На флоте бабочек не ловят. Морские рассказы

– Я больше не буду…

2. Пусичка

Петух появился на судне раньше Усачева. Банальная фраза – судьбе было угодно, чтобы они встретились.

Крошечного цыплёнка принесла в картонной коробке буфетчица, Нина Петровна.

– Он такой славный, пушистый, – умилялась она. – Не удержалась, купила на рынке, за рубль всего. Будет у меня своя курочка-несушка!

Нина кормила питомца рубленым яичным желтком и ласково называла «моя Пусичка». Пусичка росла, как на дрожжах и скоро превратилась в голенастого монстра, очень похожего на страуса. Потом Пусичка закукарекала.

Это не огорчило Нину Петровну, потому что к этому времени она уже списалась на берег и даже вышла замуж. Пусичку поселили в чекерской, отгородив ему приличный угол рыбацкой сетью. Там у петуха окончательно испортился характер. Из-за смены часовых поясов Пуся утратил ориентацию во времени. Орал свое кукареку по ночам и яростно топтал круглую железную миску.

– Бабу ему надо, – говорил одессит Хатан. – Иначе этот поц совсем озвереет.

Чтобы угодить пернатому, боцман привез из дома симпатичную пёструю курочку. На свадьбу собрался чуть не весь экипаж. Моряки переживали за исход женитьбы и давали Пусе практические советы.

Курочка деловито обследовала новое жильё, поклевала зёрен и, видимо, осталась довольна. Сначала, петух повёл себя как истинный кабальеро – распушил шею, расправил крылья и по кругу сделал пробный подход к невесте.

– Учитесь, салаги, как надо к барышне подкатывать, – комментировал Хатан. – Давай, поц, на абордаж ее!

Вероятно, петух его неправильно понял. Он издал боевой клич, бросился на свою жертву и начал яростно долбить её в маковку жёлтым клювом. Пока их разнимали, бедная хохлатка успела сильно пострадать. Вторая и третья попытки закончились так же плачевно.

– От це дурний пивень, – от досады боцман перешел на родной язык. – В каструлю его, на юшку!

– Это любовь, – сказал чувствительный Саша Будиш. – Петька любит свою железную тарелку, а в пеструхе видит соперника.

Молодых расселили в разных углах, стерпится – слюбится. Но не стерпелось. Петух оказался законченным садистом, без надежды на исправление. Через неделю курочку депортировали на берег, а Пусю стали прогуливать на воздухе, чтобы привыкал к обществу.

Там он и встретился с Усачёвым. Чем не понравился кочегар злобной птице, остается загадкой, но каждый раз, завидев Бориса, петух с разбега бросался в атаку и, обычно, поле битвы оставалось за ним.

– Чёртов камикадзе! – злился Усачёв и убирался подальше от монстра.

Однажды петух исчез. Утром его не оказалось в чекерской. На палубе тоже не было. Не было нигде. Потом выяснили, что Усачев ночью выбросил птицу за борт. Сам проболтался:

– И за борт его! В набежавшую волну…

Выбросить в море живую тварь – большой грех для моряка. За это капитан списал Усачёва в ближайшем порту.

– Нет в жизни счастья, – жаловался нетрезвый кочегар. – Стенька Разин аж целую княжну в расход пустил! И ничего, как с гуся вода. А тут из-за драного петуха такую историю раздули!

– Княжна и петух, как говорят в Одессе, это две большие разницы, – ответил Леша Хатан. – Уж лучше бы ты его сожрал!

Так на пароходе «Ярославль» освободилось штатное место котельного машиниста.

3. Кочегар дальнего плавания

Я увидел его первым. По Южному пирсу, лавируя между погрузчиками, шел человек, в сером костюме, при галстуке и в ковбойской шляпе. В одной руке он держал чемодан, другой поправлял на носу темные очки. Пока ковбой шагал по трапу, я успел оценить наклейки на его чемодане: «Paris – London – Magadan».

– Здравия желаю, начальник, будем знакомы! Валера Лалетин, кочегар дальнего плавания.

Лалетин шутливо козырнул двумя пальцами и опустил чемодан на мокрую палубу. Послышался хрустальный звон. Народ вокруг оживился.

Я не был начальником. Я был вахтенным матросом. При исполнении, с красно-белой повязкой на рукаве. Через много лет мы снова встретимся с Лалетиным на другом судне и он скажет: «Уже тогда я предвидел твой карьерный рост!»

– Хайло, леди и джентльмены! – Валера актерским жестом приподнял ковбойскую шляпу и увидел знакомое лицо: – Борька, Усач, ты?! Живой ещё?

– Живее всех живых, – хмуро ответил опальный кочегар. – Тебя мне на замену прислали. Не дали до весны дотянуть. Ты-то как сюда?

– Сам не знаю, – ответил Лалетин. – То ли за политику, то ли за любовь.

– Видок у тебя под кренделя! – ехидно заметил Усачёв. – В таком прикиде кочерёги не форсят.

– Это, Боря, с кем поведёшься… за то и пострадал.

Лалетин поздоровался с каждым за руку и угостил всех «беломором». Зажигалка у него была примечательная, самодельная, из патрона от трехлинейки.

– Встретились, как в море пароходы, – Усачев подхватил чемодан, – и разошлись, как в поле корабли… Проставляешься?

– Это потом, сначала к деду. Он кто?

– Догонашев, татарин. Второй механик тоже татарин, но гораздо лучше.

– Хорошая компания, – сказал Лалетин. – Ну, веди до хаты.

4. Мосин против Арисаки

Кочегар дальнего плавания, Валерий Лалетин, сразу пришёлся ко двору. Он был балагур, с хорошим лёгким характером.

В первый же день, на «разводке», Валера заявил:

– У меня руки золотые: точить могём, сверлить могём, строгать могём, только крышу крыть не могём – боимся упадём!

Дед подозрительно фыркнул:

– Ещё один клоун нарисовался. Цирк на воде!

– Кто служил на флоте, тот в цирке не смеётся, – ответил Лалетин и жестом фокусника выдернул из кармана зажигалку – отполированный до зеркального блеска винтовочный патрон. Валера держал свой снаряд двумя пальцами за донышко гильзы. Через секунду фитиль сам собой вспыхнул.

Машинист Осипов невозмутимо сказал:

– Усачёв мог, например, пёрнуть десять раз подряд.

– У меня на это духу не хватит, – засмеялся Лалетин. – А вот мой примус осечек не дает. Как винтовка Мосина. С кем на спор, на интерес?

Наглая самоуверенность кочегара задела фронтовика Догонашева. Дед потёр блестящую лысину, набычился и перешёл на немецкий:

– Зер гут, Валера, – стармех впервые назвал Лалетина по имени. – Твоя трехлинейка, против самурайского качества!