Семьи: книга третья

– На столе.

– На каком столе?

– На кухонном.

– Куда ее повесим?

– Там же на кухне и повесим, – постепенно включившись в разговор, взглянул на супругу Юрий. – Куда еще?

Ольга помыла клетку, наполнила находившиеся в ней кормушку с поилкой и принесла в детскую. Канарейка сразу же залетела внутрь и, расположившись по-свойски на жердочке, спокойно позволила перенести себя вместе со своим новым домом на кухонный подоконник.

Переодевшись в домашнее, супруги принялись готовить ужин.

Глава IV

В те дни, когда Юрий плодотворно работал и многое успевал, он и не думал помогать супруге на кухне. В таком случае его переполняло чувство истинного, полного удовлетворения, и он, окончив дела, с чистой совестью садился за компьютерную игру, выходя только для того, чтобы съесть приготовленный женой ужин, после чего тут же возвращаясь в виртуальный мир, пребывая там вплоть до отхода ко сну и, как правило, почти не контактируя с семьей. Но таких моментов было немного, и в основном жизнь Юрия состояла из дней, подобных сегодняшнему, когда его заедала мысль о своей никчемности и лени. Он не осознавал эту мысль – просто чувствовал сильнейшие угрызения совести; а тот факт, что жена трудилась в университете, пока он целый день отвлекался на самые разные мелочи, лишь умножал гнетущее чувство вины. И, неосознанно стремясь хоть как-то компенсировать его, в такие дни Юрий с особенным рвением помогал супруге: забирал дочку из школы, чтобы Ольга не шла за ней после работы, участвовал в приготовлении ужина, иногда даже в одиночку готовил его, а после мыл за всеми посуду или чинил что-нибудь по дому. Эти семейные заботы привносили хоть какие-то результаты в прожитый им день, отчасти наполняли его смыслом, и тогда ощущение собственной никчемности уже не терзало его так яростно, как прежде.

– Что на работе было? – почистив морковку для макарон и взявшись за жарку размороженных в микроволновке голубцов, обратился к супруге Юрий.

– Ничего особенного. Две лекции и одно практическое занятие… С женщинами на кафедре педофила обсуждали. В интернете про него читали. Один ребенок, кстати, из нашей школы был.

– Понятно.

– А ты как поработал?

– Ай, – сморщив лицо, виноватым взглядом обратился к супруге Юрий. – Плохо. Ленился весь день.

– Ну, не расстраивайся, – сказала Ольга, утешающе поглаживая мужа по плечу. – Я завтра с утра убираться буду, потом с Сашей уроки на понедельник делать, а ты закройся в детской и занимайся хоть целый день.

Юрию стало легче. В особенно никчемные дни он охотно каялся Ольге, желая получить от нежной и внимательной по своей натуре супруги сочувствие и поддержку, которые всегда дарили ему душевное успокоение.

– Во сколько вы с друзьями встречаетесь?

– На семь договорились.

– Так тебе уже скоро ехать.

– Да. После ужина сразу поеду.

– А кто будет?

– Глеб, Ринат, Женька и Денис.

– Что за Денис? – вопросительно посмотрела на мужа Ольга.

– Легков. Ты его не знаешь. Женькин друг.

– Вода вскипела, – открыв крышку кастрюли, сказала Ольга. – Давай макароны сбрасывать.

– Как вскипела? Так быстро? – удивился Юрий, заглядывая в кастрюлю. – Ты снова воды мало налила?! – повысив голос, укоризненно обратился он к супруге.

Несколько месяцев назад впервые за восемь лет совместной жизни увидев, что Ольга варит макароны в очень небольшом количестве воды, Юрий высказал свое недовольство по этому поводу, заметив, что если воды наливать больше, то тогда готовые макароны не слипаются в одну бесформенную массу и блюдо получается вкуснее. Ольга согласилась с ним, но с тех пор супруги неоднократно возвращались к этому вопросу, и Юрия особенно раздражало данное обстоятельство.

