Пропавшая в Москве

– Ну, полицейского, который главный на этой улице и на двух соседних. Зовут его Никита Сомов. Он после смены всегда торчит у своей Зои. И сейчас он у нее. Я вернусь через две минуты. Никита в форме и с оружием. Как только бандиты увидят его, сразу же уедут. Он проводит вас до дома. Если надо, вызовет еще полицейских. Только никуда не уходите.

Продавщица исчезла за служебной дверью. Джейн осталась одна. Ей захотелось оглянуться назад, посмотреть, что происходит на улице, но она не оглянулась.

* * *

Скрипнули петли входной двери, Джейн повернула голову. В магазин вошел молодой человек с коротким перебитым носом и шрамом над верхней губой. Он отступил в сторону, освобождая дорогу другому мужчине, высокому красавцу в сером плаще. Сотник шагнул к Джейн и сказал:

– Простите, что отвлекаю от важного дела. Но в двух кварталах отсюда, на перекрестке, вы поцарапали крыло моей машины. И даже не заметили этого. Или сделали вид, что не заметили. Не хотите взглянуть? Ну, на повреждения.

– Я жду продавщицу, – ответила Джейн, удивившись, как ровно и спокойно звучит ее голос. – Сейчас она вернется. Я расплачусь. А потом мы вместе посмотрим царапину.

– У меня нет времени ждать.

Мужчина схватил ее запястье. Джейн попыталась вырвать руку из его клешней, но ничего не получилось. Отступив на полшага, она, размахнувшись, ударила нападавшего сумочкой в грудь. Она хотела закричать, но подумала, что это лишь напрасная трата сил. На улице нет пешеходов, а если бы и были, не услышали криков. И в магазине никого, только она и двое бандитов. Джейн дернула плечом, освободила руку. Она, плохо соображая, что делает, рванулась к двери, наткнулась на молодого человека. Тот коротко размахнулся, ударил Джейн открытой ладонью по лицу. Попал в верхнюю челюсть, под нос. И снова ударил, в то же место, но уже слабее, без замаха.

На пару секунд Джейн ослепла от боли. Почувствовала, что прикусила язык. А носом пошла кровь. Горячие капли, защекотали губы, стекая на подбородок. Во рту появился солоновато-сладкий вкус, в ушах зазвенело. Сквозь этот звон слышен хриплый шепот:

– Молчи, тварь, иначе сдохнешь.

Кто-то вывернул до хруста правую руку, дернул ее с такой силой, что Джейн едва устояла на ногах. От боли на глаза навернулись слезы. Джейн потащили к двери. На секунду она почувствовала себя легкой, почти невесомой. Ноги оторвались от пола. Она не могла оказать сопротивления своим врагам, только успела выставить ногу, во что-то упереться. Схватилась пальцами за ручку двери. Джейн застряла в дверях, словно пробка в горлышке бутылки.

– Помогите, – вместо крика из груди вышел жалкий мышиный писк. – Люди… Отстаньте, не трогайте меня. Заберите ключи от машины. Только отпустите.

Еще секунда – и ее выволокут наружу. Слезы лились из глаз, и в этих слезах тонул окружающий мир.

– Ни с места.

* * *

Это был незнакомый мужской голос, громкий и твердый. Джейн повернула голову, сквозь пелену слез увидела темный силуэт человеческой фигуры. Мужчина был в серо-голубой форме, он стоял по ту сторону прилавка. Рядом с полицейским оказалась продавщица. Значит…

– Стоять, – повторил полицейский. – Поднять лапы. Иначе стреляю…

И он действительно выстрелит. Но выстрел почему-то раздался где-то совсем близко, у самого уха. За ним еще один хлопок и еще… Поплыл запах горелого пороха. Кто-то снова ударил Джейн ладонью в лицо. Она повисла на руках бандита, перестав понимать, что происходит вокруг. Только услышала, как на плитки пола посыпалось битое стекло.

– Убили, убили…

Это закричала продавщица. Джейн чувствовала, как ее вытолкнули из магазина в предбанник, тесное пространство между двух дверей. Потащили дальше по ступенькам, по тротуару. Она постаралась поджать под себя ноги, но из этого фокуса ничего не вышло. Ее тащили к машине легко, будто тряпичную куклу.

– Помогите, – собрав последние силы, закричала она. – Люди…

Она увидела благообразного мужчину: очки, стриженая бородка с проседью. Он стоял неподвижно, то ли не знал, что делать, то ли сам испугался почти до обморока. Прижимал к груди кожаную папку, таращил глаза и топтался на месте. Чуть поодаль, замерла в испуге женщина в светлом пальто. Встретившись взглядом с Джейн, она отступила с освещенного тротуара в темноту и отвернулась.

