Напролом

* * * *

Покинув квартиру Зинаиды Курляевой, Тимонин, пребывавший в добром расположении духа, долго слонялся по городу. Наконец, утомленный пешей прогулкой, завернул в ресторан, где и запил горячие блины водкой и русским квасом. Закончив поздний завтрак, Тимонин рассчитался с официантом и снова очутился на залитой солнцем улице. После приема пищи хорошо бы устроить себе небольшую развлекательную программу. Но разве найдешь достойное развлечение в городе, оглушенном жарой и безветрием, отравленным дымом горящих лесов.

Но тут Тимонину неожиданно повезло. Проходя мимо городского дворца культуры, он остановился перед большой афишей, прикрепленной к витрине на самом видном месте. «Внимание. Десятая конференция работников жилищно-коммунального хозяйства. Торжественная часть. Выступление самодеятельных коллективов и солистов областной филармонии».

Тимонин потоптался у дверей, после недолгих колебаний, переступил порог дворца культуры. Две женщины вахтерши, разомлевшие от жары, наглотавшиеся висевшего в воздухе дыма, выполняли инструкцию руководства: пропускали в зал строго по приглашениям. Но если приглашения не предъявляли, пускали и так. Тимонин выпил в буфете сто пятьдесят водочки и прицепил холодного пива. Утолив жажду, прошел в зал, полный нарядно одетых людей, в основном женщин, и занял свободное место в первом ряду.

Торжественная часть благополучно клонилась к завершению, публика позевывала, ожидая короткого перерыва и заявленного после него концерта местных самородков, плясунов и певцов, а также двух известных солистов областной филармонии.

Чтобы люди не разошлась, досидели до конца, устроители мероприятия обещали делегатам конференции после концерта раздачу памятных сувениров. Блокнотов, папок, календарей с городской символикой, шариковых ручек с эмблемами Подмосковья и прочей бесполезной ерунды. Начальство точно рассудило: ради того, чтобы получить за бесплатно какую-нибудь пустяковину, люди готовы вытерпеть многое. Если же раздать сувениры раньше времени, зал опустеет.

Заместитель главы городской администрации Кузин, державший слово последним, отбарабанил по бумажке, на ходу придумав собственную эффектную концовку выступления.

– И теперь, когда мы получили заверения областного руководства в поддержке нашего курса…

Кузин оглянулся на лица людей, сидящих в президиуме, нашел физиономию областного чиновника, сдуру пообещавшего денег на коммунальные нужды, игриво погрозил начальнику пальцем.

– Мы уверены, что все задачи нам по плечу. Теперь профинансируйте наших городских коммунальщиков в полном объеме. Обратной дороги, как говориться, нет.

Он снова шутливо погрозил пальцем, на этот раз почему-то аудитории. Тимонину показалось, что грозят пальцем лично ему. Тимонин поднял руку и погрозил указательным пальцем Кузину.

В это время активистка патриотического клуба «Союз нерушимый» Таня Родимова, отвечавшая за самодеятельные выступления, стояла за кулисами и старалась справиться с волнением. Она в сто первый раз повторяла слова, которые должна произнести через пару, появившись на сцене минут перед аудиторией. Но простые заученные фразы распадались бессвязные на слова, голос предательски дрожал. «Выступление нашего художественного коллектива посвящено, – бубнила Таня. – Оно посвящено… Посвящено оно… Десятой областной конференции работников жилищно-коммунального хозяйства. Мы, молодые… Посланцы… Посланники… Посранники… То есть…»

* * * *

– Спасибо, что собрались, – Кузин в последний раз обратился к собравшимся. – Спасибо, что пришли на наше мероприятие, значение которого трудно преувеличить, переоценить.

Тимонин принял слова благодарности на свой счет. В эту минуту он решил, что пришел сюда не зря. И отмолчаться, тихо отсидеться в кресле он просто не имеет права. Теперь, после слов благодарности, он обязан что-то ответить этому симпатичному мужчине, и вообще высказаться перед аудиторией по многим волнующим вопросам.

Когда из зала раздались жиденькие аплодисменты, Кузин сложил бумажки в аккуратную стопку, поклонился слушателям. Сойдя с трибуны, уселся в президиуме. Чиновник раздумывал над сложным вопросом. Сколько денег прилипнет к рукам, когда местные организации получат подряды на строительство теплосетей. И сколько ему, Кузину, положено комиссионных за то, чтобы подряд достался именно этой организации, а не другой. И сколько надо отдать наверх? И сколько распределить между своими? Чертова тьма вопросов.

Надо все обдумать, посоветоваться со знающими людьми. Сейчас ещё пару слов скажет председательствующий собрания, председатель подкомитета городского законодательно собрания. Закроет торжественную часть – и шабаш. Можно позволить себе холодного пивка, а заодно уж нужно прояснить некоторые деловые моменты.

Тимонин живо поднялся, пробежал по проходу вдоль первого ряда, пересчитал ногами ступеньки на сцену, взлетел наверх и плечом оттеснил от трибуны какого-то мужичка, собиравшегося закрыть торжественную часть конференции. Поставив портфель на пол, Тимонин встал перед микрофоном и улыбнулся залу.

– Спасибо за теплые слова, которые я здесь услышал в свой адрес, – веско заявил Тимонин. – В моей жизни коммунальное хозяйство играет важную роль. В прошлом году я делал ремонт в своей квартире. Ну, разумеется, ремонт делал не я, а мастера делали. Так они столкнулись с проблемой совместимости эксклюзивной импортной сантехники и отечественно подводки. То бишь канализационных сетей… Ну, несоответствие. Дырки там не совпадают.

Кузин тронул за рукав сидящего рядом областного начальника Шахова и кивнул на выступающего Тимонина.

