Время выбора

Шурин не помог, не захотел влезать в откровенный блудняк, поскольку пострадавшая сторона не относилась к его клану и по степени весомости была очень влиятельна. Не сильнее, но и не слабее. Короче, отошел родственник в сторону, в результате кое-где было заведено дело с порядковым номером, а там и реализация подоспела.

И только в одном вышел просчет. Рагулин взял да и помер, когда в его кабинет вошли улыбчивые люди в серых костюмах. Сердце не сдюжило после того, как пришло осознание краха всех надежд. Да ладно надежд, будущее туманно. Стабильное настоящее, то, к которому он так трудно и долго шел, накрылось медным тазом. Вот это на самом деле ему было нестерпимо.

Ну и в тюрьму ему, скорее всего, тоже сильно не хотелось.

Зарыли его в землю без особой помпы и речей, а на следующий день забыли. Все, до единого. Если человек вышел из системы, значит, нет такого человека. А раз его нет, то что о нем вспоминать? Разве что супруга время от времени на могилку наведывалась, да и то лишь поначалу. После и она перестала это делать.

Короче, классика, «Смерть чиновника». Не по сюжету, по сути. Вот только одно непонятно – как этот-то чудить может? Бывших коллег гнобит? Нет, ничего такого не происходило, я погуглил. Чиновников в нашей стране в тех случаях любят, когда у них что-то плохое случается, такое, как, например, арест или смерть. Не пропустили бы новостники подобный информационный повод, трубили бы на всех порталах. «Таинственная смерть в московской администрации», «Чиновники умирают, но никого не сдают» и так далее. Этим ребятам только волю дай, они кого хочешь обольют этим самым. Даже нормального человека, который просто прошелся по подиуму разок, и не более того.

Кхм. Ладно, не о том речь. Короче, за минувший год странных смертей в данных структурах не случалось. Кое-кого посадили, но это-то не то? И с шурином-предателем, которого покойный мог записать в предатели, тоже все в порядке, он на той неделе открывал спортивную площадку в одном из спальных районов.

Короче, нет в первом приближении той ниточки, за которую следует потянуть. Но это не значит, что она вообще отсутствует, некий след непременно найдется, надо просто копать глубже, причем начинать стоит с его работы. Пообщаться с коллегами, поглубже вкопаться в его прошлое. Вопрос только как? Это вам не художники, люди больших страстей и трепетной натуры, чиновников на «арапа» не возьмешь. Чиновники – закаленный аппаратными битвами люд, знающий свои права назубок и умело оперирующий законами. Уверен, тот же Стас меня в данной ситуации наверняка пошлет куда подальше, поскольку ему проблемы не нужны, а без них здесь точно не обойдется. Пойдут звонки, сигналы, письма во все инстанции – короче, жизни не будет.

Выходит, мне тут нужна тяжелая артиллерия, такая, которой обитатели кабинетов побаиваются, поскольку снаряд не выбирает, в кого именно попадать, он сразу всех накрывает. Проще говоря, на этот раз стоит подключить мой личный административный ресурс. Надо только выбрать, кого именно в дело впрячь – Ряжских или Носова. Лучше, наверное, последнего использовать, у него административный ресурс весомее. Проще говоря, он точно «нет» не услышит. Меня после его звонка встретят, приветят и чаем напоят. Ясно, что в лицо мне никто всей правды не расскажет, отделаются общими фразами, но зато после в курилках и туалетах, а то и прямо в кабинетах, его сослуживцы косточки покойному перемоют по полной, вспомнив все, что только можно. А там их уже будут поджидать Жанна и Толик.

Еще надо будет наведаться к супруге Рагулина, с ней пообщаться. Ну, если, конечно, она согласится на это. В принципе, может и послать, но тут уж ничего не сделаешь. Впрочем, тут, наверное, я вытяну пустышку. Он ее и при жизни не любил, женившись не на человеке, а на карьере, следовательно, на кой она ему после смерти сдалась?

