЦК КПСС и спросили, где хотел бы работать, по какой линии, я ответил – по спортивной, в футболе.

Я долго над этим думал и пришел к заключению, что имею основания для такого выбора: у меня за плечами трижды завоеванное звание чемпиона СССР, дважды – обладателя Кубка СССР, игрока и капитана сборной команды СССР, звание заслуженного мастера спорта СССР, и еще, я считаю немаловажным фактором, шестилетний стаж практической работы старшим тренером сборной команды Норильска и тренером-инструктором рядовых команд заводов и предприятий Металлургического комбината городов Норильска и Красноярска. К тому же мне часто приходилось выходить на поле судить; в Красноярском крае мне был присвоен I разряд краевой коллегией судей при Красноярском спорткомитете.

Вопрос о моей будущей деятельности, естественно, обсуждался на семейном совете с участием всех братьев. Посмеялись над курьезным эпизодом из истории нашего трудоустройства. Один высокопоставленный спортивный работник высказал удивление по поводу многообразной общественной деятельности некоего Старостина: как это, мол, он везде успевает, как ни послушаешь – все Старостин да Старостин. Он не знал, что нас четверо братьев.

На футбольной ниве по-прежнему трудились Михаил Давидович Товаровский и Михаил Степанович Козлов – основоположники теоретических разработок по футболу в нашей стране. Из игроков перешли в разряд тренеров Б. А. Аркадьев, М. П. Сушков…

После двенадцатилетнего перерыва я попал на футбол высшего мастерства, на матч чемпионата страны. Он проводился на стадионе «Сталинец», ныне «Локомотив», поле которого я истоптал в довоенное время вдоль и поперек. Я смотрел на новые команды, из моих однополчан, помнится, только и остались, что Костя Лясковский да Виктор Чистохвалов.

На меня огромное впечатление произвели внешние контуры игры. Они совершенно перечеркнули законсервировавшийся в памяти прежний рисунок футбольного матча. Игра преобразилась. Все действия противоборствующих сторон были подчинены осмысленным передачам мяча, игра велась, главным образом, на «первом этаже». Высоко в воздух мяч не залетал, а если изредка случалось, что кто-то по-роммовски «засветит свечу», то зрители реагировали ироническим «у-у-у!!!».

Это был другой футбол, более квалифицированный, несколько европеизированный, но не утративший своего национального характера – темпового выражения, нагнетательного атакующего ритма, притом в рамках чистой схемы «дубль-ве».

Особенно меня поразил левый полузащитник – Александр Петров, без устали, как челнок, сновавший вдоль поля, успевавший помогать решительным вторжением в переднюю линию своим нападающим и в трудную минуту своей обороне.

Для полноты передачи своих первых впечатлений от большого футбола на «Сталинце» я должен временно покинуть стадион в Москве и сидящих рядом со мной Михаила Михайловича Яншина и Арнольда Григорьевича Арнольда и переместиться на трибуну красноярского стадиона «Локомотив», где всегда бок о бок со мной были Валентин Гальченко и Константин Зыков. Первый из них популярный в Сибири центральный защитник, много лет игравший за сборную Красноярска, второй – не менее известный игрок в футбол и хоккей. Я тогда тренировал команду красноярского «Динамо».

На поле центральный защитник «засветил»: далеко, высоко, однако без адреса. Возник спор, правильно или неправильно поступил защитник. Гальченко говорит: «Молодец, только так он и должен был сыграть», а Зыков: «Я бы его больше не поставил!»