Аргентина. Локи

А если выложить карты на стол?

– Гиммлер задумал операцию, как-то связанную с королем Баварии Августом Первым. По его собственному выражению – «мерзость». Я почему-то нужен ему именно здесь, а не в «кацете». Может, потому что я назначен специальным представителем Германского сопротивления на переговорах с подпольем.

Домучик неспешно вышел из-за стола, отвернулся, хрустнул кулаками.

– Господин Рихтер, вы меня очень обяжете, если сообщите цель этих переговоров.

Лонжа тоже встал.

– Пожалуй, пока воздержусь. Quid pro quo, не забыли?

Прошлый раз он разбил излишне любопытному нарядчику очки.

*?*?*

– Очень не люблю ругаться, Рихтер, меня за это в детстве по губам били. Поэтому просто скажу: вы ошиблись. Надо было сразу, еще в Губертсгофе, признаться, что вы представляете баварских монархистов. Теперь все ясно, вас, конечно же, послали готовить коронацию! А если учесть, что вас вызывал Гиммлер, вы – не обычная пешка. Глупо, Рихтер, глупо! Не поняли, почему?

– Абверу нужны монархисты?

– Не Абверу, мы лишь структурное подразделение Вермахта… Вы что, верите в успех подполья? В народную антифашистскую революцию? Не думаю, что вы, Рихтер, настолько наивны. Единственная сила, способная свергнуть Бесноватого – армия. Но руководство Вермахта не поддерживает заговорщиков. Не из любви к нему, а потому что не видит цели. Не Веймарскую же республику реставрировать! Монархия – совсем иное дело, под это знамя станет большинство старшего командного состава. Вам нужно было вести переговоры не с подпольем, а со мной! Но еще не поздно. Что бы там не задумал Гиммлер, вы попали именно туда, куда нужно… Я ответил? Quid pro quo!

– Целью переговоров является создание Германского национального комитета, который бы представлял все антифашистские силы, как в эмиграции, так и в Рейхе. В перспективе – Правительство в изгнании… Кстати, об этом сообщила еще две недели назад радиостанция «Свободная Германия». Радио иногда полезно слушать, господин Домучик… Теперь моя подача? Вопрос самый простой. Как я понял, где-то поблизости находится концлагерь?

*?*?*

Горгау – шестиугольник, считай, звезда Давида. Вершина каждого луча – выложенный камнем бастион. А есть еще форт, единственный, хотя его называют Новым. Если нижний луч – ворота, то он рядом с тем, что левее.

Год назад армия передала форт ведомству Генриха Гиммлера, а через три месяца туда привезли первых заключенных. Лагерь не имел ни номера, ни официального именования, даже не числился в списке «кацетов». Просто – объект.

Новый форт.

7

К ночи эйфория схлынула без следа, оставив после себя грязный, дурно пахнущий осадок. Даже спать не хотелось. Локи, еще раз бегло пересмотрев машинопись, присел бочком на кровать и загрустил. Влип, влип, влип – и не по уши, по самую макушку! Хорошо быть королем – в детской сказке. А в жизни? Тех, что в Германии правили, штыками с тронов попросили в 1918-м. В России – хуже того. И во Франции, если фильму про Марию-Антуанетту верить. Чему обрадовался? Блиц, его наставник, часто повторял: «Каждый свое делает. А наше дело – воровское, чужого нам не надо».

И кто на трон его сажает? «Зипо»? С такими пропадешь без всякой гильотины! Какой там к дьяволу Париж? Может, двойник только и нужен, чтобы привселюдно прикончить для пущей наглядности? Дабы ясно всем стало: был король – и нет короля.

Неизвестного ему парня по имени Август Локи был готов возненавидеть. Не смог даже сгинуть, честный, чтобы прочих непричастных за собой не потянуть! «Меня не запрут подвальные своды»! А вот его, Локи, за чужие грехи заперли. Нет, каждый свое делать должен. Решил с Гитлером бороться – борись, но он-то, Хорст Локенштейн, на такое подписку не давал!

Не по понятиям![11 - По-немецки: «Heisst Gesicht zu verlieren!» или просто «Ist entehrend!»]