– Это ваш, областной? – спросил Кузин.

– Не наш, – покачал головой Шахов. – А я думал, он ваш. Из коммунальщиков.

– А может он оттуда? – Кузин показал пальцем на потолок. – С самого верха?

– Много чести для нас, чтобы оттуда прислали.

Кузин забеспокоился, привстал на месте, решая, что делать дальше. Позволить чужаку полностью раскрыть волнующую проблему совместимости с канализационными сетями импортной сантехники или деликатно, без скандала прервать выступление?

– Это такая мутота, ремонт делать, – развивал мысль Тимонин. – Кто сталкивался, тот знает. А кто ещё не пробовал, тот хлебнет лиха. Короче, даже начинать не советую. По мне, так лучше жить в грязи, как свинья в луже, чем разводить эту бодягу с ремонтом.

В зале засмеялись. Тимонин остановился, слил остатки воды из графина в стакан и опустошил его в два глотка. Начальники в президиуме переглядывались друг с другом. Кузин зарделся лицом. Мероприятие, кажется, под угрозой. Народ за кулисам тоже забеспокоился. Даже Таня Родимова замолчала и с тревогой уставилась на сцену. В зале, кажется, начинали понимать: на сцене происходит что-то не то, все идет не по писанному. Сделав паузу, Тимонин продолжал:

– А теперь давайте все вместе отправимся в буфет и выпьем чего-нибудь освежающего, – говорил он. – А то в зале жара и воняет потом, как в солдатской казарме. И как вы только здесь сидите?

* * * *

Кузин решительно поднялся с места, шагнул к трибуне. Он подошел к Тимонину сзади, дернул его за рукав. Но тот не даже не оглянулся. Кузин повторил попытку. Тимонин нагнулся и достал из портфеля толстую пачку денег и потряс деньгами в воздухе. Зал загудел.

– Я угощаю всех, – заявил Тимонин. – Покупаю весь буфет вместе с буфетчицей. Если она кому-то из мужиков понравилось, если кто любит толстых баб, – жрите. Хватит всем. Кстати, пивка я уже попил, ну, полное дерьмо. Брать не советую. Лучше водочки. А дорогим нашим женщинам – рябины на коньяке.

Последним заявлением Тимонин окончательно завоевал симпатии зала. Обеими руками Кузин вцепился в плечо Тимонина.

– Уберите деньги и сойдите с трибуны, – прошипел Кузин.

– Что? – обернулся Тимонин.

– Я говорю, не срамите наш съезд, наш слет. Нашу конферн… И себя не срамите. Немедленно уберите деньги. И сойдите с трибуны.

– Что?

– Здесь вам не цирк.

Тимонин повернулся к чиновнику лицом и молча толкнул его ладонью в грудь. Кузин качнулся, как неваляшка, но не упал. Члены президиума, переговариваясь, стали вставать с мест. Кузин понял, что конференция, проходившая так гладко, так ровно, скомкана и безнадежно испорчена.

– Что за хулиганство? – подал голос пузатый Шахов.

Тимонин хотел ещё что-то сказать, но микрофон отключили. Замигал верхний свет. Тимонин решил, что договорить ему все равно не дадут. Значит, коллективный поход в буфет отменяется, выпить водки в веселой компании коммунальщиков не удастся, не судьба. Тогда он размахнулся и кинул в зал деньги. Крупные купюры разлетелись, как стайка напуганных птиц.

– Охрана, сюда. Хулиганят, – закричал Шахов.

Но охрана, заперевшись в будке киномеханика, смотрела увлекательный телефильм со стрельбой и мордобоем. Призывы Шахова оказались гласом вопиющего в пустыне.

– Сюда, ко мне, охрана…

В партере поднялась унизительная для человеческого достоинства, совершенно неприличная возня. Женщины вставали на сиденья кресел и, задрав руки кверху, ловили летящие по воздуху деньги. Кто-то пытался забраться ногами на спинки кресел. Купюры вертелись в воздухе, не давались в руки. Какой-то солидный лысый человек уже ползал на карачках по проходу, ища упавшие деньги под креслами.

– Черт вас всех раздери, где охрана? – надрывался Шахов. – Вызовите милицию.

* * * *

Кузин снова наскочил на Тимонина, вцепился в лацканы пиджака и стал оттаскивать его от трибуны. Тимонин оторвал руки противника от своей одежды, левой ухватил Кузина за галстук. Он сдавил галстуком, как удавкой, шею заслуженного коммунальщика. А правой влепил ему пару увесистых пощечин.

Физиономия Кузина с левой стороны зарделась бурыми пятнами. Но коммунальщик не собирался сдаваться, он изо всех сил пнул нападавшего носком лакированного ботинка в голень. Тимонин поморщился от боли, ослабил хватку. Кузин выдернул галстук из руки самозванца, попытался ударить его кулаком в живот. Но Тимонин оказался проворнее, он схватил за длинное горлышко стеклянный графин. И разнес графин о голову Кузина.

Стеклянная посудина взорвалась, как осколочная граната. По сторонам брызнули, далеко разлетелись мелкие осколки. Но на Тимонина уже набросился областной начальник Шахов. Тесня Тимонина огромным выпуклым животом, Шахов, имевший разряд по вольной борьбе, хотел болевым приемом вывернуть руку хулигана, заломить её за спину. Но и здесь Тимонин оказался проворнее.

Он сильно ударил Шахова кулаком в грудь. Тот отлетел к трибуне, огляделся по сторонам. Вырвал из гнезда увесистый микрофон, попытался садануть им, как молотком, по башке хулигана. Тимонин встретил противника мощным крюком в челюсть. Шахов с микрофоном в руке слетел со сцены, выломал спиной несколько кресел и остался лежать на полу, раскидав руки по сторонам.