Приключения историка

Вероятно, этот случай скоро стал известен руководству лагеря и он заставил их засуетиться. Через несколько часов в комнату Левиных зашла женщина средних лет вместе с переводчицей.

Она представилась, и Дарья перевела:

– Её зовут фрау Шмидт. Она сотрудница лагеря и хотела бы предложить вам уже сегодня осмотреть двухкомнатную квартиру. Если она вам понравится, вы можете сразу заселиться. И вам не надо будет проживать обязательные полтора года в общежитии. А ваши вещи со склада вам доставят в течение недели.

– Своё отдельное жильё! – обрадовано произнесла Тоня, обращаясь к Израэлю.

– Да, – поддержал ее он.

И они согласились. Фрау Шмидт повезла их на осмотр новой квартиры. Она располагалась на последнем этаже в пятиэтажном доме на окраине города. Из окна виднелся близко стоящий хвойный лес, поднимающийся по склону горы. Сотрудница через переводчицу поинтересовалась у Левиных, всё ли им нравится? И если да, то предложила сразу подписать договор об аренде жилья.

Подписав документы, Израэль спросил:

– Фрау Шмидт, нам завтра надо быть в лагере?

– Нет, – ответила она, выслушав перевод. – Обустраивайтесь, отдохните, а послезавтра придете: надо определиться с курсами для взрослых, с детским садиком для ребенка, открыть счет в банке, сделать медицинскую страховку и прописку в квартире, и много чего еще. Но завтра отдыхайте.

В супермаркет и обратно

В квартире не было ничего съестного.

– Даша, поинтересуйся у фрау Шмидт, где поблизости находится продуктовый магазин, – попросила Тоня.

Переводчица перевела вопрос.

Сотрудница поразмышляла немного и предложила подвезти их до ближайшего магазина. Израэль и Тоня поблагодарили её и согласились.

– Как хорошо в супермаркете, – поделилась Тоня с мужем, когда они вышли из него. – Можно совершенно не знать немецкий и купить всё, что тебе нужно. Не надо никого просить, чтобы взять товар и, расплачиваясь на кассе, достаточно посмотреть на табло, чтобы узнать сумму.

Они стояли перед магазином и их руки оттягивали большие пакеты с продуктами и самым необходимым. А маленький Даниэль держался за ручку пакета в правой руке мамы.

Только в этот момент Левины осознали, что не знают дороги домой. Ведь сначала туда и потом до супермаркета их везли на автомобиле разными маршрутами. В результате они не запомнили путь до нового дома. Да, у Израэля адрес квартиры записан на листочке бумаги. Но как туда добраться?

Он обратился к прохожему с вопросом на ломанном английском. Показывая бумажку, Израэль спросил, как добраться до указанного на ней адреса. Худощавый мужчина в черном пальто и с синим шарфом, повязанным по-французски, приветливо улыбнулся ему и что-то произнес. Из речи прохожего Израэль не понял ничего, ибо отвечал мужчина по-немецки. А у Израэля словарный запас немецких слов довольно ограничен и как у большинства бывших советских граждан специфичен. Увидев, что его не понимают, немец поманил Левиных за собой и провел до ближайшей остановки. Указав направление движения, он показал на пальцах и номер трамвая – второй.

Спустя двадцать минут тихо подошла «двойка». В её освещенных вагонах виднелись пассажиры. Но никто из них не вышел. А на остановке, кроме троих Левиных, никого больше не было. Трамвай постоял, ни одна из дверей двух его вагонов не открылась, и он тронулся дальше. А Левины остались стоять озадаченные. Как же теперь они доберутся домой с пакетами и маленьким ребенком?

Не придумав ничего лучшего, Левины двинулись по тротуару за трамвайными путями. Справа потянулся невысокий, но густой кустарник. Правда, между его голых стеблей уже не прыгали черные птицы, увиденные Израэлем утром два дня назад. За кустарником стояли пятиэтажные дома с пристроенными балконами. Здания обратились к проезжей части торцами. Такую же картину Левины наблюдали и по другую сторону улицы. А за домами виднелся лес, со всех сторон возвышающийся над городом.

Вокруг на улице, куда ни кинь взгляд, было пустынно. За двадцать минут тишину потревожила только одна проехавшая машина. Лишь свет в окнах домов указывал, что в этом районе города есть жизнь.

Быстро темнело. Хотя луна еще не появилась на небе, но фонари вдоль дороги холодным матовым светом уже освещали тротуары. Вечером снова стало ощутимо прохладно как утром. И в тишине слышался только звук шагов трех пар ног по тротуару. «Когда идешь неизведанной дорогой, – подумал Израэль, – путь, почему-то, кажется, дольше».

– А мы точно в правильную сторону идем? – устало спросила Тоня. – Изюмчик, по-моему, мы пошли не туда и заблудились!

Даниэль сначала хныкал, а сейчас уже громко плакал от усталости. А еще, он хотел есть и спать. Но руки у родителей заняты большими и тяжелыми пакетами. Израэлю не оставалось ничего другого, как посадить сына к себе на шею и сказать крепко держаться. Оттого что Даниэль оказался высоко над землей, он со всей силы схватил папу за густые черные волосы. Так они и шли дальше, а их дом всё не появлялся.