В таком настроении и на кровать завалился – в одежде, как был, лишь пиджак на пол скинул. Лежал, глядя в темный потолок, только уже не грустил, выход искал. Чужую кожу напялить можно, только сдерут вместе со своей. Как он Арману-дурачине сказал? «Бороться с Рейхом – смертельный риск». Только не он это сказал – Август, который Виттельсбах. Он, Хорст Локенштейн, иначе бы совсем выразился. Риск? Да просто самоубийство! Вроде как выбить сейчас окно и с шестого этажа, вниз головкой. И все равно не так опасно.

А выход есть? Получалось, что отправили его от Смерти к Смерти. Одно утешало – долгая она, дорога, всякое случиться может. Значит, пока жив и не в цепях, тропинку нужную искать следует, чтобы от Смерти прочь увела. Сейчас же соглашаться во всем, роль учить и по сторонам посматривать. Однажды он уже ошибся – в коридоре «Адлона», когда живот заболел. Назад не повернул, выгодным делом прельстился. И совсем недавно, когда королевскому чину возрадовался.

Хватит, больше не повторится! Он – Локи, сын Фарбаути и Лаувейи. Его обманули, а он их всех втрое обставит. Только осторожно, осторожно…

С тем и уснул.

*?*?*

– Леопольд Иосиф Мария Алоиз Альфред, на престоле – Людвиг III. Это дедушка. Мария Терезия Генриэтта Доротея, бабушка, эрцгерцогиня дома Габсбург-Эсте. Их я почти не помню, потому как померли, когда был я в самом нежном возрасте.

Господин Кампо поморщился.

– Не тараторь, куманёк. И не торопись. Короля ты должен помнить, он умер в 1921-м. Тебе… Ему, Августу, было уже семь лет.

Локи сделал поправку на возраст. Куманёк двумя годами старше.

– Так я про своего дедушку расскажу. Борода табаком пахла, кашлял много, меня любил, только один раз подзатыльником попотчевал. А перед обедом рюмку яблочного шнапса выпивал. Я и про бабушку могу. В карты играть любила и патефон слушать. А больше мне и не вспомнить, мал был.

Арман, встав со стула, окинул «друга» внимательным взглядом.

– Не годится, куманёк. Память у тебя хорошая, и наглости хватает, только этого мало. И правильные слова про долг и честь не помогут. Ты не предо мной лицедействовать станешь. Я-то Августа всякого помню, но для остальных он – король. Его Величество, понимаешь? А настоящий король это тот, что и у расстрельной стенки остается королем. Там, куда ты попадешь, в тебе должны узнать монарха, а не шута в короне.

Намек насчет «стенки» Локи пропустил мимо ушей. Если и станут, то с дурачиной рядом, не так обидно будет. А вот насчет прочего задумался. Вот, скажем, ему нужно в том же «Адлоне» знакомство свести. Дело нетрудное, костюмчик правильный надел, в ресторане нужного человечка подкараулил. «Разрешите отрекомендоваться! Я – граф де Ха-ха!» И что? А то, что может сходу и не поверить, несмотря даже на костюм. Те, у кого кровь голубая, они особые, и жесты другие, и мимика, и голос. Их с колыбели дрессируют. Хорошо, что ему все больше с жульем общаться приходилось, пусть даже во фрак одетым. И с дамами – тех иным расположить сходу можно.

– Посмотреть бы на кого похожего, – наконец, решил он. – Только не у расстрельной стенки, а чтобы к трону ближе.

Господин Кампо только плечами пожал.

– В данный момент это несколько затруднительно, куманёк. Но я подумаю. Для начала дам тебе одну книгу, она у меня сейчас в комнате. Перелистай, может, что-нибудь сообразишь. А сейчас о другом расскажу. Мой друг… Нет, ты – именно ты! – надеялся на помощь подполья и эмиграции. Сам я знаю далеко не все, но он… ты тоже знаешь немного. Итак, подполье в Рейхе существует и действует, но оно расколото. Есть Черный фронт Штрассера, есть компартия, они между собой на ножах. Но самая заметная сила сейчас – Германское сопротивление. Его возглавляет товарищ Вальтер Эйгер…

Невидимая спица воткнулась в живот. Локи едва не застонал. Только не это, ни к чему вору такие тайны! Он вдруг понял, что свалить и связать господина Кампо не составит труда. Дверь вроде бы не заперта, значит можно выйти в коридор. И – к выходу. Вдруг там замок простой, американский? Эх, была бы с ним отмычка!..

Сдержался. Унтерштурмфюрер Глист кто угодно, но только не дурак. Не дадут сбежать, не позволят.

