История одного гоблина: Cимвол веры

– Это ничего, – еле слышно прошептал профессор. – Главное, камень достать.

– Эльфам пока ничего не говорите, – уже громче добавил он и обратился к Адинуку. – Так значит, темные еще забредают на поверхность?

– И, как всегда, строят козни, – поклонился троу.

– А вы уверены в своем новом друге? – спросил гном, повернувшись к гоблину.

– Мы уверены, – поспешно сказал Гарб, боясь осложнений на почве расового недопонимания.

– Как можно быть уверенным в том, что завтра будет солнце, а не дождь? – ухмыльнулся Адинук.

Маус странно на него посмотрел, но промолчал.

– Ладно, шутки в сторону, – посерьезнел эльф. – Путем несложных умозаключений я понял, что вы, ребята, серьезно влипли.

– Что же заставляет вас так думать, любезный троу? – холодно поинтересовался Маус.

– На самом деле, меня сложно заставить что-то сделать против моей воли, но это ненужные подробности. Хапуги – ваша проблема. На нашем языке они называются инс-огглин – хитрые враги. Светлые могут сколько угодно тешить себя мыслью, будто им удалось избавиться от этого племени. На самом деле после разрушения своей основной цитадели, выжившие просто перебрались под землю и до поры до времени наружу не высовывались. В Подземье к моменту их появления сложилось хрупкое равновесие между различными королевствами троу и черных гномов. Появление чужаков встретили прохладно, мягко говоря. Однако инс-огглины оказались вовсе не легкой добычей, как все думали поначалу. Где обманом и хитростью, а где лестью и подкупом, они нашли себе союзников, стравив подземных жителей между собой. Это вылилось в многолетнее противостояние.

Адинук остановился перевести дыхание, а затем затараторил дальше.

– Когда дым сражений рассеялся, оказалось, что хапуги захватили достаточно территорий, чтобы считаться ровней остальным народам. Снова установилось равновесие, нарушаемое только мелкими приграничными стычками. Потом начали пропадать наши женщины. У троу женщины занимают главенствующее положение в Домах. Ну, вы же знаете, наверное, что мы так называем династии матрон с дочерьми и подданными? Так вот, между матерями и дочерями идет постоянная борьба за первенство, поэтому поначалу никто не стал беспокоиться – Подземье опасный мир, там все время кто-то пропадает. Когда мы поняли, в чем дело, было уже поздно. Хапуги однажды опытным путем выяснили, что могут скрещиваться с эльфами. Вам, пожалуй, не стоит знать подробностей.

– Мы, кажется, в курсе, – шепнул Гарб.

– Воровать эльфиек с поверхности у них получалось плохо, поэтому они переключились на наших женщин, – кивнул эльф. – В итоге теперь нам придется иметь дело с новой расой. Полутроу или полугоблины – значения это не имеет. Важно то, что получившиеся твари стократ злобнее самого злобного троу, при этом они куда более искусные маги. Особенно хороши они в некромантии, как сороки в воровстве блестящих предметов.

Рассказ Адинука не стал откровением для присутствующих – кое-что о происхождении и повадках хапугов они уже знали. Частично из собственного опыта, частично из «показаний» Моротара.

– Спасибо, за исторический экскурс, но я не уловил сути, – прервал рассказчика Маус.

– Суть в том, что их разведка наверняка уже доложила повелителю о ваших находках. Хапуги – прирожденные шпионы, так что в этом я не сомневаюсь. Сейчас я готов руку дать на отсечение, что к стенам города движется целая армия. Когда инс-огглины чего-то хотят, они это обычно получают.

– Льонас взять невозможно, – уверенно сказал Маус. – К тому же, мы всегда можем попросить наших коллег включить «Сбивающий», и армия врага просто помрет от голода в лесу.

– Посмотрим, – коротко ответил троу.

Глава 34

«На Лумее никогда не было недостатка в шакалах, жаждущих попировать на чужих поминках».

– Адинук, темный эльф

Если что-то может пойти неправильно, оно обязательно пойдет неправильно. Чрезмерно уверенный в своих возможностях гном убедился в этом практически сразу после совещания. Он вышел из кабинета и отправился прямиком к Идрениону, исполнявшему обязанности исчезнувшего Мелдона.

Этот сухопарый академик слыл редкостным гордецом и занудой и не стеснялся подкреплять репутацию словом и делом. Маус, привыкший иметь дело с более покладистым де Баранбасом, не стал заводить разговоры о погоде и самочувствии собеседника, как того требовал эльфийский этикет, а сразу перешел к делу. Идренион рассеянно выслушал гнома, после чего заявил, что не имеет намерения прислушиваться к россказням какого-то проходимца, имея в виду, конечно же, Адинука. Фон Кляйне, однако, приняв высказывание на свой счет, пришел в ярость. После короткой словесной перепалки барон в бешенстве покинул эльфийскую часть Академии, заявив, что ноги его там больше не будет.

– Ничего! У нас еще есть отпугиватель! – крикнул он в закрывающуюся дверь и помчался прямиком к своему кабинету.

К своему ужасу, гном обнаружил, что чар не работает. Кто-то намеренно вывел его из строя. Маус пришел в неописуемую ярость и понизил в званиях всю охрану. Отпугиватель это не вернуло, но душу барон отвел и немного успокоился.

