Земли полуночи

– А женщины? – с интересом спросил я. – Старая Ондатра вроде неплохо с Осокой управляется.

– Ондатра – исключение, – махнул рукой Росомаха. – У нас, лесных, женщины очень редко хотят этим заниматься. Во всяком случае, из наших никто не хочет. Да и мало у кого авторитета хватит – недостаточно ведь просто назначить, надо, чтобы всё племя вождя приняло.

– Понятно, сочувствую, – я задумался. – Надеюсь, у вас вскоре всё-таки подрастёт достойная замена. И об этом, кстати, нам тоже стоит поговорить.

– А вам-то зачем об этом говорить, барон? – изумился он.

– Как зачем? Если вы думаете, что меня интересует только сбор подати, то вы ошибаетесь. У меня с подданными взаимные обязательства, так что ваша внутренняя жизнь не может меня не интересовать. Да и вообще – баронство богато богатством подданных. Посмотрите, как живут крестьяне в Ольденторне, и вы поймёте, почему мать Тереза едва наскребает епископскую долю. Но мы всё же отвлеклись – давайте вернёмся к вашему запросу. Я передам его баронессе, но скажу вам сразу: она откажется. Поверьте – я знаю её, пожалуй, лучше, чем себя. Моя жена, как и любая женщина, интересуется тряпками, но разработка новых моделей её никогда не привлекала. Её интересы лежат в совершенно другом направлении.

Росомаха заметно скис – похоже, он здорово рассчитывал на Ленкино согласие.

– Тогда, может, вы сможете помочь нам наладить сотрудничество с каким-нибудь модным домом?

«Модный дом» – надо же, какие слова он выучил! В лесах-то у них никаких модных домов наверняка нет. Всё-таки Росомаха вызывает уважение – в его возрасте не каждому удаётся быть настолько восприимчивым к новым идеям.

– Я, конечно, мог бы дать вам рекомендацию, – пожал я плечами, – но нужно ли вам это сотрудничество? Нет, ткань они у вас, конечно, будут брать охотно, но пошив отдавать вряд ли захотят. Зачем им заказывать где-то в Ливонии то, что они прекрасно могут делать сами? Тем более, и швеи-то у вас наверняка не очень опытные. Ну ладно, допустим, мы даже поставили им такое условие, и они согласились, но зачем вам это? Дополнительных денег вы с этого не получите.

– Почему не получим? – растерялся от неожиданности Росомаха.

– Потому что работа швеи стоит очень дёшево, – объяснил я. – Это не особо квалифицированный труд, и за него вы получите сущие медяки. Да, пошитые вещи будут стоить гораздо дороже ткани, но это цена имени, а не пошива. Все деньги заберёт модный дом – это их деньги, а не ваши. Они заработаны на их имени, а не на вашем пошиве.

– Я не понимаю этого насчёт имени, – беспомощно сказал Росомаха.

Было бы странно, если бы лесной понимал то, что мы и сами не всегда понимаем.

– Давайте, я попробую объяснить это на примере. Рассмотрим гипотетическую ситуацию – некий купец, назовём его Моськин, решил создать модный дом. Он набрал модельеров и кто там ещё для модного дома нужен, и начал шить красивые и качественные вещи. Как вы думаете – эти вещи стали покупать?

– А почему нет? – Росомаха почуял подвох.