– Ну чего, вроде приехали, – Стас съехал на обочину дороги. – То место, что ты мне вчера назвал. Куда дальше?

Однако крепко я задумался, даже не заметил, как мы город покинули и в области оказались. Впрочем, это я старыми категориями мыслю, теперь и тут город. Новая Москва, однако.

– Пять секунд. – Я выбрался из машины и повертел головой. Вроде да, то место. Вон покосившийся знак, я его хорошо запомнил. Специально ведь из леса к дороге выбирался, чтобы глянуть на округу и после не заплутать. Но лучше проверить, а то потом меня служители закона затюкают за то, что их по лесу впустую гоняли. – Посидите тут пока, сейчас вернусь.

Стас кивнул, услышав меня, я же продрался сквозь густые кусты, традиционно растущие близ дороги, и углубился в лес.

Ну да, точно, то это место, не подвела меня память. Собственно, вон под теми деревьями финн и закопан.

– Стас, иди сюда, – вернувшись к дороге, крикнул я оперативнику. – Он тут лежит. Пошли, покажу где.

Собственно, на этом мое участие в операции и закончилось. Дальше за дело принялись люди, которым такое по штату положено. Копал крепыш-водитель второй машины, по пакетам кости, обрывки одежды и все прочее расфасовывал очкастый немолодой дядька-эксперт, а фотографировал их, одну за другой, молоденький стажер Вовик.

Впрочем, Маринка тоже то и дело снимала происходящее на телефон, при этом время от времени поглядывая на меня. И, в конце концов, не выдержала.

– Ну вот как? – отведя меня в сторонку, спросила она негромко.

– Что – как?

– Как ты узнал, что он тут лежит? Это же в принципе невозможно. Тут не стройка, не раскопки археологические, вариант «ткнул лопатой, гляжу кости» не работает. Тут лес! Даже если пописать с дороги отойдешь, все равно не заметишь.

– Случайно, – вздохнул я, проклиная Калинина за его тщеславие и понимая, что любая версия, какую бы я ни изложил, все равно будет звучать стремно. – Да и не я это, по большому счету. У меня вон там, в десяти минутах пешком отсюда, родительская дача. Куча народа в этот лесок за зелеными насаждениями ходит. Кто-то хотел себе кустик выкопать, а вместо этого костяк выковырял из земли. Народ у нас в свидетелях ходить не хочет, чтобы потом не доказывать, что ты ни при чем, вот в полицию и не сообщили, но от соседей ничего же не утаишь. Мне мама рассказала про этот случай, когда в последний раз приезжал, а я уже Стасу. А уж как он протянул ниточку следствия к пропавшему без вести «финику», мне неизвестно, сама выясняй.

– Марин, не мудри, – подошел к нам оперативник, слышавший разговор. – Тебе какая разница что да как? Важен конечный результат. Вот то, что когда-то было господином Нуйланеном, гражданином Финляндии, вот опытный следователь Калинин, который распутал это сложное преступление, а также смог в рекордные сроки умело выявить и задержать убийцу зарубежного гостя. Разумеется, под чутким и непрестанным руководством начальника УМВД полковника Филиппова. Ну и конечно, стоит упомянуть о том, что останки будут возвращены на родину, безутешной вдове. Все. Большего не требуется.

– Я же все равно докопаюсь до правды, – сообщила нам Марина.

– Сколько угодно, – разрешил ей Калинин. – На то ты и журналист, чтобы расследования вести. Но тут напиши все так, как ты умеешь – ярко, красиво и с непременным упоминанием нашего Михалыча. Он очень любит видеть свое имя в печатных изданиях. Старой формации человек, думает, что если в газете его упомянули, то новая звезда на подходе. Но как по мне – да и ладно. У каждого есть свои маленькие слабости.

– И у тебя? – с ехидцей осведомилась Марина.

