Эффект безмолвия

– Нет, это решено, – объявил Квашняков. – Соглашайся. Сможешь купить лучшую машину. Спасибо, что подвез. Кстати, ты тоже выходи. Хамовский хочет тебя видеть.

***

В коротком разговоре с главой Алик выторговал пару недель на раздумье и ушел. Квашняков проводил его понимающим взглядом.

«Из людей, предавших свои мечты, получаются прекрасные уничтожители чужих грез, – это он знал по собственному опыту и по опыту коллег. – Алик деньги любит, он, конечно, ступит на путь, с которым боролся, разрушит свое прошлое собственными руками, и станет одним из нас…, а там я ему припомню старые обиды»

«Возможно ли, остаться человеком средь системного аппаратного мира, притвориться созвучным ему и сохранить себя? Возможно ли, много зарабатывать, но не продаться? Или – коль мне предложена властная должность, то я уже часть чиновничьего мира, а оценивая себя, просто не вижу, что идеалы мною уже утеряны? Где истина?» – на эти вопросы пытался ответить Алик в последующие дни.

РОДСТВЕННЫЙ СОВЕТ

«Счастья на всех не хватает, даже внутри одной семьи».

Один из опальных чиновников, снятых Хамовским с должности за эгоистическое воровство, состоял в близких знакомых Алика и звали его Глеб. Чрезмерно сытая и малоподвижная по-северному жизнь, запиваемая водкой и пивом, сделала из Глеба изрядного толстяка, внутри которого поживал умный и опытный чиновник, знакомый с нравами и этикетом властьимущих.

В бытность, когда Глеб был высоким начальником в маленьком нефтяном городе, его квартира регулярно наполнялась родственниками, местными высшими чинами и проходимцами-предпринимателями, с которыми Глеб иной раз делил бюджет своей организации. Живой и веселый нрав Глеба, его приветливость вытягивала из гостей любопытные разговоры, а московская академия государственной службы, оконченная им, придавала его советам основательность.

Именно к нему и направился Алик, чтобы рассказать о предложении Хамовского. Зная традиции приема гостей в квартире, куда он направлялся, Алик купил несколько бутылок пива…

– Мне странно это предложение, – искренне сознался Алик, сидя за кухонным столом. – Я их так утюжил в своей газете, когда был депутатом, а меня – на повышение. Кусок мяса, оказавшийся в ложке, тоже в какой-то момент принимает ее за эскалатор – за возносящее к небу крыло. Здесь есть недосказанность. Могут сожрать.

– Ты их давно не критикуешь, – напомнил Глеб. – Они это видят и хотят накануне перевыборов сделать тебя ручным.

– Но, если я соглашусь, то я попадаю в число сторонников Хамовского, – выдал сомнение Алик. – Цвет стаи распространится на меня.

– Ты и сейчас под ними. Сам рассказывал, как Квашняков твои материалы режет, – усмехнулся Глеб.

– И мне кажется, если я откажусь, долго в газете не проработаю, – предположил Алик.

– Скорее всего, – согласился Глеб. – Отказ воспримут, как вызов. Там ничего не забывают.

– Но с другой стороны, телевидение – не газета, а работа директором – не мое, – продолжил самокопание Алик. – Мне надо будет учиться.

– Можешь не сомневаться, – согласился Глеб. – Поэтому, когда Хам будет заключать с тобой договор, оговори учебу за счет казны.

– Хорошая мысль, – похвалил Алик. – Как говорил мой отец: «дворником всегда успеешь…»

– Я думаю, они берут тебя на время выборов, – прервал Алика Глеб. – Проси, чтобы контракт был заключен на несколько лет. Ладно, хватит о делах, а то пиво выдохнется.

Через две недели Алик согласился с предложением Хамовского и учел все советы Глеба.

ИНТЕРВЕНЦИЯ

«Чтобы избавиться от вредителей надо в контакты с ними добавить яда».