– Потому что качественные вещи стоят дорого, а те, кто покупает дорогие вещи, никогда не слышали про купца Моськина. Но наш Моськин отнюдь не дурак, поэтому он не опустил руки, а начал работать всерьёз. Он стал оплачивать рекламу в модных журналах, участвовать в выставках и показах. И вот через два-три года интенсивных трат его модный дом начал, наконец, приносить прибыль. Небольшую прибыль, но уже появилась надежда, что лет через десять траты окупятся. Однако Моськин не стал довольствоваться малым – его планы простирались гораздо дальше. Он выделил ещё больше денег на рекламу и модные показы, а также начал платить разным известным людям. За изрядную сумму наша оперная дива Лиза Карн надела лифчик от Моськина и умело продемонстрировала его публике в процессе очередного скандала с любовником. В светской хронике скандал со вкусом обсудили, при этом высоко оценив лифчик. Разумеется, цена его вещей в процессе всего этого неуклонно возрастала – впрочем, качество по-прежнему оставалось на высочайшем уровне. И вот, наконец, наступил момент, когда фраза «он одевается у Моськина» стала обозначать принадлежность к элите общества. И те, кто претендовал на принадлежность к элите, начали с гордостью демонстрировать вензель «МДМ» – Модный Дом Моськина, – на своей одежде. Вы поняли, что произошло, Росомаха? Купец Моськин вложил большие деньги в продвижение своего имени, и в конце концов его имя стало само по себе приносить деньги – его вещи начали покупать, несмотря на то, что они стоили очень дорого, хотя на рынке хватало вещей сравнимого качества, стоящих гораздо дешевле. Так вот, во всей этой схеме затраты на собственно пошив вещей просто ничтожны.

– Я понял ваш пример, барон, но мне трудно уложить это в голове, – вздохнул Росомаха.

– У вас просто однородное общество, поэтому вы с таким не встречались. У нас общество гораздо сложнее, и в нём присутствует сильное расслоение. Люди общаются и ведут дела примерно на своём уровне. Дворянин не станет общаться с крестьянином, и совсем не потому, что крестьянин ему неровня. Им просто не о чем говорить друг с другом, у них совершенно разные интересы. Вот для того чтобы обозначить свою принадлежность к какому-то кругу, и нужен набор маркеров – одежда, причёска, машина и так далее. Вещи от условного Моськина покупают не за качество, а потому, что это маркер принадлежности к высшему обществу, понимаете? Я не могу надеть дешёвый костюм…

– Не можете? – удивился Росомаха.

– Ну, вообще-то, могу, – признал я. – Моя принадлежность к определённому кругу всем известна и не вызывает сомнений, мне не нужно специально эту принадлежность подчёркивать. Но я всё равно предпочитаю не эпатировать публику и одеваться так, как от меня ожидают.

– Хорошо, – сказал Росомаха с тяжёлым вздохом. – Думаю, я уловил общую картину. Но я не увидел какого-то решения для нас – оно существует? Вы можете что-нибудь посоветовать?

– Насчёт ткани всё просто – продавайте её через лавку баронства. Так вы получите больше, чем от любого модного дома. Разумеется, мы сами тоже будем на ней хорошо зарабатывать, но это будет нашей долей за имя. И не думайте, что для нас важны эти деньги – я предлагаю это вам лишь потому, что хорошо к вам отношусь. Ворону я бы ничего не предложил.

– Я думаю, что вы правы, барон, – согласно кивнул Росомаха. – Это решает вопрос с продажей ткани, но всё же остаётся проблема занятости наших женщин.

– С этим сложнее, Росомаха, – мягко сказал я. – Это действительно непростая проблема, но вы начали решать её неправильно. Вариант просто усадить женщин за швейные машинки может временно решить проблему, но в конечном итоге сделает ситуацию только хуже. Далеко не все захотят сидеть целыми днями за машинкой, так что рано или поздно вы столкнётесь с открытым бунтом.

– А у нас есть другие варианты?

– Другие варианты всегда есть. Разумеется, если вы собрались сидеть в своём лесу, отгородившись от общества, то вариантов у вас немного. Но если вы готовы пользоваться преимуществами общества, то вариантов полно. К примеру, вам стоило бы задуматься насчёт образования для молодых. Баронство, в свою очередь, готово открыть для вас школу и помочь с университетскими займами. Если у вас появятся образованные люди, спектр ваших возможностей резко расширится. Вы можете, например, разработать и производить одежду для карл – думаю, в ваших силах создать прочную ткань, которая хорошо подходит для шахтёров. Да вариантов сколько угодно, если вы готовы быть частью общества, а не отшельниками в своём лесу. А когда будет достаточно большой выбор занятий, ваши женщины легко смогут найти себе занятие по вкусу.

– Ваши слова звучат очень убедительно, барон, – медленно кивнул Росомаха. – С вашего разрешения, нам нужно их обсудить. Меня вы, пожалуй, убедили, но я не могу решать за всё племя.

