Они вернутся

– Юлико, тебе с детства должно быть известно, что с ума поодиночке сходят… это только гриппом все вместе болеют. Так что вариант со слуховыми галлюцинациями не прокатывает. – Он приумолк, вслушиваясь во всё еще доносившиеся издалека заключительные строфы «Царя Никиты». И добавил: – Блин, вот не думал, что услышать эту сказочку второй раз будет совсем не так весело. До сих пор очко сжимается…

– Аналогично, – откровенно признался Сергей.

Юлька предпочла немного сменить вектор разговора:

– Так это что… это все-таки были мы? Но почему мы себя не видели?

– Вот и меня этот вопрос терзает, – Сергей почесал загривок. – Ясно, что наши двойники тоже нас не видели. А вот слышать могли, интересно? Может, надо было их окликнуть?

– Ну еще не поздно, – ответил Леха. – Давай попробуем.

И, прежде чем спутники успели опомниться, приставил ладони ко рту и заорал что было мочи:

– Э-ге-ге-е-е-е-ей!!!

Юлька аж дернулась от испуга.

– Т-ты чего?

– Тс-с! – приложил капитан палец к губам, прислушиваясь.

Но ответом была лишь тишина. Птицы замолкли, а деревья, казалось, до сих пор не пришли в себя, не стряхнули немого оцепенения.

– Еще раз попробовать? – предложил Леха после небольшой паузы.

– Леший, брось! – воспротивился Сергей. – И так не по себе. Да и всё равно – не слышат они нас.

– А это еще не факт. Вот давайте попробуем вспомнить: мы в тот раз, когда ты поэму эту свою читал, точно ничего не слышали? Нам ведь что-то такое вроде бы мерещилось?

Сергей с Юлькой призадумались.

Да, за время похода им несколько раз казалось, что с берега доносятся чьи-то голоса или даже крики…

– Нет, по-моему, это в другой день было, – не слишком уверенно сказала штурманша. – У меня в дневнике записано – могу посмотреть.

– Ладно, в другой так в другой, – не стал настаивать Леха. – Я вот что думаю: а звук может во времени перемещаться?

– Чего? – замигала Юлька, видимо, не вполне поняв вопрос.

– Ну, до сих пор мы как бы целиком туда-сюда переносились, а в этот раз перенеслись только наши голоса. Может такое быть?

– Да тут что угодно может быть, – хмуро махнул рукой Сергей. – Похоже, у этого театра абсурда богатый репертуар.

– Вот и у меня такое же ощущение. Интересно, сколько увлекательных постановок нам еще приготовили?..

Старший помощник уныло усмехнулся.

– Между прочим, я уже лодку собирался надувать, а тут эта экспериментальная пьеса по мотивам Пушкина… Так что предлагаю вернуться к прерванной теме.

– Поддерживаю. Нет смысла тут торчать. Да же, Юлико?..

…Менее чем через час они уже вновь плыли всё тем же извилистым водным маршрутом. По-прежнему следили за положением солнца, а Юлька угрюмо, но прилежно зарисовывала путь следования. После каждого нового поворота Сергей высматривал подходящий ствол или корягу и брался за топор, а зарубки аккуратно подписывал.

В какой-то момент ему пришло в голову, что они пытаются упорядочить хаос… Древние мифические демиурги искусно придавали месиву из первозданной материи гармоничную форму и структуру – и рождался мир. Но под силу ли подобное простым смертным? Сумеют ли они, цепляясь за шаткие, наугад нащупанные ориентиры, разглядеть в этой пространственно-временной неразберихе хоть какую-то системность, понять, действуют ли здесь какие-нибудь принципы и законы?..

Из философских размышлений его внезапно вывел голос Лехи:

– Тихо!.. Смотрите…

Лодка только что миновала небольшой поворот. Впереди, метрах в тридцати, над водой нависал ствол поваленной сосны, и на его середине стоял и смотрел на людей рыжевато-пятнистый зверь с хищной кошачьей мордой и кисточками на ушах.

– Рысь! – едва слышно дохнула Юлька.

Леха ухватился за корягу, чтобы удержать лодку. Все замерли и стали наблюдать.

Рысь постояла немного, посмотрела на пришельцев, потом не спеша, с чувством внутреннего достоинства, перешла по стволу на другой берег, слегка подергивая коротким хвостом, и скрылась в кустах.

– Неслабо! – проговорил капитан, отпуская корягу. – Надо поосторожнее быть, а то подкараулит такая киска сверху – мало не покажется!

– Да что она, дура, что ли? – возразила Юлька. – Рысь на людей не нападает, сказки всё это. Разве что человек случайно наткнется на логово с рысятами – тогда, конечно, может кинуться защищать потомство.

– А у меня такое ощущение было, что она нас совершенно не боится, – сказал Сергей.

– Да рыси вообще не из пугливых, – подтвердила сестра. – И перед человеком особого страха не чувствуют. Но нападать просто так не станут…

И все-таки мимо того места, где лесная кошка переходила через реку, проплыли не без опасения: вся троица неотрывно глядела туда, где скрылся рыжеватый зверь. Однако это не помешало Сергею задержаться на полминуты, чтобы оставить на стволе пару зарубок с сопроводительной надписью.

– Интересно все-таки, а на здешнюю живность аномалия распространяется? – проговорил капитан, когда рысий «мост» остался позади.

– Чего? – оторвала взгляд от блокнота Юлька.

– Ну все эти бобры, рыси, лоси и кто тут еще живет – они тоже во времени и пространстве постоянно перемещаются?

– Если так, то я им не завидую, – заметил вполоборота старпом. – Особенно бобрам.

– Почему? Может, бобрам, наоборот, круче всего. Для них же Бобровка – дом родной. Не зря ведь она так называется.

– А что, в этом есть смысл, – фыркнул Сергей. – Бобры – вроде как ее родные дети, плоть от плоти, поэтому она их лелеет и оберегает. А вот на остальных отыгрывается почем зря. И больше всего – на трех идиотах, имевших наглость вторгнуться в ее владения…

– Может, ты и прав, – с неожиданной серьезностью проговорила Юлька. – Мы здесь – чужаки, незваные гости. Возможно, мы что-то не так сделали, как-то неправильно себя повели – вот Бобровка и решила нас наказать. А местные животные тут вообще ни при чем…

– Юлико, ты это серьезно? – глянул на нее Леха. – Ты так говоришь об этой Бобровке, как будто она и в самом деле живая.

– А вдруг так и есть? Вот для коренных алтайцев, например, каждая река – это живое существо, с разумом и душой.

– Ты сейчас об анимизме говоришь, – вмешался Сергей. – Это когда люди одушевляют всю природу – верят в духов рек, гор, деревьев…

– Я знаю, что такое анимизм! – оборвала его Юлька. – Еще неделю назад я бы тоже сказала, что это всего лишь одна из ранних форм религии. А сейчас вот думаю, что, может быть, не всё так просто…