Грани сумерек

– Кто приказал – понятно. Чего он хотел-то?

– Да откуда же мне знать? – опешила собеседница. – Мое дело – вас отыскать и передать информацию о том, куда и к какому времени вы неотложно обязаны явиться.

– Обязан, значит? Строго к определенному времени? Прямо вот неотложно? Ну-ну.

Была бы на месте этой Ольги другая, та, что Михайловна, она бы по моему тону уже много чего поняла, так как ей был хорошо известен мой скверный характер. Но эта девушка со мной пока была мало знакома, вернее, совсем незнакома, потому ей и в голову не могло прийти того, что я не собираюсь подчиняться приказам ее всемогущего босса.

– У Ильи Николаевича очень плотный график дня, – пояснила Ольга. – Потому…

– Спать пойду, – перебив ее, сказал я. – А если Илья Николаевич захочет меня видеть, пусть сам позвонит, я скажу, куда ему подъехать. И вот еще что, подозреваю, что он или кто-то из его подручных может попробовать сорвать на вас зло за то, что вы вроде как не выполнили порученное вам дело. Так вот тогда скажите, что если такое произойдет, то я очень, очень расстроюсь. Настолько, что еще на пару недель пропаду из вида. А то и на месяцок. Вы запомнили мои слова?

– Да, – чуть ошарашенно произнесла Ольга. – Только вот…

Дослушивать ее я не стал, нажав на красную кнопку. После посидел минуту, подумал о том и о сем да и пошел собирать вещи. Похоже, пора мне в город возвращаться. Кончилась передышка. Только к бабке Даре перед тем надо будет заглянуть, сообщить ей, что у нее есть последний шанс со мной договориться. А ну как дело сладится?

Глава третья

Пока я запихивал в рюкзак разные мелочи, которые стоило забрать в Москву, телефон постоянно сообщал мне или о том, что кто-то желает меня слышать, или о пришедших сообщениях, но я игнорировал и то и другое. Побеседовать я, если что, смогу и попозже, пока к станции через лес идти стану, а сейчас надо собираться, а не лясы точить. Времени маловато осталось, почти все утренние электрички, что останавливаются в Шаликове, уже на пути в столицу, осталась только одна, «бородинская», что идет в половине двенадцатого. Если на нее не успею, то шабаш, до половины третьего придется на перроне куковать, ибо начнется дневной перерыв в движении поездов.

– Только же приехал, хозяин, – недовольно бубнил Антип, заворачивая в газету полувековой давности, которых на чердаке хватало с избытком, испеченные им накануне пирожки с рисом и яйцом. – Говорил, что надолго, мол, в городе погано, а тут славно. И на тебе – обратно засобирался!

– Дела, Антипка, дела, – важно произнес Родька, напротив, весьма довольный моим неожиданным решением. – Без нас там никак, ясно?

– У тебя делов в этой жизни разве что только брюхо набить да после спать завалиться, – не полез за словом в карман домовой. – Помолчи уж. Хозяин, может, все же останешься, а? Земляника днями пойдет, сходили бы набрали лукошек пять-десять, я бы опосля варенье сварил. Зимой баночку откроешь, такой по избе аромат пойдет – прямо снова лето началось.

– Земляника не один день плодоносит, так что ее наберем, – заверил его я. – Заодно привезу тебе утварь для варки, что ты просил.

– И сахару побольше, – сразу же добавил домовой. – А то наши запасы дно кажут, ага. Круп тоже прикупи, лучше всего смоленских. И соли. И…

– Вот какой же ты жадный! – потешно сморщил свою мордочку Родька. – Лишь бы тебе все под себя грести.

– Не под себя, а в дом, – с достоинством парировал его выпад Антип Петрович. – Мое дело, чтобы в нем все было, чтобы хозяин горюшка не знал.

– Причем за его счет, – съязвил мой слуга и тут же ойкнул, словив подзатыльник. – За что?

– За длинный язык и редкостную дурь, – пояснил я. – Еще раз такое брякнешь – оставлю тут со списком трав, которые надо сначала собрать, потом засушить, а после еще и расфасовать. Во-о-от такенным!

– Так его! – довольно ухнул домовой. – Поделом тебе, мохнатый!

– Ой, да и ладно, – насупился Родька, причем в его голосе я четко расслышал интонации Жанны. Собственно, и фраза была из ее лексикона.

Помахав на прощание домовому, сиротливо стоявшему на крылечке, я закинул обе лямки рюкзака на плечи и бодро потопал по улице, принципиально даже не глядя в сторону дома Дарьи Семеновны.

– Сосед, ты же вроде спать собирался залечь? – донесся до меня ее голос тогда, когда я его уже не рассчитывал услышать. – Или чего-то не так поняла?

– Планы изменились, – не останавливаясь, ответил я ей. – Так бывает. Мы одно задумали, а судьба другое для нас приготовила. В город возвращаюсь, так что всего доброго. Может, через неделю увидимся, может, через месяц.

– Да постой ты, не беги, – попросила она. – Старая я уже, невместно мне за парнями молодыми гоняться. Твой один шаг как мои два.

– Ой, да ладно, – я выполнил ее просьбу и развернулся. – Ты, бабуля, если надо, любого догонишь и перегонишь.

Дара же, желая доказать мне, что на самом деле она дряхла до крайности, добиралась до меня пару минут, припадая при ходьбе на одну ногу, кряхтя и трубно сопя носом.

– Если честно – опаздываю, – показал я соседке экран смартфона. – До электрички всего ничего осталось, а мне еще надо с дядей Ермолаем попрощаться и до станции дойти, потому давай обойдемся без словесной пикировки.