– Обсуждайте, – согласился я. – А сейчас я хочу отвезти вас в одно место, а то мне уже больно на вас смотреть. Да и вообще, я не хочу остаться один на один с Вороном.

Я нажал кнопку вызова секретаря, и Мира тут же заглянула в кабинет.

– Мира, соединись с сиятельной Милославой и сообщи ей, что я сейчас привезу к ней пациента.

Она кивнула и исчезла.

– Поехали, Росомаха, разберёмся с вашей спиной, – улыбнулся я ему. – Да наверняка и не только с ней. А потом и Бобра сюда привозите, только сначала согласуйте с Мирой.

Глава 5

Удар был хорош. Голова Генриха откинулась назад, и он отлетел на пару шагов, едва удержавшись на ногах. Я почувствовал гордость за себя – так красиво его подловить удавалось нечасто. Да прямо скажем, совсем редко – даже нам с Ленкой. Насчёт остальных не знаю, но, по-моему, больше такое никому не удавалось. Было бы проще, если бы Генрих сражался честно – кулак против кулака, безо всякой магии-шмагии, – но он в принципе не верил в честную драку и магией пользовался вовсю, а победить в открытом бою Старшего Владеющего – задача всё-таки не для студента.

– Как я погляжу, у тебя уже неплохо получается избивать старого больного преподавателя, Арди, – Генрих зловеще ухмыльнулся.

Я мгновенно напрягся – подобные заявления обычно были прелюдией для разных болезненных ощущений. Одним из основных принципов Менски был тот, что студенту нельзя позволять зазнаваться, и он свято этого принципа придерживался. Судя по этой фразе, сейчас он как раз решил, что я слишком много о себе вообразил, и собрался максимально доходчиво объяснить мне, что это ошибка.

– А давай посмотрим – может быть, старый больной преподаватель тоже сможет тебя чем-нибудь удивить? – предложил он.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, наставник. – Моя попытка примирения получилась довольно жалкой.

Генрих меня уже не слушал. Он сосредоточился, глаза у него потеряли фокус. Я попытался сократить расстояние и хорошим ударом прервать то, что он задумал сделать, но успел только дёрнуться. Внезапно накатила дикая боль, и глаза заволокло красной пеленой. Я уже ничего не мог сделать – все силы уходили только на то, чтобы держаться на ногах и не орать.

Постепенно боль ослабла, оставшись лишь болезненным эхом, и я начал приходить в себя. Генрих с интересом наблюдал за мной.

– Неплохо, Арди, – одобрительно заметил он. – Мало кто может при этом удержаться на ногах, да ещё и молчать. Но ты же понимаешь, что в реальном бою ты бы сейчас умер?

– Трудно было не понять, – криво усмехнулся я. – Это было очень доходчиво, наставник. Вот только я не понял, что это было. Расскажете?

– Расскажу, – согласно кивнул Генрих. – Но чтобы другим студентам тоже было понятнее… ладно, девушек сегодня трогать не будем.

Прошло буквально мгновение, и Иван рухнул на колени, подвывая от боли.

– Поднимайся, Сельков, – недовольно сказал Менски. – Арди держался гораздо лучше, а ведь я приложил его сильнее. Итак, студенты – кто-нибудь может сказать, что это было?

– Судя по ощущениям и полному отсутствию травм, это похоже на прямое воздействие на нервный узел, – выдвинул предположение я.

– Прекрасный вывод, Арди, – с удовлетворением сказал Генрих.

– Однако моя мать когда-то объясняла мне, что только целитель способен осуществлять прямое воздействие на организм, – продолжал я. – И даже целителю для этого требуется полный контакт.

– Всё верно, – подтвердил он. – Однако мы не исцеляем, а совсем даже наоборот. Да и вообще, ломать – не строить. Нам всего-то нужно запустить небольшой электрический разряд в нервный узел, а для этого необязательно быть целителем. Непосредственного контакта тоже не нужно, хотя расстояние всё равно должно быть очень маленьким – одна, ну, может быть, две сажени.

– То есть получается, что это абсолютное оружие, пусть только и ближнего боя? Так ведь можно кого угодно вывести из строя.