Гений атаки. Сценарий

Гений атаки. Сценарий
Алимжан Тохтахунов

Андрей Ветер

Грубят бездарность, трусость, зависть,а гений всё же ускользает,идя вперёд на штурм ворот.Что ж, грубиян сыграл и канет,а гений и тогда играет,когда играть перестаёт.И снова вверх взлетают шапки,Следя полёт мяча и шайбы,как бы полёт иных миров,и вечно – русский, самородный,на поле памяти народнойиграет Всеволод Бобров.(Евгений Евтушенко)

Гений атаки

Сценарий

Андрей Ветер

Алимжан Тохтахунов

© Андрей Ветер, 2021

© Алимжан Тохтахунов, 2021

ISBN 978-5-0053-1027-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бобёр – гений атаки

Впервые я услышал о Всеволоде Боброве от Алимжана Тохтахунова. Будучи далёк от футбольного мира, я не проявил поначалу заинтересованности, когда Алимжан заговорил о Боброве. Гремевшее некогда на весь Советский Союз имя легендарного спортсмена ничего не значило для меня. Алимжан повстречался с ним в конце 1967 года, когда приехал в Москву с Берадором Абдураимовым, которого Бобров позвал к себе в ЦСКА. Алимжан в то время был футболистом «Пахтакора». Посмотрев на игру Алимжана, Бобров пригласил его на тренировки ЦСКА. Алимжан рассказывал мне о Боброве снова и снова, и внезапно передо мной раскрылась удивительная личность человека по прозвищу Бобёр. Во мне родился подлинный интерес, и я, никогда не увлекавшийся ни футболом, ни хоккеем, вдруг увлечённо погрузился в поиски материала. Когда я впервые позвонил Елене Николаевне Бобровой (вдове Всеволода Михайловича), меня настолько переполняли чувства, что я не сразу нашёлся, о чём спрашивать её – столь велико было впечатление от образа этого удивительного человека. Кажется, я ошеломил её бурным потоком моих впечатлений, и Елена Николаевна спросила удивлённо: «Андрей, сколько вам лет?» Она решила, что я – юнец, потому что редко взрослый человек бывает так сильно потрясён фактами чужой жизни. А я был потрясён.

Именно поэтому мне понравилась идея Алимжана Тохтахунова написать сценарий фильма о Боброве. Он был человек необыкновенного обаяния, в него влюблялись все женщины и не просто влюблялись, а «вешались» ему на шею. На вопрос: «Бобров действительно был настолько неотразим?» Елена Николаевна ответила: «Потеряла же я голову! Это у нас было обоюдное. В один день я неожиданно уехала из Киева, а я была замужем. Мама долго не могли смириться с тем, что я бросила мужа. А потом мама Севу полюбила больше жизни… Он был неповторим – как в духовном смысле, так и внешне… Бобров одевался роскошно: красивые рубашки, море галстуков, платочек в карман обязательно, самые лучшие ботинки, а вот джинсов никогда не носил, не любил…»

Всеволод Михайлович Бобров – интереснейшая личность, во многом уникальная. История его жизни (1.12.1922—1.07.1979) рассказывается на фоне истории Советского Союза и развития советского спорта, начиная с предвоенных лет и заканчивая внезапной смертью великого спортсмена.

Сценарий наполнен поразительными историческими фактами, которые очень кинематографичны. Например, футбольный матч 1947 года в Сталинграде, в котором принимал участие Бобров. Радиорепортаж вёлся по линиям правительственной связи. На московском стадионе «Динамо» собрались тысячи болельщиков. Стадион пуст, а трибуны переполнены, и все жадно смотрят на футбольное поле, словно игра разворачивается на их глазах, и слушают репортаж из Сталинграда! Или первая игра команды «Динамо» в Лондоне, когда туман не позволял ничего различать и даже комментатор Синявский бегал вдоль кромки поля, чтобы видеть хоть что-то. И наша команда выиграла у английского «Арсенала», хотя все предсказывали ей позорный разгром! И вся игра в тумане! Разве не великолепный материал для художественного решения фильма?

А чего стоит сцена, когда Бобров, будучи тренером «Спартака» показывал команде, как надо работать клюшкой! Он наглухо закрыл ворота фанерой, оставив только двухсантиметровый зазор возле штанги. Затем он отъехал к синей линии и скомандовал: «Набрасывай» и с ходу бросал шайбы, которые, не коснувшись фанеры, влетали в ворота! Ребром! Вот его мастерство.

Есть много забавных эпизодов, связанных с популярностью Боброва. Например, однажды он пришёл в Большой театр на оперу, и после антракта его спутница не увидела его в зале. Она заметила, что убавилось и количество зрителей. Тогда она вышла в фойе и обнаружила там Боброва в окружении толпы фанатов. Они разговаривали, шутили, он раздавал автографы, и все они забыли про оперу. Бобров для них был важнее!

