Пропавшая в Москве

Из этого сбивчивого противоречивого рассказа Стив сделал вывод, что нигде кроме Нью-Йорка Куприн не был, а по эту сторону океана оказался не из праздного любопытства, а по делу, точнее, – именно ради этой встречи. Затем разговор перешел на Москву, Куприн сказал, что возвращаться не хочется, за последние годы Москва превратилась в огромный перенаселенный город, где жить очень неудобно. В те времена, точнее восемь лет назад, когда Стив находился в Москве в командировке, город выглядел несравненно лучше, не было этого дикого азиатского скопления людей.

Стив заерзал на стуле: незнакомец хорошо осведомлен о его делах. Знает, что восемь лет назад он работал в Москве. Правда, никакого секрета в этом нет. В ту пору Стив был простым наладчиком промышленных холодильников, а не засекреченным ученым, разрабатывающим новые виды ядерных вооружений.

Закончив лирическое вступление, Куприн перешел к делу.

– Вы можете оказать мне одну услугу, совсем несложную, за которую я хорошо заплачу, – сказал Куприн. – Ну, скажем, начать можно с этой суммы…

Он вынул салфетку, нарисовал несколько цифр и протянул салфетку Стиву. Тот молниеносно произвел в уме некоторые вычисления, решив, что денег хватит, чтобы погасить долги, которые он наделал в прошлом и позапрошлым году в Лас-Вегасе. Чтобы как-то решить вопрос, он занял у друзей еще немного денег и по совету знакомого брокера купил ценные бумаги. Те бумаги должны были вырасти в цене всего за пару месяцев, но вместо этого упали до мусорного уровня.

Надо было все рассказать Лайзе с самого начала, у нее есть некая сумма, отложенная на черный день, жена могла бы выручить его еще тогда. Но теперь денег жены уже не хватит. И вообще о его долгах Лайза ничего не должна знать, так лучше. Да, ему приходится крутиться, откладывать каждый цент и надеяться на крупный карточный выигрыш. В картах как назло не везет, но ситуация всегда может перемениться.

– Надеюсь, за эти деньги от меня не потребуют продать черту душу? – Стив порвал салфетку и выжил из себя кислую улыбку. – Или раскрыть государственную тайну?

– Государственные тайны меня не интересуют, а вы их не знаете. Я изложу коротко суть дела, если вы не согласитесь, то завтра же курьер доставит всю сумму двадцатидолларовыми купюрами. А потом… Если все пройдет удачно – а так оно и будет, вы получите значительно больше. Вам не нужно больше заниматься промышленными холодильниками. Скоро вы купите дом где-нибудь в теплых краях. Растянитесь в шезлонге на пляже, наблюдая за океаном и красивыми девочками. Вам, нравится такая картина?

– Не очень. Я не люблю жару и пляжный отдых. Но к делу. Что я должен…

– Услуга очень простая. В Чикаго живет довольно молодая одинокая женщина некая Джейн, архитектор. Однажды она побывала в России. Там с ней случилась неприятная история. Поэтому еще раз приезжать в Москву она не хочет. А мне и моим компаньонам надо, чтобы эта особа вернулась. Ну, хотя бы на некоторое время. Вы можете в этом помочь. Для того, чтобы убедить эту Джейн вернуться в Москву, нужна небольшая инсценировка, любительский спектакль. Для начала вам предстоит короткая поездка в Россию, разумеется, за мой счет. Лучшие гостиницы, дорожные расходы и прочее. Затем вы встретитесь с Джейн. Два-три коротких разговора с ней. Еще одна короткая поездка в Москву. Вот и вся работа. Ничего противозаконного. Никакого насилия, угроз, шантажа… Вы может отказаться в любую минуту, когда захотите. Отказаться и не возвращать аванс.

– Как я понимаю, с этой Джейн в Москве случится…

– Ничего плохого. Я занимаюсь честным бизнесом. Судите сами: если бы эту женщину хотели убить или покалечить, – в этом месте Куприн рассмеялся, будто сказал нечто смешное, – это можно легко устроить в Чикаго. Темная улица, пара грабителей… Таких случаев сотни. Но у нас другие цели, гуманные. В дальнейшем я подробно объясню, что делать и говорить, как себя вести. Вы скоро убедитесь, что это простое дело, нетрудное.

– Ну, хорошо… Тогда почему бы вам не обратиться к другому человеку? Зачем вам нужен именно я? Откуда вы вообще узнали о моем существовании?

– Отличный вопрос. На миллион долларов. Мне нужен мужчина ваших лет, женатый, желательно без детей. Сообразительный, коммуникабельный, внушающий доверие. Средний человек с хорошей репутацией. Желательно знание русского языка. Поэтому вы подходите. Но есть еще одна причина, ее вы узнаете немного позже. Разумеется, мой выбор неслучаен. Я навел о вас справки. Уверен, у вас все получится. Или вы испытываете чувство неуверенности?

