Вот так вот, Сэм

Нет истины и лжи.

Лежит она, и он, сев, жив,

Она и он – в сплошной тиши.

«Наверное, было бы правильно, если бы Розалина поступила так ещё раньше», – Сэм пытался вбить себе в голову эти мысли, как могло показаться, из-за поглотившего его отчаяния. Он уже не знал, о чём ещё ему думать, как размышлять, как следует поступить, рассказывать ли кому-то о «проклятии»? Хотя единственное и самое главное, что он понимал, то, что, если рассказать об этом кому-либо, то большинство сочтёт всё бредом или ложью. «Как? Как быть?», – ход дальнейших действий никак не формировался в голове погрязшего во мрак Андерсена. Сидя около остывающего тела, он только и делал, что плакал. Скорее даже не от собственной потери человека, а от потери человека в Розалине. Печально осознавать, что человек, некогда держащий всеми силами себя в узде, в один случайнейший момент не выдержал и всё пустил в утиль.

Количество мыслей в голове Сэма имело хаотично переменяющееся число: то их было очень много, то, считай, и не было вовсе. Однако он понял одно – его могут заподозрить.

– Да, сто процентов. Они решат, что это я, что я её убил. И посадят. Нет. Не нужно мне этого. Я выйду, выйду в следующем городе. Сто процентов.

Так и случилось.

Благодаря удачному стечению обстоятельств, спустя всего минут десять, Сэм, крепко держа свой чемодан в одной руке, и нервно подрагивая второй, сошёл с поезда в городе под названием Куимбирч. «Прости и прощай, прекрасная Розалина…», – такими были его последние слова, произнесённые им в их купе перед выходом.

Идя по пустому городу, ночь которого являлась, будто, предзнаменованием чего-то нехорошего, мужчина нашёл уединённую ото всех объектов лавку в парке, решив чуть-чуть посидеть, чтобы дать возможность своему телу и разуму разрядиться от нависшего в нём тоскливого, тревожного и угнетающего состояния. Просидев так, в съедающих его размышлениях, даже менее десяти секунд, он уснул. Практически мгновенно.

Очнувшись через полчаса, Сэм осознал, что устал. Произошло это в полудрёме и едва сумев открыть глаза. Пару секунд и Андерсен снова погрузился в сон, укутавшись своими руками, пока небольшой мороз укутывал его тело.

***

Утро.

Джозеф в очередной раз вышел покурить в тамбур и вспомнил, что что-то долго не появлялся Сэм. Естественно, он тут же постучался в дверь его купе.

Спустя полминуты – ещё раз, а в ответ, как тогда, так и сейчас – тишина. Причём абсолютная. Ни единого шороха за дверью он не услышал.

«Ну, наверное, спят», – сделав довольно логичный вывод, Джозеф пошёл обратно к своей любимой жёнушке.

– Хо-о-олли, ты спишь? – обратился к явно спящей жене мужчина.

Женщина дрогнула, приоткрыла один глаз, злобно взглянула на мужа и затем закрыла глаз обратно, взбудоражив свои слегка подрагивающие морщины.

– Ну спи-спи. Уже скоро на месте будем… вроде бы, – продолжал довольно не тихим тоном Джозеф. – Спи.

Их уже будут ожидать друзья на вокзале, когда они туда прибудут. Поэтому Холли никак не могла допустить, чтобы её психическое состояние хотя бы как-то менялось. Ей нельзя злиться, ибо это чревато ухудшением настроения, чего она почему-то очень остерегалась. Джозеф, конечно же, об этом всём прекрасно знает и поддерживает любовь всей своей жизни всеми силами, искренне и любя.

Спустя час вид из окна был направлен на тускло освещённый пункт крытой остановки поездов. Движение в пригородной железнодорожной станции было на удивление очень большим. Джозеф поднялся с полки, достал бутылку с водой и сделал несколько глотков, немного облившись. Холли продолжала лежать, чуть-чуть похрапывая.