«Бобёр» – фильм-мозаика, фильм-фантазия, фильм-воспоминание. Он должен состоять из сцен и картин, которые иногда не сочетаются одна с другой по ритму, одна может быть значительно длиннее другой. Я предполагаю, что более «крупные» (подробные) сцены должны «обрастать» более мелкими (в некотором смысле это массивный ствол дерева, от которого отходят постепенно утончающиеся ветви, обсыпанные листвой, но мне больше импонирует образ мозаики, позволяющий использовать принцип клиповости – центральная картина, от которой в стороны рассыпаются мелкие фрагменты, осколки, капли).

Подробности матчей в данном сценарии не проработаны, отмечены только некоторые ключевые эпизоды. Режиссёр-постановщик должен сам решить, какие именно моменты игры брать для фильма и как вообще показывать игру на экране, короткими кадрами или длинными, снятыми на рапиде трюками.

В фильме много бытовых сцен, связанных со спортивной жизнью, и много любовных сцен, ибо Всеволод Бобров был знаменит также своими амурными похождениями, и много кинохроники.

Одним из важнейших решений фильма должны быть вставки «интервью», снятые подчёркнуто неаккуратно, с явными шумами, потёртостями киноплёнки, возможно, с грубым освещением иногда, начинающиеся с «хлопушки» в кадре форматом 3:4. Эти «интервью» будут выполнять миссию комментариев и, может быть, частично закадрового текста, с которым будут (при необходимости) совмещаться настоящие хроникальные кадры. На «интервью» возлагается также роль полемическая, когда возникают исторически спорные вопросы – как было на самом деле (например, убегал ли Всеволод Бобров от своей любовницы, когда её муж-маршал вернулся внезапно домой, стрелял ли маршал в него из пистолета или это всё домыслы; или история с разбившемся самолётом: проспал ли Бобров свой рейс или был вызван в это время к начальству, и это спасло его от катастрофы. Спорных ситуаций и сплетен много).

Все участники «интервью» – актёры, некоторые из которых появляются по ходу фильма много раз, а некоторые заняты только в кадрах интервью. Всеволод Бобров появляется в «интервью» только взрослый, даже если речь идёт о его детстве.

Есть много того, что никогда не попадало на киноплёнку, не стало кинохроникой, поэтому эти моменты было бы интересно сделать «под хронику» или «под любительскую киносъёмку». Например, Бобров в гостях у Владимира Высоцкого или Бобров в компании с актёром Николаем Рыбниковым, с которым он очень дружил и которому помогал в работе над фильмом «Хоккеисты». Такие «любительские» кадры было бы хорошо сделать добавлением к некоторым большим сценам.

Ещё одним из важных элементов фильма должны стать кадры известного советского киножурнала «Новости дня», который демонстрировался перед каждым киносеансом. «Новости дня» рассказывали о важнейших событиях в жизни страны, в том числе и спортивных. Кадры этого киножурнала должны добавить краски в общую мозаику фильма.

    Андрей Ветер (Нефёдов)

БОБЁР

Идея Алимжана Тохтахунова

Сценарий

Андрея Ветра и Алимжана Тохтахунова

____________________________________________________

1932, Сестрорецк. Зима. Хмурое низкое небо. Всё в серых тонах.

Четыре мальчика бегут к застывшему водоёму, в руках у них самодельные клюшки. Один из мальчиков – Сева Бобров, ему 10 лет. Второй мальчик – его брат Володя, ему 12 лет. Два других – браться Томилины.

Мальчики садятся на берегу, привязывают к валенкам лезвия коньков и выбегают на лёд, бросают мяч для игры в хоккей. ияч катится катится по льду.

За кадром звучит голос Александра Никитина:

«Всеволода Боброва я знаю сызмальства, мы в детстве всегда были вместе. На моих глазах он взрослел, матерел и в конце концов превратился в одного из самых известных людей советского спорта. Я никогда не выпускал его из поля зрения, почти всю жизнь был рядом, за исключением страшных военных лет… Я расскажу обо всём, чему лично был свидетелем, или что рассказывал мне сам Всеволод. А если в чём-то я буду не достаточно точен, другие меня поправят…»

Мальчики на льду. Лёд трещит. Все четверо проваливаются в воду. От полыньи поднимается густой пар. Владимир Бобров первым выбирается из воды. Он бросает шарф Севе, тот цепляется, но выбраться не может, лёд ломается снова и снова.

На берегу появляются взрослые люди, спешат к воде, кто-то несёт лестницу, укладывают её на лёд, по ней подбираются к пролому. Володя помогает вытащить Севу, который уже потерял сознание. Томилиных тоже вытаскивают. Они не дышат. Их пытаются откачать на берегу. Женщины поднимают ужасный вой, рыдают над бездыханными телами.

