Напролом

Охранники, пропавшие неизвестно где, так и не появились. Зато активистка Таня Родимова вывела на сцену участников художественной самодеятельности, плясунов, переодетых в матросские костюмы и бескозырки с надписями «Северный флот». Молодежь вся, как на подбор: жилистые крепкие девушки и десяток мускулистых парней, готовых броситься в драку. Все словно ждали команды «фас».

Наступил критический момент. На несколько секунд установилась такая напряженная тишина, что, казалось, стало слышно, как стучат человеческие сердца. Силы были неравны. Тимонин, отступая, шагнул задом к краю сцены. Ребята из самодеятельности сжали кулаки и сделали вперед пару шагов.

– Стоять, мать вашу дышлом, – вдруг надрывно заорал Тимонин. – Стоять, паразиты. А то гранату взорву. Гранатой вас, сволочей…

Хотя в руке хулигана не гранаты никто не увидел, все сразу безоговорочно поверили в её существование, морячки попятились назад. При слове «граната» в партере поднялась паника.

– Я вам устрою, – пообещал Тимонин. – Все тут к хренам разнесу. Своей гранатой.

Люди уже успели собрать все деньги, даже передраться между собой успели. И теперь спешили спастись от неминуемого взрыва, напирали, лезли вперед, толкались плечами в дверях. В конце концов, двухстворчатые двери, не выдержавшие мощного натиска, слетели с петель. Толпа устремилась в фойе.

Тимонин подхватил портфель, спрыгнул со сцены. Он добежал выхода из зала, смешался с толпой. Кто-то из самодеятельных плясунов хотел броситься в погоню, но, вспомнив о гранате, остался стоять на месте.

Члены президиума, во время потасовки прятавшиеся за кулисами, снова появились на сцене и начали ругаться. Кто-то спрыгнул вниз, стал помогать подняться валявшемуся среди сломанных кресел Шахову. Но тот не так и не смог встать на ноги.

Кузину принесли смоченное водой полотенце. Главный городской коммунальщик был расстроен, угнетен случившимся больше других. Сидя на сцене, он стирал полотенцем кровь с разбитой головы и бормотал что-то невразумительное.

Вместо обещанных денежных вливаний из области он в присутствии начальства и подчиненных получил графином по башке. Не голову разбили графином, репутацию. Какой уж после этого авторитет руководителя? Какой спрос с подчиненных? Какие комиссионные? Хоть заявление по собственному пиши.

Тушу областного чиновника Шахова подняли на руки самодеятельные артисты и через служебный вход понесли на улицу. Там уже надрывалась сирена «скорой помощи», которую догадалась вызвать вахтерша.

Тимонин бегом пересек площадь, свернул в переулок. Пропетлял по дворам, заметая следы. Вскоре он вышел на тихую пустынную улицу, засаженную пыльными тополями. Остановившись на крае проезжей части, он долго ждал машину, когда она появилась, поднял руку, проголосовал частнику. Синие «Жигули» затормозили, Тимонин сунул голову в салон.

– В деревню Черниховка отвезешь? Километров тридцать отсюда.

– Знаю, – кивнул молодой водитель, выехавший покалымить. – Нет, не пойдет. Там лес горит. Дорога перекрыта.

– Я заплачу. По высшему разряду.

– Это само собой, заплатишь. Только ничего, братан, не выйдет. Километров за десять до Черниховки выставили милицейский кордон, никого не пускают. Я точно знаю, в субботу оттуда тещу вывозил.

– Тогда продай мне свою машину.

– Ты что, рехнулся? – водитель выпучил глаза. – Иди в автосалон. Я сам эту тачку три месяца назад купил.

– Послушай…

Тимонин обогнул машину спереди, поставил портфель на мостовую, наклонился к водителю. Затем дернул дверцу на себя. Ухватив частника за шею, сдавил пальцы и стукнул его лбом о баранку. Затем он выволок жертву за волосы из салона и пару раз навернул автолюбителю по морде. Парень отлетел на газон. Тимонин сел за руль и газанул с места.

* * * *

Утром Девяткин раздвинул шторы и залюбовался видом, открывавшимся из окна на Лавру. Вдохновленный величественным зрелищем, он пропел «Утро красит нежным светом», заказал завтрак на двоих в номер и отправил Бокова за газетами. Помощник вернулся через пять минут, протянул Девяткину свежий, пахнущий типографской краской номер районки.