* * *

Куприн вопросительно посмотрел на собеседника.

Надо что-то отвечать. Стив вспомнил пыльный офис, выходивший окнами на скоростное шоссе, вспомнил тупую морду начальника, у которого легче вырвать сердце, чем прибавку к зарплате, вспомнил карточные долги, кредит за дом, который в лучшем случае будет погашен только через двенадцать лет. И представил цифру, нарисованную на салфетке. Эти деньги можно получить уже завтра, наличными. И решить все проблемы с долгами и не только… Этот русский парень – подозрительный, но щедрый. Может быть, он просто псих?

В конце концов, если что, будет возможность отступить. Куприн сам сказал, что аванс можно не возвращать. В крайнем случае, Стив обратится в полицию, мол, его помимо воли втянули в сомнительную аферу и так далее. Риска никакого. А за пару поездок в Москву и разговор с какой-то Джейн ему обещают целое состояние. Может быть, на этот раз посчастливится вытянуть длинную соломинку? Ведь у каждой собаки бывает счастливый день.

Если бы Стив не был прирожденным игроком, причем игроком невезучим, он отказался бы сразу, попрощался и ушел. Но он и сейчас оставался самим собой. Чтобы произвести впечатление вдумчивого обстоятельного человека, он выкурил сигарету, выпил бокал вина и только тогда кивнул собеседнику, мол, продолжайте.

– Ваша жена, знаю, бездетна. И давно мечтает усыновить ребенка, можно даже цветного. Но у вас энтузиазма не так много, как е Лайзы. Я бы хотел, чтобы вы осторожно поговорили с супругой. Прямо сегодня. Высказали идею: а что если усыновить ребенка в России? Вы хотели бы вырастить наследника… Ну, сами придумайте что-то правдоподобное. Мне кажется, Лайза от вашей идеи придет в восторг.

– Ее обязательно втягивать в эту историю?

– Почему бы и нет? В путешествиях по незнакомой таинственной стране она весело и с комфортом проведет время. Имя ребенка, все его данные вы скоро узнаете. Впрочем, зачем создавать секреты на пустом месте. Мальчика зовут Колей. Шустрый такой, симпатичный. Не беспокойтесь, усыновлять его необязательно. Мальчик нужен для дела.

На следующий день во время ленча появился курьер с объемистым пакетом. Стив расписался, заперся в туалете, вскрыл упаковку и пытался пересчитать деньги. Но подержанные двадцатки выскальзывали из рук, пальцы плохо слушались, и света было мало. Купюры посыпались с колен на кафельный пол. Стив снова засунул их в пакет.

Сказав секретарю босса, что ему надо отъехать по делам буквально на час, он поспешил к стоянке. Остановился возле первого попавшегося мотеля, снял комнату и долго сидел на кровати, считая и пересчитывая деньги. Чет побери, а этот русский не обманул. Стив перевел дух, вытер потное лицо салфеткой и подумал, что у него появился реальный шанс начать новую жизнь, счастливую и беззаботную.

Глава 4

Начальник колонии строгого режима подполковник Яков Горобец снял трубку телефона внутренней связи и приказал доставить в подвальный следственный кабинет заключенного Игоря Сотникова. Дожидаясь, когда выполнят приказ, он поднялся из-за стола и встал у окна.

– Мы спешим.

Это подал голос прибывший из Москвы полковник ФСБ. Николай Лихно, и постучал ногтем по стеклу наручных часов. Внешность полковника непримечательная. Высокий сухопарый человек с вытянутым лицом, заметной сединой и высокими лобными залысинами. В серых глазах застыла грусть.

– Поторопить нельзя? А то смеркается уже.

– Никак нет, – ответил Горобец. – Послали нарочного. Минут через двадцать Сотников будет здесь, но не раньше. Его отряд в дальнем конце зоны. Почти через всю территорию надо бегом бежать.

Лихно вытащил новую сигарету. Другой товарищ из Москвы капитан ФСБ Игорь Куприн поднес начальнику огоньку и сказал бодрым голосом:

– Ничего, обратно быстро доедим. Ночью дорога свободна.

Куприн полез в портфель, вытащил дорожный атлас и от нечего делать долго водил пальцем по бумаге. Что-то вычисляя, он беззвучно шевелил губами. Этот малый был полной противоположностью своего начальника. Крепко сбитый, с широкими плечами и фигурой спортсмена, на вид лет тридцать с небольшим. Приятное лицо, ровные зубы, яркие васильковые глаза.

На памяти Горобца офицеры контрразведки появлялись в колонии только дважды. Один раз, когда сюда по ошибке прислали с этапом настоящего предателя родины, осужденного за шпионаж в пользу одной из западных стран. Вскоре того шпиона забрали и увезли неизвестно куда. И вот сегодня второй случай. Природное любопытство терзало душу Горобца, на языке вертелись разные вопросы. Но спрашивать московских офицеров, на кой черт им понадобился Сотников, кличка Сотник, неэтично. Тем более начальник колонии уже читал документы, согласно которым Сотников нужен в Москве для проверки и закрепления на месте обстоятельств убийства некой гражданки Шмаковой. Как явствует из бумаг, уборщицы из закусочной «Вечерние огни», бездетной вдовы, пятидесяти восьми лет от роду.