– Есть у меня один рецепт, который твоему болезному поможет, – деловито заявила ведьма. – Очень старый, потому проверенный. Сам ты такое зелье не сваришь, это я тебе точно говорю, здесь даже мне придется очень крепко постараться. В иных случаях мало знать, какие травки да добавки в котел идут, там другое. Там право крови решает.

Не иначе как из книги Рогнеды этот рецепт, руку на отсечение даю.

– Хорошо, – одобрил я ее слова. – Твоя правда, старое, значит, качественное. Значит, я помогаю Николаю, ты мне зелье отдаешь. Верно условия нашей сделки назвал? Ничего не перепутал?

– Верно, верно, – покивала Дара. – Вот только хлопот у меня выйдет больше, чем у тебя, как и было говорено. Да и не все составляющие, что в рецепте указаны, у меня есть, кое-что тебе самому раздобыть придется, а после мне сюда привезти.

– Ты не спеши, старая, не форсируй события, – шмыгнул носом я. – Сначала объясни, какая именно моему приятелю помощь нужна? Детали хотелось бы услышать.

– Сначала по рукам ударим, после все обскажу, – не без злорадности улыбнулась старуха.

– Пойду, пожалуй, – поправил лямки рюкзака я. – Бывай, Дарья Семеновна.

– Вот что ты такой взбалмошный, а? – уцепилась за мою футболку ведьма. – Чуть что – сразу гонор показываешь! Нет чтобы отнестись к бабушке с пониманием, с уважением сообразно ее возрасту. Мы, возрастные люди, все с причудами, в дневных ток-шоу так и говорят.

– Я подобную мозгосушку не смотрю, на нее можешь не ссылаться. А что до тебя, кабы не знал, кто передо мной, так, может, и проявил бы сочувствие да почтение. Но в твоем случае это точно лишнее. Либо говори, что мне делать придется, либо я в лес пойду, а ты домой.

– Приятель твой должен добыть два предмета, которые принадлежат Марфе, – неохотно выдавила из себя слова ведьма. – Непростых предмета, заветных, которые еще старых богов помнят. Доставит он их мне до конца лета – молодец. Нет – значит не видать ему девки как своих ушей ни в этой жизни, ни в следующей. Может, вовсе ее убью, чтобы помнил пес цепной до конца дней о том, что со мной шутки плохи.

– А ведь ты мне не врала, Дара. – В кармане задергался телефон, я достал его и глянул на номер абонента. Опять из офиса Ильи Николаевича названивают. – В самом деле ты, уж извини за правду, головой ослабла. Отдельские тебя потом за это живьем в доме сожгут. И подружек твоих сердешных тоже в Навь отправят за компанию.

– Не сожгут, – хладнокровно возразила мне старуха. – Нет на то у них никакого права. Людка, телушка эдакая, наших кровей будет, не человек она, а ведьма, потому у их старшей, что ковеном управляет, над ней полная власть имеется. Желает – милует, желает – казнит.

– А старшая та твоя давняя подруга, это мне известно, – продолжил я, понимая, что бабка, по ходу, права. Если Николай ее спалит, то добра ему не ждать. Либо его ведьмы, пользуясь полным на то правом, со света сживут, либо, как бы это жутко ни звучало, свои за решетку законопатят. Или что у них там в таких случаях предусмотрено?

– Вижу, понял, что глупость сморозил, – хихикнула Дара. – Так что, возьмешься ему пособить?

– Нет, – покачал головой я. – Не возьмусь. Не тот расклад, в который стоит вписываться. Хрен с ним, с почечником, пускай помирает. Лучше он, чем я.

Я вовсе не набивал себе цену, а на самом деле думал именно так. Не знаю уж, что там за предметы Дара у Марфы собралась тиснуть, но точно не спицы и клубочек шерсти, из которых та себе носочки на зиму вяжет. Наверняка речь идет о каких-то серьезных артефактах, особо ценящихся в ведьминских кругах, а то и обосновывающих право на руководство ковеном. И я точно не желаю иметь никакого отношения к их пропаже. Более того, постараюсь объяснить Кольке, что он, заключив такую сделку, по сути, подписал себе приговор, который будет приведен в исполнение в любом случае независимо от того, умыкнет он эти вещицы или нет.

Хотя… Это Нифонтов, он еще тот змей, не то что добрый и наивный я. Не исключено, что он располагает расширенной информацией по данному вопросу, потому и согласился влезть в эдакий блудняк.

Но это его дело. Я – пас. Ей-ей, лучше всю охрану Носова Маре скормить и тем самым обезопасить себя от их мести после смерти патрона. Оно дешевле выйдет.

– Шутишь? – заулыбалась ведьма. – Да? Просто ты же вроде людишек, что своими друзьями числил, жалел всегда, за их глупости из своего кармана платить брался.

– Жалел, было такое, – не стал спорить я. – Вот только сейчас мне себя жальче, чем кого-то другого. Я, бабка Дара, на тот свет не стремлюсь, мне и тут хорошо. Больно в тамошних туманах сыро да серо.

– Стало быть, ты в Нави побывал? – блеснула глазами старуха. – То-то ее помянул только что. Силу набираешь, Ходящий, дорожку торишь, по которой, если что, уйти за окоем можно. Умно, умно. А что до предложения моего, так ты все же подумай, не отказывайся сразу. Да и поторговаться всегда можно. Сделка без торга не сделка. Верно?

Она приложила руку к уху, как бы говоря «созвонимся», подмигнула да и пошла к своему дому, причем бодрой походкой, без шарканья ногами и держания за поясницу.