Нигредо

– Коленька, ты ужинать будешь?

– Да, мам.

– А что будешь? Макароны по-флотски, или пельмени тебе сварить?

– По-флотски.

– Хорошо.

Мать вышла из комнаты.

«Хорошо, хоть не заляпал всё спермой…» – подумал Коля, глядя на себя в зеркало. Додрочил, вытер пот со лба, стал переодеваться в домашнюю одежду.

И если прикид он выбрал себе легко, то была ещё одна смущавшая его проблема – прыщи на лице. Раньше, конечно, их было больше, но они его до сих пор смущали: даже не столько тем, что они приятно хрустели, когда их давишь, и не желанием очистить кожу от них быстро и радикально. Он их давил так сильно, что после всегда оставались обширные ранки с коркой, заживавшие по целой неделе. Приходивший в школу с изуродованным лицом и пренебрегавший тональником Коля становился из-за этого объектом даже не насмешек, а жалости вперемешку с омерзением, ибо выглядел как прокажённый или больной краснухой. И выглядело это даже хуже угревой сыпи. Мать всеми силами старалась отучить ребёнка от выдавливания прыщей, но иногда была не прочь сама хрустнуть парочку особенно больших, ибо к этому его приучила. Коле же процесс понравился после выдавливания особенно огромного прыща над верхней губой, ибо дерьма оттуда вылезло столько, сколько дают одновременно выдавленных пять или даже семь подряд. Так он и стал в глазах школы самым прыщавым чмом на земле, но сделать с собой буквально ничего не мог.

К десятому классу всё прошло само, но редкие гады на коже ещё вылезали. Решив от них избавиться до вечеринки, Коля купил в аптеке лечебную мазь, и в течение трёх дней до дня Д обильно мазал лицо в надежде, что, использовав за это время весь тюбик, гарантированно и быстро удалит все прыщи. К концу результат был сомнительный, но лучше, чем отсутствие оного.

***

– Итак… – продолжала учитель биологии Вероника Борисовна, – Чарльз Дарвин сразу после возвращения в Англию пишет книгу, где все свои эволюционные изыскания описал и систематизировал, обосновав, таким образом, теорию происхождения видов. С того момента на него начались нападки, якобы Дарвин пытался убедить всех, что человек произошёл от обезьяны…

Коля взглянул на дату, была суббота – день вечеринки. Учитель продолжала.

– Ему было крайне тяжело отбиваться от нападок ненавистников, но в то же самое время он нашёл и единомышленников. Так постепенно теория эволюции Дарвина начала преобладать в научном сообществе… – прозвенел звонок, – так… Продолжим на следующем. Будем обсуждать, что общего есть у человека и обезьяны наглядно.

Класс в основном вышел из кабинета. Круглов, Поветкин, Михайлов, Марина с Ирой и Коля с Васей остались внутри. Только учительница с большинством учеников покинула класс, как Круглов тут же воскликнул:

– Ну чё, ребят? Уйдём с уроков? Нас уже ждут, если что.

– Да ну… Чего так рано? – удивилась Марина, – ещё только полдень.

– Да там дядя Вова уже бухает.

– Он как всегда… – помотал головой Поветкин.

– Ну так что? Идём? – спросил Круглов остальных.

Все согласились. Вася улыбнулся Коле и кивнул ему.

– Пошли?

– Да, пошли!

Для Коли так прогуливать уроки было, конечно, в новинку. Если и уходил раньше, либо не приходил вовремя, то его всегда можно было найти в библиотеке, либо одиноко шастающим по центру Апатитов от Полярного до Атлета, а оттуда ещё куда, либо по аллее на Дзержинского. Прогуливать же уроки с кем-то, имея желание повеселиться до вечера… Такое с Колей действительно было в первый раз, пусть большинство и будут удивлены это узнав.

О своём намерении вечером сходить и потусить Коля, разумеется, сообщил матери. Та была удивлена и обрадовалась одновременно.