– И у меня, – кивнул Стас. – Я индийские фильмы люблю смотреть. Отличный отдых – тут тебе и споют, и спляшут, и подерутся, и поцелуются. А главное, все заканчивается всегда хорошо, так, как в жизни не бывает.

Марина закатила глаза под лоб, как бы говоря нам: «С вами с ума сойдешь», а после погрозила мне пальцем, давая понять, что наша любовь еще впереди.

Эксперты возились в яме, ставшей для коммерсанта могилой, еще с час, наверное. Мы упрели, поскольку духота в лесу стояла невозможная, всех, кроме меня, за это время изрядно замучили комары, а фотографа Вовика вообще чуть не куснул клещ. Еще я успел перекинуться парой слов с местным Лесным Хозяином, который меня поблагодарил за то, что я слово свое сдержал, избавив его от останков бедолаги, а напоследок попытался всучить мне корзину с земляникой. Пахла она одуряюще, взять очень хотелось, но как я ни пытался, так и не смог придумать обоснование для ее появления. Пришлось отказываться.

– Слава богу, – вытерла пот со лба Маринка, когда машина наконец тронулась с места. – Уф-ф-ф! Жарища прямо летняя!

– Тебе было говорено – сиди в городе, – произнес Стас, отхлебывая воды из бутылки. – Чего поперлась? Я бы снимки и так выслал.

– Из-за него, – показала на меня Маринка. – Где он – там непонятки. А где вы оба – вообще сенсация. Вы – мой хлебушек.

– Стас, останови, – попросил я Калинина, вдруг заметив за окном кое-что меня крайне заинтересовавшее. – Ага, спасибо. Я быстро!

Глава третья

– Ты обиделся, что ли? – крикнула вслед Маринка, когда я вылез из машины. – Саш?

Как по мне, обижаться на что-то или кого-то – дело вообще зряшное, поскольку никому, кроме себя, ты хуже не сделаешь. Я данный факт давно осознал, причем еще до того, как стал тем, кем стал. Как сказал кто-то мудрый: «Слова не пули, они не ранят». Но Маринке этого знать не стоит. Совести у моей соседки при такой-то профессии, разумеется, нет, а вот осознание того, что с людьми всегда выгоднее дружить, чем пребывать в ссоре, присутствует в полной мере. Потому пусть поломает голову, на что я мог обидеться, а потом ко мне поподлизывается.

На самом деле все обстояло куда проще. Я заметил небольшой стихийный рыночек, расположившийся на небольшом пятачке неподалеку от автобусной остановки и поворота на проселочную дорогу. Ближе к Москве такого не увидишь, а тут, в некотором отдалении от столицы, еще вот встречается. Частная торговля в ее чистом виде – пяток хрестоматийных деревенских баушек в платочках, а также примкнувшие к ним дамы преклонного возраста, но уже полугородского вида продают плоды своих трудов. Тут тебе и варенья, и соленья, и яблочки моченые, и опята маринованные. Плюс какие-то вышитые салфетки, декоративные ложки, небольшие корзины, домашнее молоко в трехлитровых банках и прошлогодняя тыква невероятных размеров. Как ее эта милая старушка досюда доперла-то, интересно? Разве что зять довез?

Но мое внимание привлекли не эти милые дамы, доказывающие то, что живой дух предпринимательства в России еще не умер. Нет, меня заинтересовала пошарпанная газелька, рядом с которой стояли черные дырчатые ящики, битком набитые рассадой. Похоже, какой-то местный питомник решил не игнорировать возможность немного расторговаться за бесконтрольную наличку.

– Что есть? – осведомился я у дремавшего на раскладном стульчике мужичка, который совмещал в едином лице сразу несколько ролей – водителя, экспедитора и продавца. А может, еще и расхитителя казенной собственности. Не исключено, что зря я критикую владельцев питомника, они даже не знают о том, что тут кто-то их продукцией торгует. Это Россия, у нас принцип «что производишь, тем и богат» со времен царя Гороха работает как часы.