– Изюмчик, мне все же кажется, что мы заблудились, – снова устало пожаловалась Тоня.

Ему хотелось ответить: «И у кого на этой безлюдной улице я могу спросить дорогу?» Но промолчал. Его самого терзали сомнения. Он ведь не знал пути домой. Куда показали – туда и шел.

Даниэль снова начал хныкать. Израэль переложил пакет из правой руки в левую и прихватил освободившейся рукой сынишку. Так с двумя пакетами в одной руке и, придерживая сына сидящего на своих плечах, он продолжал идти.

Так они прошли одну остановку, вторую, третью.

– Изюмчик, у меня уже руки отваливаются от тяжелых пакетов, – пожаловалась Тоня.

«И у меня обе руки заняты. Еще два пакета будут для меня перебором, – с раздражением подумал он».

Вот и четвертая – конечная. Дальше трамвайные рельсы поворачивали налево. Именно в такой момент в голову, почему-то приходят разные нехорошие мысли.

Как это не покажется странным со стороны, но в этот момент сильнее жены нервничал Израэль. Тоня как женщина еще могла понадеяться на мужа. А вот он хорошо понимал, что вся ответственность лежит только на нем. А он был в растерянности. В чужой стране без языка где-то плутают, жена и ребенок устали, куда ни кинь взгляд – никого нет, такси нет, мобильного телефона нет – и что он в этих условиях может сделать? А должен! Вот в такой момент некоторые даже испытывают отчаяние. Однако, Израэль в сильном раздражении крепко высказался вслух: «Да, что же это, б…, за х… такая!»

Видимо, его услышали. В этот момент он увидел справа между домами трех мальчиков лет десяти-двенадцати, играющих друг с другом. Сняв Даниэля c шеи, Израэль оставил сына и жену на тротуаре и направился к детям. Подойдя, он попытался заговорить с ними по-английски и показал листок с адресом. И тут ему повезло! Дети ответили по-русски, что не понимают его. Тогда и он заговорил с ними по-русски. Оказалось, что один из мальчишек жил даже в его доме. Уф, гора с плеч!

Ведомые маленьким проводником, Левины из последних сил добрались до дома. Поблагодарив его за помощь, они поднялись на пятый этаж, прошли в комнату и рухнули на диван с пакетами в руках.

Через десять минут, чуть придя в себя, Тоня стала готовить на скорую руку ужин. Левины поели и легли спать. Сегодняшний день оказался трудным для всех без исключения.

И вот теперь, лёжа на раскладном диване, Израэль стал медленно вспоминать в деталях события, произошедшие с ними за последние три дня. С того самого момента как они покинули родной город. Он почему-то был твердо убежден, что тяжелый период их приключений закончился, и теперь они могут с облегчением свалить накопившийся за это время груз со своих плеч. Далее ему виделся период хоть какой-то, но умиротворяющей стабильности: жизнь в отдельной квартире, учеба на языковых курсах, детский сад. Конечно же, нельзя сказать, что в этот момент он чувствовал себя счастливым. Для столь сильной эмоции у него просто не было сил. Мысли бестелесными образами проплывали в его сознании, не вызывая в душе даже тихих отголосков. Наконец он заснул.

Софья Марковна

На следующий день в полдень Израэль вышел из дому в хорошем настроении. Он выспался, плотно позавтракал и планировал сегодня отдохнуть. Все дела в лагере будут завтра.

– Начинается новая светлая полоса в моей жизни! – сказал он вслух радостно.

Солнца, как и вчера, нигде не было видно. Холодный ветер снова попытался пронзить его насквозь. Но на этот раз Израэль предусмотрительно надел теплый свитер под куртку и кальсоны под джинсы.

– Ляпота! – произнес он с удовольствием и двинулся к конечной остановке.

Ночью, проходя мимо нее, он заприметил телефонный автомат.

Позади остановки тянулся невысокий и густой кустарник. Израэль пригляделся повнимательней – нет, черные птицы не прыгали как вчера утром меж стеблей и никто не косился на него черными блестящими бусинками.

Зато трамвай дожидались сегодня аж несколько человек!

– Ну, что же, – заметил он вполголоса, – подождем и посмотрим, как же проникают в него.

«Двойка» снова подошла тихо. Несколько пассажиров нажало круглые засветившиеся кнопки на правых створках дверей и они, представьте себе, открылись. Так просто! Но, не зная об этом, Левины вчера вечером четыре остановки брели в неизвестность почти впотьмах, продуваемые холодным ветром, с тяжелыми пакетами.

Затем Израэль подошел к телефону-автомату и вставил карточку, заблаговременно купленную вчера в супермаркете. Он собрался позвонить маме и папе в Айзенах. Его родители Софья Марковна и Михаил Иосифович приехали в Тюрингию раньше и сейчас жили в общежитии на краю города.

– Алло! Добрый день. Позовите, пожалуйста, Софью Марковну из двести четвертой.

– Хорошо, – ответил кто-то в трубке, – сейчас позову.

Через несколько минут в трубке раздался голос мамы, странным образом соединявший в себе властность и нежность.