– Наконец-то! Сходишь хоть, да пообщаешься с кем-нибудь! А то всё дома, да дома! Ты хоть с уроков вернёшься домой пообедать?

– Да, конечно, мам.

– Хорошо. Тогда давай, не опаздывай. Я борщ буду варить.

– Ладно!

В предвкушении вечеринки Коля был настолько окрылён, что махнул рукой на обещание, данное матери: «Потом позвоню. Скажу, что пошёл гулять, а там сразу на вписку. И пусть сама жрёт свой сраный суп!»

Собравшись, ребята выскочили из кабинета, прошмыгнули до первого этажа. Убедившись, что Вероника Борисовна не стоит у выхода, проскочили в раздевалки, быстро оделись и ушли. И хотя Коле не впервой было сбегать с уроков, только сейчас в компании он почувствовал, как это может быть весело и увлекательно, потому и хихикал как ребёнок, даже когда стены школы ребята уже покинули. На это сразу обратила внимание изумлённая Маришка и воскликнула:

– Погодите, а этот чухан почему с нами?

Коля застыл на месте. Чего-чего, а подобного он точно не ожидал. Самое стрёмное, что может произойти – это если его сейчас с позором прогонят прочь. Маришка с Ируськой вполне могли попросить мальчиков, и те их легко послушают. Притом самое забавное в этой ситуации то, что дамы вроде бы знали про Колю. Круглов должен был их предупредить, мол, кто идёт. И тут такой сюрприз! Ну и вот что теперь они будут делать?! А как после этого быть Мягкову?

– Потому что я его пригласил, – внезапно отвечал Круглов, – ты против?

Маришка смутилась.

– Да нет. Просто он с нами никогда и никуда не ходил, а сейчас пошёл… Странно это.

– Чё странного то? – пожал плечами Круглов, – пусть с пацанами там пообщается, уму-разуму наберётся. Может, с кем в качалку запишется. Ну или прибухнёт нормально. Чё нет?

Маришка вздохнула.

– Да я же сказала, мне пофиг!

– Ну вот и всё… – отвечал ей Круглов и улыбнулся Коле. Тот же был изумлён. Никогда тот не проявлял к нему такого отношения, а здесь такое! Видимо, и правда хочет как нормальный, взрослый паренёк перестать унижать Колю и просто по-человечески с ним пообщаться. Молодец! Да и Маришка вот далее Мягкову плохого слова не сказала. Хоть и осталась безразлична, но учитывая её степень презрения к Коле, это лучшее, чего от неё можно было ожидать. Так что тут волноваться? Худшее время точно позади. Никто больше Колю не обидит, а тот спокойно сдаст ЕГЭ и останется в памяти одноклассников тем самым тихим, замкнутым и неконфликтным пареньком на задней парте. Вот и всё. И это то самое, о чём мечтал Коля последние несколько лет с начала травли – человеческое отношение к себе. Пусть даже безразличие, но точно не презрение с ненавистью, которых он точно не заслуживал.

***

Квартира, куда вписали компашку, находилась рядом с магазином «Ника» на стыке улицы Строителей и проспекта Сидоренко, поэтому идти было недалеко, но как только Круглов позвонил, сын хозяина квартиры и по совместительству друг Влада неожиданно сказал, что занят. Пришлось ожидать вписки ещё несколько часов. Пересидеть решили в недостроенной пожарной части на Строителей за кольцевой. Там было любимое место собраний бухающей молодёжи, притом уютно обставленное украденными из дворов скамейками. Закупившись пивом в ларьке, где алкоголь предлагали всем, ребята принялись пить.