– …Самого товарища Эйгера ты не знаешь, его никто не знает. Но с начальником штаба, скорее всего, знаком. Его зовут Харальд Пейпер…

*?*?*

Первую страницу он прочитал со всем вниманием, а дальше начал просто перелистывать, причем без малейшего интереса. Прошлый век, никому не нужная древность. И взялся-то Локи за книгу только для того, чтобы о «политике» не думать. Слишком смертью пахло и в животе начинало колоть. Спятили эти подпольщики, что «черные», что «красные»! Да в Рейхе каждый второй на каждого первого стучит, а кто не стучит – тот начнет, как только о таком услышит. Кому в «кацет» охота? Август, который куманёк, свой интерес, конечно, имеет, ради короны и рискнуть можно. Но остальные-то чем соблазнились? Милость королевская еще когда будет, а «стапо» – оно уже тут, в дверь колотит. Подполье – чепуха, там не каждый второй завербован, каждый первый. Арман-дурачина только намекнул, но он-то понял. К самым верным людям приехал господин Кампо, и пароль был правильным, и отзыв. И где оказался? Не с теми тягаться вздумал!

Вот и взялся Локи за книгу. Вольфганг Тилль «Людвиг II, король Баварии», издано пять лет назад. Скучная, и читать трудно. На каждой странице – по десять новых персонажей, все «фоны» с гирляндой имен. Только и понял, что дед Людвига, тоже Людвиг, по дурости престол потерял. Увлекся девицей и все королевство прогадал. Лучше бы в карты просадил, все толку больше! А Людвиг, который внук…

И тут Локи осенило. Девицу звали Лола Монтес, она была танцовщицей… Так он уже это знает! Не из книги, понятно, при его ремесле про древности читать некогда. А вот в кино захаживать приходилось и фильмы смотреть не только про шпионов. Правда, давно дело было, еще в Тильзите, Хорст тогда в гимназию бегал. После уроков в кино и собрались, чуть ли не половиной класса. Мало радостей в этом Тильзите, а тут новый фильм…

Вспомнил! Даже актера, что короля играл. Вильгельм Дитерле – он его потом в других фильмах видел. Конечно, не все вспомнил, а вроде как картинками, кадрами, если по-киношному.

…Вот, Людвиг, который внук и тоже король, с невестой общается. И что интересно, она ему про любовь, а он глаза пучит и даже любопытства не проявляет. А потом с тем же выражением наблюдает, как невеста целуется с кучером. Хоть бы нахмурился, гнев обозначил! Нет, смотрит, не мигает даже.

А вот в лодке плывет. Лодка штучная, в форме лебедя сделана. И не по озеру плывет, а в бассейне, который на крыше. Хорст тогда едва глазам поверил. Лодка! На крыше! Сквозь воду фонарики светят, а на лице у Людвига по-прежнему ничего, вроде как в маске он, особой, королевской. Что чувствую, думаю что – никому не узнать. Весь я – внутри, какой именно – не ваше дело.

И снова лодка, но другая, на этот раз не на крыше, а на реке. Некая заезжая графиня к королю интерес имеет, но тот и бровью королевской не ведет. Тогда графиня лодку по-хитрому накренила, а когда оба в воде оказались, Людвигу на шею повесилась. А он поглядел, словно на вошь, и этак сквозь зубы: «Не сметь прикасаться к королю!»

Но больше всего запомнился другой кадр, к концу фильма ближе. Людвиг на этот раз в замке, что сам и построил. Вышел на стену, а тут гроза на все небо. Молнии, гром, ливень вовсю лупит, а Людвиг смотрит, и лицо его совсем иным становится. Словно друга встретил, товарища равного себе.

Локи встал с кровати, в окошко поглядел. Ничего не увидел, только вечернее небо в тучах. А если представить, что гроза? И не Людвиг, а он, Хорст Локенштейн… Не Локенштейн, нет! Он, Август Виттельсбах, в глаза молниям смотрит? Его арестовали, били, заперли, но он все равно – король. Когда допрашивали, лицом не дрогнул, другу-предателю лишь прощальную фразу подарил. «Но почему – ты, дурачина?» И все, нет дурачины, есть мерзкий предатель Кампо. И, наконец, гроза, словно свидание в тюрьме сквозь двойные решетки. На малый миг можно сбросить маску пред ликом Того, Кто равен Тебе. Улыбнуться, словно давнего приятеля встретил.