Через пару секунд Джейн засунули на заднее сидение машины. Слева сел мужчина в кепке, справа навалился плечом молодой человек. С плеча сорвали сумочку на длинном ремешке. На запястьях сомкнулись стальные браслеты наручников. За руль сел тот мужчина в сером плаще, машина сорвалась с места и, свернув с улицы, помчалась в темноту глухих переулков.

Здесь и в хорошую погоду человека не увидишь, а сейчас, кажется, что весь город вымер. Джейн пыталась вытереть окровавленный рот о кожаную куртку или шарфик, обмотанный вокруг шеи. Но кровь не успокаивалась. Молодой человек обшарил карманы Джейн, выудив ключи от машины и кошелек. Он что-то говорил ей в самое ухо, но от волнения Джейн перестала понимать русскую речь. Она дико вращала глазами и повторяла, адресуя слова неизвестно кому:

– Пусти меня, пусти… Гад… Пусти…

Ее никто не слушал. Машина, петляла по переулкам, но погони не было. Кто-то включил в салоне верхний свет. Стало видно, как мужчина в кепке роется в ее сумочке, перебирая содержимое. Ключи от квартиры, документы, фотографии ребенка… Только сейчас Джейн увидела, что на переднем сидении рядом с водителем находится женщина. Пристегнутая ремнем к сиденью, она дремала, свесив голову на грудь. То ли она была пьяна, то ли нездорова. На женщине темная кожаная куртка, легкий шарфик вокруг шеи. Голова не покрыта, прическа вроде той, что у Джейн, цвет волос тот же.

Глава 7

Машина выехала на освещенную улицу. Притормозила в сотне метров от ресторана. У освещенного подъезда стоял швейцар в форменном пальто с золотыми погонами. На голове фуражка с красным верхом. Швейцар скучал, потому что посетителей не видно.

Распахнулась правая передняя дверца, щелкнул замок пристяжного ремня. Женщину, сидевшую впереди, вытолкнули из салона на мостовую. Завизжали тормоза машины, идущей сзади. Это водитель вовремя заметил женщину на мостовой. Сотник, обернувшись назад, кивнул молодому человеку. Тот, ухватив Джейн за шею свой железной лапой, стал толкать голову вниз. Ясно: бандиты хотят, чтобы она наклонилась, не увидела дороги.

Через четверть часа машина остановилась в темном дворе. Двор был пустым, одинокий фонарь освещал высокое дерево и баки с отбросами, над которыми висела неестественно большая желтая луна. Это все, что успела увидеть Джейн. Через несколько мгновений она оказалась на заднем сидении другой машины. Все тот же молодой парень с татуировкой на запястье освободил ее от наручников, поднял кверху рукав куртки. Мужчина в сером плаще, пересевший назад, вытащил шприц, наполненной какой-то жидкостью и сказал:

– Не дергайся, дура. Я же иглу сломаю. И все придется начинать сначала.

Джейн почувствовала болезненный укол. Через минуту она прекратила сопротивляться. Мышцы наполнило приятное расслабляющее тепло. Непроглядная темнота вечера окружила Джейн со всех сторон, пленница провалилась в этот мрак и потерялась в нем.

* * *

Продавщица очнулась. Она увидела смятую коробку из-под торта «Витязь». Сам торт, упав с прилавка по пол, развалился на куски, испачкав волосы и лицо продавщицы. Ира машинально облизала губы и подумала, что крем невкусный. А вишни из торта не пропитывают коньяком, как написали на коробке. Это обычные вишенки из консервированного компота.

Ира попыталась приподняться, оттолкнувшись от пола ладонями, но почему-то не смогла встать. Она подумала, что совсем не чувствует ног, во всем теле слабость, голова кружится. Только теперь она увидела лицо лейтенанта Никиты Сомова, перепачканное вишневым джемом. Лейтенант, широко раскрыв глаза, смотрел куда-то в потолок, будто увидел там что-то интересное. У стены лежала слетевшая с головы фуражка. Ира с запозданием поняла, что вишневый джем – это кровь Сомова.

Где-то поблизости слышались человеческие голоса. Сквозь распахнутую дверь сюда влетали порывы холодного ветра. Наверное возле кондитерской стали собираться праздные зеваки. Они топчутся снаружи, но войти в помещение боятся.