Всё это время Коля наблюдал, как Круглов, Поветкин и Михайлов приставали к Маришке с Ируськой, заигрывая, флиртуя с ними, трогая их то за грудь, то щипая или шлёпая за задницу. И если Вася смотрел на это с улыбкой, удовольствием и желанием поучаствовать, но стеснялся, то, собственно, у Коли подобная картина вызывала довольно неприятные чувства. С одной стороны он понимал, что это биомусор, потому так себя и ведут. Чего ругать безмозглых овец, если только и умеют, что удовлетворять свои низменные потребности, вместо самосовершенствования, созидания и попытки сотворить что-то прекрасное или полезное? С другой закрадывались в голову мысли о том, как девчонки вообще позволяют так с собой обращаться? Неужели у них нет отцов, образ которых помешал бы твориться происходящему бесчестию? Неужели им не стыдно? Да и вообще каково будет кому-то из находившихся вокруг парней потом в случае чего на них жениться, после того, как его друзья облапали их жену везде, где только можно было? До них после этого даже дотрагиваться омерзительно! А если Маришка с Ируськой найдут себе мужей не из этой компании, то лучше бы им о своём бурном прошлом не упоминать, чтобы не разрушить брак раньше времени…

Но вдруг почему-то буквально тут же Коля ни с того, ни с сего вспомнил, как однажды где-то пару лет назад случайно их встретил, проходя по улице. Те посмеялись над ним, да пошли дальше, а он, вернувшись домой, лёг на кровать, закрыл глаза и начал представлять себе, как Маришка и Ируськой силой затаскивают его в парадную, ставят на колени, стягивают с себя джинсы и трусики, а потом по очереди прижимают Колину голову к своей промежности, заставляя делать им куни, а вместо поцелуя плюют ему в рот, требуя обслуживать их тщательнее, чтобы отполированные киски блестели как чистые тарелки при тусклом свете лампочки в подъезде. Потом, тяжело дышавший открыл глаза и почувствовал тёплую влагу в трусах, хотя не дрочил. Получается, что фантазии его были столь желанны и развратны, что Коля буквально кончил без рук. Ни до, ни после с ним такого не происходило.

Сейчас же с досадой наблюдал как такие сильные и властные девочки, которым он в своей фантазии хотел подчиняться, исполняя любые их прихоти, в действительности, казалось, сами были не прочь, чтобы Круглов или Поветкин поставили их на колени, заставляя делать им минет, а Маришка с Ируськой, чувствуя себя шлюшками, покорно исполнили бы уже мужские прихоти, притом, кажется, любые.

Колю немного затрясло, и он из своих мыслей вновь вернулся в реальность, тем более, что тусовка на заброшке только разгоралась. Ребята активно обсуждали моменты из своей жизни, попутно попивая пивко и слушая АК-47 и Ноггано. Кто-то кого-то побил, кто-то с кем-то бухал, кто-то футбол вспоминал и удивлялся тому самому матчу, где Бэкхем не забил с пенальти – всё это Коле было настолько скучно слушать, что он просто надел наушники, включил на телефоне 5Diez «Каждый Новый День» и тихонько сидел на окошке, поглядывая на остальных. И специально чуть поодаль, чтобы у него за спиной никто ничего ненароком не сделал, не прилепил бумажку, не харкнул, либо сделал ещё что-то более ужасное, чего Колина фантазия не могла представить: например, сбросить его вниз головой с второго этажа. В этот момент он впервые за день почувствовал себя одиноко, понимая, что ничего общего с этим биомусором даже при желании не найдёт. Все их темы для общения ему чужды, а если он даже попытается полюбить хотя бы футбол, то Колю сразу же вырвет от унылости происходящего на поле, где двадцать два придурка два часа пытаются загнать мяч в чужие ворота. Так что даже если заставить себя, ничего общего с ними не найдётся. В глубине души больше желал вернуться домой и сесть за компьютер. Вместо этого нужно было переться непонятно куда, непонятно к кому, и сто процентов там он тоже будет незаметной серой мышкой – никому не нужной, никому не интересной и даже чуждой. Более того Коля уже заранее настраивал себя на то, что сам не будет ни к кому обращаться первым. Кому что нужно – спросят.

Вот и нужно оно ему всё, когда желание и вовлечённость окончательно пропали…

Внезапно Круглов постучал его по плечу. Коля снял наушник.

– Да?

– А ты что думаешь?

– О чём?