Фотографию Тимонина увеличили, взяли в розовую рамочку и поместили на видном месте, в правом углу четвертой страницы. Текст под фотографией заканчивался словами: «Просьба всех, кто встречал этого гражданина или что-либо знает о его место нахождении обращаться…» Далее следовал номер гостиничного телефона и обещание солидного материального вознаграждения.

– Хорошая работа, – одобрил Девяткин.

– Стараюсь, – отозвался Боков.

Проглотив завтрак, Девяткин завалился на кровать, положил ноги на высокую спинку и углубился в подробное изучение газеты, начав с раздела «происшествия». Ничего примечательного, заслуживающего внимания.

– Шестидесятилетний водитель грузовика Ковальчук был застигнут в постели несовершеннолетней школьницы, имя которой мы, по понятным причинам, не называем, – прочитал Девяткин вслух. – Мужчине предъявлено обвинение по 134 статье УК РФ. Примечательно, что спустя неделю в постели все той же школьницы был застигнут мусорщик, пятидесятилетний летний гражданин Саркисов. В скором времени обвиняемые предстанут перед судом.

– Ну и нравы, – покачал головой Боков. – Потаскушку судить надо.

– За что? Ей нравятся мужчины не первой и даже не второй свежести. Что тут поделаешь?

Приятный и содержательный разговор прервал телефонный звонок. Девяткин сел на кровати и снял трубку. Звонили из приемной заместителя главы городской администрации Кузина. Секретарь передал просьбу своего начальника срочно зайти в приемную.

– Уже иду, – сказал Девяткин и сунул ноги в ботинки.

Через четверть часа Девяткин переступил порог просторного кабинета с окнами во всю стену. За рабочим столом он увидел мужчину средних лет с забинтованной головой. Сквозь повязку проступало бордово пятно запекшейся крови. Девяткин приблизился к столу, раскрыл перед лицом чиновника милицейское удостоверение. Кузин, не особо искушенный в процессуальных тонкостях задержания преступников или беглых психов, других документов от милиционера не потребовал.

– В связи с чем вы разыскиваете этого субъекта? – спросил Кузин. – Что он у вас там натворил?

– Он психически больной человек, – не раздумывая, ответил Девяткин. – Временами буйный. Я должен доставить его в профильную больницу.

– Я так и понял, что этот гад того… С большим приветом. Здоровый человек не покусился бы на это, – Кузин покрутил указательным пальцем у забинтованного виска. – В смысле на мою голову не покусился. А он, сволочь, меня графином. Со всего маху. При людях. При начальстве. Прямо на конференции коммунальщиков.

Девяткин сел за стол для посетителей.

– Расскажите по порядку, – попросил он.

Кузин в живописных подробностях пересказал дикое происшествие, приключившееся лично с ним и другими участниками областной конференции коммунальщиков.

– Выходит на сцену этот черт, – рассказывал чиновник. – И начинает нести околесицу про дырки в импортной сантехнике. Потом приглашает всех пить с ним водку. И рябину на коньяке. И, наконец, швыряет в зал деньги. Толстую такую пачку. Мол, сами пьянствуйте. Тут я не выдержал, встал… Хотел приструнить…

Девяткин слушал, опустив взгляд на полированную поверхность стола. Он сохранял каменное выражение лица, но на самом деле сдерживал приступы подкатившего к горлу смеха.

– Этот псих избил и сбросил с эстрады руководителя областного звена Шахова. А потом пообещал взорвать в зале гранаты. Это уже натуральный терроризм.

– У него была граната? – насторожился Девяткин.

– Я почем знаю, – пожал плечами Кузин. – У него с собой портфель, а что в портфеле? Может, там тротила десять килограмм.

– Скажите, может, он как-то вскользь обмолвился о том, что собирается делать? Назвал чье-то имя? Или упомянул населенный пункт, город или поселок?

– Ничего такого. Возможно, псих до сих пор находится в нашем городе. Ищет новые жертвы. Я почему-то в этом почти уверен.

– Вы обратились куда следует?

– Я не писал никаких заявлений, – помотал головой Кузин. – Вообще не хочу вмешивать в это дело городскую милицию. И Шахова уговорил не заявлять. Мне не нужны сплетни и пересуды. Это, может, в Москве большого человека по башке графином звезданут, и никто ничего не узнает. А у нас тут все на виду. И так разговоров на месяц вперед хватит. А если уж милицию подключать…

Кузин обречено вздохнул и погладил забинтованную голову.

– Большая к вам просьба: найдите эту тварь. И поместите в психушку тюремного типа.

– Именно это я и собираюсь поступить.