Кого подозревают в убийстве? И каковы его мотивы? Неприязненные отношения, ревность… Об этом в документах ни слова. Главное, какое отношение к этому происшествию имеет заключенный номер четыреста семь? О том что именно Сотник, крутой парень, по слухам заваливший четырех известных московских гангстеров, имевший связи в высоких кругах преступного мира, грохнул какую-то жалкую уборщицу из закусочной… Нет, об этом и речи быть не могло. Вот если бы он в припадке ревности задушил королеву красоты, с которой делил постель. Ну, в такое еще можно поверить. Пусть с трудом, но можно.

И, тем не менее, в документах упоминалась лишь Шмакова. Бумаги были заверены в областной прокуратуре и Главном управлении федеральной службы исполнения наказаний, ГУФСИН. Согласно распоряжению заместителя начальника ГУФСИН, Сотников поступает в полное распоряжение контрразведчиков. Сотрудники ФСБ за него отвечают и вернут заключенного в колонию по окончании следственных действий. Все вроде понятно. И все же… какое отношение гражданка Шмакова имеет к государственной безопасности страны? Эта уборщица, она что, шпионка? Или любовница шпиона? А Сотников ее…

– Это Шмакова, она кто? – сорвалось с губ помимо воли. – Не родственница Сотнику будет?

– Позвольте оставить вопрос без ответа, – мрачно покачал головой Лихно. – Все материалы по этому делу засекречены.

– Понимаю, понимаю, – вздохнул Горобец.

Он снова отвернулся к окну. Перед зданием административного корпуса – плац, похожий на футбольное поле. Здесь проходит утренняя и вечерняя перекличка заключенных. Горобец поправил сам себя: пожалуй, плац, побольше футбольного поля. Зона здесь немаленькая, на четыре с половиной тысячи заключенных. Зековскую братию, одетую в черные бушлаты и фуфайки, дважды в день, и в холод и в жару, строят на плацу для переклички, – места едва хватает. Если смотреть из окна на лагерный забор, на вышки с охранниками и пулеметами, массу людей, освещенную прожекторами, на душе без всякой причины становится тревожно и муторно.

– Как у него по линии поведения? – спросил Лихно. – Замечания есть?

– Он злостный нарушитель режима, – ответил Горобец. – Человек, который не встал и не встанет на путь исправления. На работы не выходит. За что не раз сидел в карцере и штрафном изоляторе. Числятся на нем и другие подвиги.

Горобец подумал, что не стоит рассказывать московским гостям о том, что неделю назад Сотник ударил контролера табуретом. Это мелочи. И о том, что арматурным прутом сломал товарищу по отряду обе руки, – тоже не надо. Чего доброго подумают, что начальство плохо ведет воспитательную работу среди зеков.

– Здесь, в колонии, за ним ничего серьезного не числится, – подвел итог Горобец. – По неофициальной информации он убийца, хотя осужден не по мокрой статье. А у нас убийцы никогда не были в авторитете. Среди воровского контингента он вроде белой вороны. Сам Сотник в душе презирает блатных, их обычаев и традиций не принимает. Потому что сам не из воров. За глаза называет их синяками и алкашами. Он даже по фене не ботает.

Он замолчал и подумал, что в столовой заканчивается ужин. Сегодня дают щи из сушеной крапивы и перловки, второе блюдо – мятая картошка или макароны с просроченным сроком годности. Еще Горобец подумал, как это часто с ним бывало в минуты меланхолии, что офицеры ФСБ и убийца Сотников скоро укатят в Москву. Промчатся через весь город по ночным проспектам к известному комплексу зданий на Лубянской площади, а он останется здесь. Станет глядеть на все тот же плац, зэков, марширующих по грязи, гнилые бараки. И еще трубу котельной, пускающую в небо зловонный дым. От тоски хоть на стенку лезь, даже водка не помогает.

Зазвонил телефон внутренней связи. Горобец схватил трубку:

– Можно спускаться, – выпалил он. – Сотников доставлен.

* * *

Когда лязгнул засов, дверь следственного кабинета открылась, на пороге возник высокий мужчина лет сорока, одетый в черные штаны и такую же черную робу, на груди которой пришит белый прямоугольник с номером. На коленях черных штанов тот же номер четыреста семь, вытравленный известью. Заключенный сорвал с головы шапку с козырьком, вытянулся в струнку, замер. Уставившись в дальний угол кабинета, гаркнул:

– Заключенный Сотников, номер четыреста семь, девятый отряд, осужден по статьям…