– Ты бы так и сварила в этой воде?! – не получив ответа на свой первый вопрос, грозно взглянул он на супругу. – Да?!!

– Да! Так бы и сварила! – тоже вдруг раздраженно выпалила Ольга.

Она налила немного воды случайно, по старой своей годами выработанной привычке, в сущности же была согласна с Юрием, что при готовке его способом, получалось вкуснее; но властные авторитарные упреки, почти угрозы супруга возмутили сейчас ее, и она всей душой восстала против такого прямого и наглого подавления своей воли.

– Сколько раз я тебе повторял, что для макарон нужно большое количество воды?! – нахмурился Юрий. – Неужели так трудно запомнить?!!

– Как хочу – так и варю! – глядя супругу в глаза, медленно проговорила Ольга, все более протестуя против грубого давления мужа.

– В смысле «как хочу, так и варю»?!

– Всегда так буду варить!

– Я не понимаю, тебе что, сложно просто воды больше наливать?!

– Да, сложно наливать!

– Дура! – поняв, что жена противоречит исключительно ему назло, с желчной насмешкой сказал Юрий. Он терпеть не мог в Ольге эту черту – склонность к глупому, бездумному противоречию, и оскорбил сейчас ее не в чувствах, а осознанно, даже с каким-то удовольствием.

– Сам дурак!

– Подожди, – уже спокойным тоном продолжил Юрий. Обозвав жену, он в глубине души почувствовал себя виноватым и не мог теперь кричать на нее. – Мы же с тобой сто раз это обсуждали: макароны будут вкуснее, если варить их в большом количестве воды.

– Всегда так буду варить, как теперь! – вытянув шею, категорически выпалила вконец взбудораженная оскорблением Ольга. – Не нравится – сам вари!

Услышав эти слова, Юрий по-доброму усмехнулся. Последнюю свою фразу, в которой супруга упрекала его, что он способен только критиковать, сам ничего не делая, она снова произнесла не подумав, и злость на жену у него совершенно пропала – ясно увидел он, что в ней говорили одни слепые эмоции.

– Я бы и сварил, – самым невинным образом приподняв брови, ответил он, – если бы голубцы не жарил. В следующий раз давай поменяемся: ты жарь голубцы, а я с удовольствием сварю макароны. И давай всегда буду варить их я. Но в этот раз получилось наоборот, и если варишь ты, то наливай, пожалуйста, больше воды. Ведь так вкуснее получается. Это же не сложно.

– Сложно!

– Да в чем сложность-то?

– Если много воды налить, то дольше ждать придется, пока она закипит, а я, между прочим, голодная – с работы! И вообще, нормальный муж взял бы и заранее сам все сделал, чтобы, когда жена придет, ужин был уже готов. Я весь день отработала и должна еще вечером варить, а ты с самого утра дома сидел – ничего не делал!

Последние слова Ольги острым лезвием полоснули Юрия по самому живому: он замолчал, и все время до ужина супруги больше не разговаривали.

Ели тоже молча. Общались исключительно с дочкой, и то отвечая на ее живые вопросы строгими односложными ответами, так что и она, почувствовав общее напряжение, вскоре притихла.

Каждый был обижен на супруга: Ольга – за то, что муж обозвал ее; Юрий – за последние жестокие слова жены. При этом никто из них не видел сейчас никаких значимых причин, которые привели к ссоре и тем более по которым стоило бы продолжать конфронтацию. Но первым идти на сближение никто не хотел: на кухне установилось полное молчание, прерываемое лишь бряцаньем ложек о тарелки, как вдруг тишину разрушило пение.

Запела канарейка. Голосок ее наполнил комнату тихими лаконичными переливами.

– Что это? – радостно вытаращила глазки Саша, и вся семья как по команде дружно развернулась к подоконнику.