– Рассада, – сонно ответил тот, приоткрыв только левый глаз. – Тебе чего конкретно надо-то? Огурцов или петуний?

– Петуний. А еще какие цветы есть?

Минут через десять окончательно проснувшийся и приободрившийся торговец зеленым товаром грузил в багажник машины черные ящики, до отказа набитые не только упомянутыми петуниями, но еще и бархатцами, агератумом, газаниями, а также бальзаминами, известными в народе под именем «ванька мокрый». Ну да, флористическая картина получается немного хаотичненькая, но уж что есть. К тому же подъездные у нас ребята умные, отлично знают, что дареному коню в зубы не смотрят.

А позже, может, еще кое-какой рассады прикуплю да у себя под окнами это дело и посажу. Похоже, переезд в Лозовку отодвигается все дальше и дальше, значит, придется разбивать мини-плантацию из самых незамысловатых потенциальных ингредиентов тут, в городе. Тем более что самому ухаживать за ними не придется, этим займутся подъездные. Просто всякий раз покупать за немаленькие деньги высушенный цвет растений, которые ничего не стоит самому посадить, – верх расточительства. Да и не это главное, не только в деньгах проблема. В последнее время очень много брака стало попадаться среди этого товара, причем не только у нас, но и по миру в целом. Прямо международный сговор какой-то. Тут тебе и пересортица, и просушка отвратительная, и подмес иных компонентов, и еще невесть что. Плюс не все и не всегда найти можно в интернет-магазинах. Будто болиголов или иван-чай расти стали хуже, чем раньше. Или в меньших количествах.

У остановки, подняв клубы пыли, тормознул автобус, помнящий еще те времена, когда партия и народ были едины, грохнули открывающиеся двери.

– Саш, вообще-то мы так не договаривались, – пыхнул сигаретным дымом Стас, с недовольством глядя на то, как довольный оптовой продажей торговец отгружает в багажник третий ящик. – Вон земля с них сыплется, потом ее вычищать замучаешься.

– Да ладно тебе. – Маринка тоже наконец выбралась из машины, глянула на закатное солнышко и потянулась. – Зато запах приятный какой в салоне сейчас будет. Исконно русский, я бы сказала. Мы аграрная держава, так было и так будет. Наши корни – они как раз в земле. Кстати, хорошо сказала, надо будет записать, чтобы не забыть. Эдакий слоган-каламбур. Может, продам кому.

В этот самый момент меня словно кольнуло что-то под левую лопатку. Я резко развернулся и наткнулся на острый взгляд невысокой сухенькой старушки, которая, похоже, прибыла на том автобусе, что в данный момент, попыхивая сизым дымком, готовился отправиться в дальнейший путь.

Ведьма. Сто процентов, ошибки быть не может. И не из простых, заметим отдельно, тех, которые по мелочам промышляют, привораживая чужих мужей и наводя порчу за небольшое подношение. Нет, эта особа статусная, если не глава ковена, то точно приближенная к ней подруга. Вон один глаз голубой, другой зеленый, руки опять же ухоженные, как в таких случаях положено. И еще на безымянном пальце левой руки перстень красуется, массивный, с мутно-желтым камнем. Видел я такие в Германии, знаю, что за вещица и кто такие носит.

Интересно, за что она так нашего брата ведьмака не любит? Что мы ей сделали? А все обстоит именно так, я просто физически ощущаю ее ненависть. Не конкретно ко мне, а к нашему роду в целом.

– Как бизнес, подруженьки? – отведя от меня недобрый взгляд, спросила она у старушек. – Расторговались или нет?

– Какой там! – задорно ответила одна из бабок, сухенькая, но голосистая. – Вон один покупатель пожаловал, да и того Никитка, черт плешивый, к себе переманил!