Сева Бобров внезапно начинает кашлять, из него выливается вода. Он смотрит в небо невидящими глазами. Он видит небо, похожее на воду, и вода превращается в лёд.

Интервью. Хлопушка. Александр Никитин, журналист: «Есть люди, которых неотступно преследует злой рок, какие-то силы постоянно пытаются сломать человека… Судьба била Севку Боброва с ранних лет, лупила нещадно, калечила, но оставляла жить. Она будто пыталась запугать его, проверяла на прочность, но не ломала, не позволяла сломаться. Ему едва исполнилось десять лет, когда он утонул с теми мальчишками. Его откачали… Только его одного…»

Интервью. Хлопушка. Всеволод Бобров: «Я ничего не помню о том дне… Говорят, наш плавильный завод сливал горячую воду в пруд, поэтому лёд был слабый. Не знаю… Мы провалились. Мне кажется, в памяти осталось что-то чёрное и тяжёлое… И всё… А потом – лица отца и матери, испуганные, беспомощные… И мне стало страшно из-за этих лиц. С тех пор меня пугает больше всего страх за других людей. Чужая боль, чужая беспомощность – вот что ужасает меня, вот когда хочется отдать свою жизнь без остатка и тем самым стать полезным… А страх за собственную жизнь бесполезен, да и чего стоит жизнь, если трястись из-за неё?.. Когда пытаюсь вспомнить тот день, мне кажется, что меня душило какое-то страшное существо, трепало меня в воде, словно тряпку, а у меня не было сил… Это, конечно, никакие не воспоминания, а так, чепуха из дурного сна… Вовку, брата моего, ругали, ведь он старше меня, на два года старше. Ругали, что недосмотрел… Но ведь это он вытащил меня, спас…»

Кладбище. Два гроба с открытыми крышками. В гробах лежат мёртвые мальчики Томилины. Женщины рыдают. Мужчины стоят молча, успокаивают женщин. Сева Бобров и Володя Бобров стоят вместе со всеми, на их лицах скорбь и недоумение. Гробы закрываются, стучат молотки. Камера наезжает на лицо Севы. Сквозь это детское лицо проступают черты взрослеющего Всеволода Боброва. В этом лице должны появиться лица всех актёров, которые играют Боброва в разных возрастах: ребёнок, подросток, юноша, взрослый мужчина (все ипостаси этого персонажа).

Интервью. Хлопушка. Борис Аркадьев, тренер: «Всеволод был гений. Я был влюблён в него, как институтка. Совершенная человеческая конструкция. Идеал двигательных навыков. Чудо мышечной координации. Он не думал, не знал, почему надо действовать так, а не иначе. То было наитие. Поистине Всеволод всем владел. Ему не было равных не только в футболе и хоккее. Он впервые взял в руку ракетку для пинг-понга и в тот же час ему не стало равных в пинг-понге».

Взрослый Всеволод Бобров бьёт по мячу. Слышится рёв стадиона.

Интервью. Хлопушка. Николай Эпштейн, тренер: «Друзья звали его просто „Бобёр“. Вообще все называли его так. Это имя было присвоено ему трибунами, огромной массой людей. Ещё его звали „Курносый“, но, правда, только за глаза. Это было, если можно так сказать, нежное прозвище».

Ноги футболистов, мяч, звонкие удары. Всеволод Бобров падает кубарем, хватается за колено. Стискивает зубы, поднимается.

Интервью. Хлопушка. Александр Никитин, журналист: «Бобров жил в спорте, как птица в воздухе. Да и не только в спорте, а во всём, что касалось движения тела. Он был точен и решителен, и он, как бы это сказать, обладал необъяснимой способностью черпать силу из какого-то неведомого источника. Ему больно, а он не только не останавливается, но словно делается крепче. Другой упал бы, а он наоборот – поднимается. На него объявили охоту, как только поняли, насколько он хорошо играет. Охотились, чтобы выбить из строя».

Бобров бьёт по мячу. Мяч летит в ворота, проходит точно между перчатками вратаря и ударяется в сетку.

Интервью. Всеволод Бобров: «Наверное, я что-то придумал, но мне кажется, что после того случая, когда я утонул, во мне что-то изменилось… Будто какая-то неведомая сила вселилась в меня. Во мне пробудилось удивительное качество: я стал словно неуязвим и неуловим, беспрепятственно обходил всех во время игры. Мчался так, словно кто-то указывал мне путь… Правда, не всегда это происходило. Поначалу только время от времени, затем чаще. Кто-то вёл меня по полю, и я не мог объяснить, как мне удавалось прорваться и забить мяч…»

1934. Сестрорецк. Яркое солнце. Здесь необходимо отметить, что все детские и подростковые сцены (кроме первой – тонущие дети и кладбище) должны быть солнечные, яркие, весёлые, полные красок, потому что жизнь, несмотря на бедность, кажется детям увлекательной и радостной. Яркость уходит с военным временем.