В просторный кабинет главного редактора телерадиокомпании Алик вошел вместе с Хамовским и Квашняковым. Он сам настоял на такой форме представления себя, по аналогии с тем как пять лет назад Хамовский ввел Квашнякова в противно революционно настроенный коллектив редакции газеты. Тогда фигура главы города, словно кинутая в костер глыба льда, погасила пламя борьбы против стороннего назначенца. В этот раз все прошло и того проще. Телевидение и радио оказались безгласыми. Сотрудники телерадиокомпании хмуро прошли в кабинет, созванные громкоголосой секретаршей, выстроились вдоль стены, молча выслушали слова Хамовского о назначении Алика их начальником, и так же молча разошлись по рабочим местам.

Когда Алик остался наедине с Хамовским, тот внезапно дал искренний совет:

– Ты, главное, не мешай им, они знают, как делать телевидение. Смотри и учись.

Хамовский ушел, Алик сел в кресло главного редактора и почувствовал себя неуютно. Он вспомнил слова Глеба, сказанные на прощанье:

«Даже несогласная шестеренка работает на общую идею движения. Тебе не удастся уйти от выражения идей системы, коль ты работаешь в системе.

Если ты, находясь в системе, захочешь построить новую систему, – это будет равносильно смене автобусного маршрута. Пассажиры не поймут отклонений от курса, даже, если новый маршрут – наилучший, потому что – он не тот, к которому привыкли. Он изменит планы и привнесет трудности. Он заставит нервничать. А те пассажиры, которым новый маршрут необходим, не сядут в этот автобус и не поверят ему, потому что на нем не тот номер».

***

Первое знакомство

«Если в жизни возникают беспокойства, значит, вы вошли в зону ее турбулентности».

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – крикнул Алик.

Заглянула секретарша телерадиокомпании Ольга Бухрим. Она, ярко улыбаясь, словно за нее сватался долгожданный жених, радушно произнесла полумужским прокуренным басом:

– Может, с нами чаю попьете? Заодно и познакомимся.

– Хорошо, – согласился Алик, примеряя на себе неудобную рубашку новых взаимоотношений. Подобное приглашение он слышал первый раз в своей жизни.

В небольшой кухонке, располагавшейся прямо напротив его кабинета, на столе уже стояла тарелка с обмазанными красной икрой тонкими шайбами батона, фрукты, нарезка копченого муксуна, а также кружки, через край которых перевешивались ниточки заварочных пакетиков. Возле стола, словно курицы у кормушки, в трепетном ожидании, выдаваемом и движениями, и взглядами, расположились Пупик, ее помощница по бухгалтерии Надежда Рыбий, завхоз Наталья Фазанова.

– О, какой у вас стол! – изумился Алик. – По сколько сбрасывались?

– Да, у нас кто что приносит, то и едим, – пустяково махнула рукой Фазанова, крепкая, наподобие танка, женщина.

– Ну, если будете сбрасываться, говорите, – попросил Алик, не видя ничего плохого в том, чтобы угоститься…

С журналистами сложились иные отношения.

– Извините, что прерываю ваше чаепитие, у нас проблема, – ехидно произнесла внезапно подошедшая Валер, та самая, что тоже была кандидатом на пост, занимаемый теперь Аликом. – Плоскосандров уволился, и на телевидении нет заместителя по технической части. Предлагаю Задрина. Он тут все знает.

– Возможно, вы правы, но мне надо познакомиться с делами, – ответил Алик, поглядывая на предательскую чайную кружку, заявлявшую о его праздных действиях, чуждых деятельному руководителю.

– Пока вы будете знакомиться, телевидение остановится, – парировала Валер, подминая Алика под себя.

– Хорошо, скажите ему, что я согласен, – вынужденно согласился Алик, и Валер радостно убежала.

– Жора, Жора, – зазвучал ее ищущий голос в коридорах телерадиокомпании.

– Правильно сделали, – похвалила Пупик, откусывая бутерброд. – Жора тут много лет, лучшего специалиста не найти…

Первые новости Алик решил снять с эфира, потому что напуганные увольнением Куплина журналисты в каждый сюжет вставили выступления Хамовского, превращая всю телепрограмму в единую хвалебную речь. Подобное даже в газете Квашнякова не допускалось. Он перезвонил Хамовскому.

– Считаешь, что перегнули палку? – спросил тот.