Ира слышала сирены полицейских машин. Звук становился все ближе. Ира выставила вперед руки. И стала смотреть на ладони, покрытые чем-то липким, то ли вареньем, то ли кремом. С усилием она перевернулась с живота на бок. И почувствовала острую боль в области груди и живота. В голове зашумело, почему-то не стало хватать воздуха для дыхания. Ира закрыла глаза от страха, она почувствовала, что захлебывается горячей кровью, вдруг хлынувшей изо рта.

* * *

Сообщение о перестрелке и похищении человека поступило в Главное управление внутренних дел Москвы в начале девятого. Дежурная группа в составе майора полиции Юрия Девяткина, эксперта криминалиста, четырех оперативников в штатском и кинолога со служебно-розыскной собакой прибыла на место ровно в восемь сорок.

К этому времени на месте находились офицеры из межрайонного управления внутренних дел и местного отделения полиции. Вскоре приехал следователь московской прокуратуры. Народу в кондитерскую набилось столько, что трудно было протолкнуться к прилавку. Поэтому Девяткин решил провести опрос свидетелей в соседнем магазине «Мастерица». На счастье полицейская машина, совершавшая патрулирование района, прибыла спустя пару минут после того, как смолкли выстрелы. Поэтому свидетели не успели разбежаться кто куда.

Девяткин устроился в тесном кабинете хозяина магазина. Здесь едва хватало места для крошечного стола, двух стульев и огромного несгораемого сейфа. Девяткин причесался перед зеркалом, поправил галстук и остался доволен собой. В новом костюме он выглядит представительно. На сердце было спокойно. В эту минуту казалось, что раскрутить это дело будет так же просто, как расколоть орех. Девяткин вызвал продавщицу магазина «Мастерица» Петрову, чей жених, лейтенант полиции Сомов, двадцати семи лет от роду, погиб в перестрелке с бандитами. Усадил женщину на мягкий стул, Девяткин включил настольную лампу и вытащил из портфеля бланк допроса свидетеля.

Тут выяснилось, что Петрова не может говорить, из ее груди вырывались стоны и рыдания. Девяткин успокаивал женщину четверть часа, но выжал из нее только те сведения, которые известны со слов местных полицейских. В магазин «Мастерица» примчалась продавщица из кондитерской «Мечта», попросила Сомова пройти с ней. Якобы, на посетительницу, иностранку по имени Джейн Майси, хотят пытаются напасть бандиты. Сомов молча встал и пошел, на ходу расстегнув кобуру пистолета. Через несколько секунд раздались выстрелы.

– Идите, девушка, – сказал Девяткин продавщице. – И постарайтесь успокоиться. Хотя… Какое уж тут спокойствие.

Он вызвал оперативника Сашу Лебедева, огромного мордастого парня, который брал все призы не ведомственных соревнованиях по классической борьбе. Пару дней назад Лебедев вернулся с очередных спортивных сборов, поэтому на его физиономии красовалась пара живописных синяков, левый глаз заплыл и закрылся. А на шее появились синеватые отметины, будто старшего лейтенанта долго, но безуспешно душили бельевой веревкой.

– Отведешь свидетеля к машине «скорой», – Девяткин кивнул на продавщицу. – Пусть ей сделают инъекцию успокоительного.

Продавщица подняла взгляд на Лебедева, вгляделась в его лицо. И заплакала еще горше, еще безутешней.

За женщиной в кабинете появился невысокий плотный мужчина лет пятидесяти с гаком. Звали его Константин Зобов. В свое время он служил в полиции. Работал с трудными подростками, пока кто-то из парней не ткнул своего наставника ножом в живот. По карьерной лестнице Зобов далеко не продвинулся.

– Ни черта я не видел, – сказал он. – В моей «Волге» зажигание барахлит. Я остановил машину, вышел и купил сигает. Снова сел в машину, а двигатель не заводится. Случайно глянул на тротуар, а там мужики какую-то бабу тащат. Я подумал, она пьяная. И больше в ту сторону не смотрел.

Девяткин, разочарованный результатом допроса, отпустил Зобова. В кабинете появилась миловидная женщина лет сорока по имени Инга Костина. Гражданка второй день ездит общественным транспортом, потому что ее машина в ремонте. Она ждала автобуса на остановке, когда на улице появились какие-то люди. Костина решила, что это местные пьянчужки выясняют отношения. И отвернулась, потому что такие сцены вызывает в ее душе отвращение и брезгливость. Только потом узнала, что похитили женщину.

Девяткин заполнил протокол и попросил Костину расписаться.