Следующие три дня гномы самоотверженно готовились к обороне, а эльфы усиленно над ними насмехались. В итоге на защиту двадцатитысячного города оказалась готова подняться только горстка бойцов – двести гномов, три их боевых голема и Гарб со своими друзьями. Маус послал весточку брату, чтобы тот срочно явился со всеми доступными силами и обратился за помощью к островным гномам-мульфиблам. Проживающие там родственники фон Кляйнов наверняка могли бы помочь войсками. Помощь эта, впрочем, могла подойти минимум через неделю, а Мардер со своим отрядом подоспел бы дней через пять.

Гарб ходил к Идрениону и чуть ли не на коленях умолял того если не начать приготовления к войне, то хотя бы уведомить обо всем Серебряный Чертог. Тщетно! Упертый как баран эльф и слышать не хотел о каких-то там хапугах. «Это ваши с гномами разборки, – твердил он. – А если и придут к нам какие-то враги, в наших стенах заклинаний столько, что даже армия магов будет не в силах преодолеть этот рубеж».

Единственным остроухим, предложившим свою посильную помощь оказался Альмариан. В один из дней он отвел гоблина в сторонку подальше от чужих длинных ушей.

– Мусьё, – сказал он без всяких предисловий, – я весьма благодарен за преподанный мне урок и хочу вернуть долг.

– Как ваша спина, коллега? – осторожно поинтересовался гоблин, гадая, что же от него понадобилось лусиду.

Мелдон позволял себе по-дружески общаться с представителем «низшей» расы. Для остальных эльфов гоблин оставался в лучшем случае забавной зверушкой. В худшем они просто демонстративно переходили на другую сторону улицы или коридора, стоило им заметить кого-то из компаньонов. Все уже знали, что именно чужаки виновны в пропаже магии.

– Побаливает, – поморщился академик, – но я уже годен к строевой службе. Я и мои ученики в вашем распоряжении, если возникнет угроза. Пришлите мне гонца сразу, как только я понадоблюсь. Только раньше времени никому ничего не говорите, а то прочие коллеги не разделяют моего к вам доверия и засмеют.

***

Для исполняющего обязанности председателя Президиума появление в прямой видимости города несметных полчищ нежити оказалось сюрпризом. Идренион только успел закончить свой утренний туалет и еще даже не приступил ко второму завтраку, как в его покои ворвался следопыт в потрепанном одеянии, совершенно недостойном благородного перворожденного.

– На нас напали! – с порога заорал оборванец.

Идренион наморщил лоб, смутно припоминая, что где-то уже видел этого бродягу. Выглядел тот авторитетно, но был слишком молод, чтобы оказаться кем-то из академиков.

– Ты же капитан лесных стражей, не так ли? Как твое здоровье? – вежливо спросил профессор.

Память его не подвела, и Идренион был очень ей доволен, как и своими безупречными манерами.

– Как мое здоровье? – невежливо проорал капитан. – Всех наших убили, только мне удалось укрыться за воротами!

– Ах, какое досадное известие! – искренне огорчился Идренион, и скривился при виде крови, сочащейся из левой руки стражника прямо на дорогой ковер. – Друг мой, придется вам какое-то время побыть вдали от дорогих вашему сердцу лесов. Зато вы будете в полной безопасности под защитой этих стен.

– К Иблису ваши стены! – снова закричал капитан. – Они их уже штурмуют!

Именем одного из верховных демонов ругаться не принято просто на всякий случай. На академика такой речевой оборот произвел впечатление.

– Как штурмуют? – побледнел Идренион. – Это невозможно! На них же столько заклятий!

– Сами полюбуйтесь! – указал на окно рейнджер, обессиленно опускаясь в кресло.

Заместитель главы академии выглянул в свое любимое двустворчатое окно, выходящее на городские ворота. Обычно из него открывался потрясающий вид, но сейчас всюду, куда ни падал взгляд, эльф видел только толпы оживших мертвецов, лезущих на стены. Их било молниями, поливало кислотой, шпарило кипятком, разрывало на части острыми шипами и жгло огнем – зомби не обращали на это внимания, продолжая выполнять волю своих хозяев.

Мертвецы цеплялись друг за друга и по своеобразной неупокоенной лестнице ползли все выше, пока верхние «звенья» не переваливались через гребень стены. Внизу их уже поджидали отважные гномы, но на смену первым мертвецам ползли новые. Зомби падали со стены, вставали и шли на врагов. К тому же координирующие атаку некроманты быстро смекнули, что защитников у города мало, поэтому живые трупы рассредоточились вдоль всей стены и полезли на штурм сразу в нескольких местах.

Многие перепуганные горожане, еще недавно потешавшиеся над гномами, теперь в панике повыскакивали на улицу, только чтобы быть разорванными на куски ордами кровожадной нежити. Более благоразумные забаррикадировались в домах и остались живы – зомби целенаправленно пытались прорваться к Академии и не обращали на другие строения никакого внимания.

Осажденные героически оборонялись против численно превосходящего противника, но положение усугублялось тем, что каждый павший гном немедленно поднимался, чтобы наброситься на своих еще живых товарищей. Спасали только големы, косившие мертвяков своими огромными мечами, тогда как безоружные зомби не могли причинить железякам никакого вреда.

Каввель орудовал топором в самой гуще схватки, Аггрх разил мертвецов своим клинком. Сзади Гарб, накачавшись зельями, швырял в толпу врагов огненные шары. Михель то работал ногами, то прибегал к экзорцизму, выводя из строя сразу по нескольку противников. Слабо приспособленный для ближнего боя Антонио подбадривал остальных криками и иногда добивал добравшихся до него неупокоенных. Адинук ловко вскарабкался на крышу одного из двухэтажных домов и безучастно взирал на творящийся внизу хаос. Порицать его было некогда, и про него просто забыли.