В ожидании весны

Шагнул в дом – пол страшно заскрипел. Тут же раздался непонятный звук, похожий на писклявый смешок. А из тьмы на уровне пола на меня уставились два внимательных чёрных глаза. Мощная волна мурашек прокатилась по спине от поясницы до затылка и разошлась по всему телу. Я замер на месте в ужасе.

Глаза стали приближаться. Появились очертания головы, острых ушей, пасти… Так это та самая собака! И она, видать, напугалась нежданному гостю.

Я присел на колено, сложил вещи в сторону и протянул руку собаке. Та потянулась, но не решилась сразу подойти. В конце концов, после пары минут сомнений, она далась погладить и поздороваться. Даже попыталась руку облизать сквозь перчатку.

– Вот это другое дело. Ну, давай показывай, как живёшь тут.

И с хозяйским видом, стараясь не показывать (самому себе?) нерешительности, я прошёл в хату. Мебели и каких-то вещей там не было совсем. Только пол, скудно освещаемый маленькими окнами, холодный, как сама земля и покрытый сквозняками.

– Хороша хата, ничего не скажешь. Просторная будка.

Сил не осталось уже никаких, поэтому я вытащил гитару из чехла, а сам чехол постелил на пол, наподобие подстилки. Затем достал все вещи, какие есть и что мог пододел, остальное расстелил на себе для утепления. Собака смотрела на всё это, не подходя близко и склонив голову на бок.

– Спать давай, что смотришь? – я похлопал по краю чехла рядом с собой. Не поняла. – Иди, говорю, ко мне. Вдвоём теплее.

Не сразу, но всё-таки она сообразила. Подошла рядом и улеглась сначала на живот. Нос вдохнул острый запах псины. Я весь сморщился и отвернул голову, пытаясь повернут собаку спиной к себе. Наконец, она поддалась и легла удобно, чтобы мы оба могли немного согреться. В тот же момент я провалился во тьму.

????????? – ???????????????????????,

???????, ??????????????????????!

????????????????,

???????, ???????!

?????????????????!

???????????, ???????????,

?????????????????!

?????????????????????,

???????????????????!

?????????????????!

??????????????????,

??????????????????!

??????????????????,

?????????????????!

?????????????????![1 - Весна наступает, забавляет,Кривляясь шармом опьяняет.Весна так нежна,Алмазная, красивая,Так хороша весна!Праздником полна, помощью полнаяКак любима весна.Кому надоест хвалить ее?!Весне что подобно.Как хороша весна!Природа как расцветёт,И сердце радуется,Венацвлеби весне,Она заставляет скучать сердце.Как хороша весна!Грузинская песня Анчисхати – Газапхули(Весна).]

Сто раз за утро я проснулся от холода. Сто один раз провалился обратно. Туда, где чуть прохладный ветер колышет узорчатый тюль, проникая сквозь приоткрытое окно. Где пахнет хлебом и молоком, где рассыпались на подоконнике зёрна аниса.

Там дневной свет давно пытается проникнуть в комнату. Он всё согревает. Он приносит с собой жизнь. Там в соседней комнате бурлит вскипающий чайник.

Наконец, я просыпаюсь окончательно. Собака уже давно не спит, но и вылезать из-под моей кофты не торопится. Господи, какие славные запахи должно быть сейчас исходят от нас двоих!

За окном воет метель. Ветер раскачивает отвисшую дверь и хлопает ею по стене. Протерев газа кулаками, обнаруживаю себя на относительно чистом полу. Ни шприцов, ни загаженности. И то радует. Я был готов тут что угодно увидеть поутру.

Вдруг собака подрывается с места, уставившись на дверь.

– Чего ты? – пытаюсь погладить – Всё хорошо, успокойся.

Одёргивает голову, гладить не даёт. И тут как залает – у меня аж уши заложило, так пронзительно пискляво и одновременно с застарелой хрипотцой. И убежала из дому.

– Пошла прочь, шавка! – слышу снаружи противные мужские голоса.

Я моментально вскочил, схватил в одну руку гитару, в другую – рюкзак и пару вещей, сколько смог, и замер.

В дом вошли люди. В изношенных дырявых пуховиках, мокрых куртках, засаленных шапках, кто во что горазд. Дом наполнился стойким перегаром, аж теплее стало. Собака снаружи продолжала лаять, а кто-то продолжал её отгонять.

– Э, а ты какого тут забыл? – Заметив меня, мужики остановились в недоумении и тут же разозлились. Один из них шагнул вперёд – …. тут забыл, спрашиваю?!

Тут же, не раздумывая, я сиганул в окно и побежал.

– Держи …! – раздались голоса из дома.

Тот, который был ближе всех, попытался вылезти за мной в окно. Остальные выбежали через дверь. Раз обернувшись, я успел заметить, как собака обороняет жилище, пытаясь покусать двоих из этой компании и получая в ответ немилосердные удары чем придётся.

– Это же этот, приезжий! Лови его! – раздавались за спиной сиплые выкрики. – Сам к нам залез!

Дальше я бежал не оглядываясь. Сначала по дороге, затем вверх по оврагу. Дыхалка сдалась на третьем шаге по склону, а желание жить подпинывало твердеющие икроножные и голеностоп шевелиться дальше, несмотря на боль и онемение. Снег становился всё глубже, склон казался всё круче. Я задыхался. Но продолжал карабкаться наверх, высунув язык и напрягая грудину в попытках набрать воздуха. Снег под ногами то и дело проваливался; я скатывался на метр-два и снова лез наверх.

«Приезжий»… Откуда они меня могли узнать? В пивнушке я их не видел вроде. А больше нигде особо и не был, никому насолить не успел. Или тут так относятся ко всем приезжим?

Догадка постепенно сформировывалась среди испуганных обрывков мыслей в более-менее чёткую бегущую строку: «ЯФ подставил. Ему верить нельзя, даже когда он не врёт». Однозначно, во всём этом городишке только он меня и знает. Одному ему я уязвил непомерную гордость и спесь дважды за вечер. Даже забавно, что некогда правая рука отца, едва ли не состоявшийся наследник всего его бизнеса, теперь вынужден лазить по таким захолустьям в поисках рабочих рук для своих тёмных делишек и нанимать местных бомжей в качестве бригады «киллеров».

Я карабкался и карабкался, пока, наконец, не оказался на ровной площадке среди берёз. Здесь сумел вдохнуть как следует, и побежал дальше со скоростью одноногого страуса в болоте.

За частоколом плотно стоявших голых берёз, между которыми навалило до полуметра пухляка, оказалась белая скатерть равнины с парой дорог. Во все стороны только и видно было, что волны сугробов с острыми кромками – ни пройти, ни проехать. Только вдалеке, почти у самого горизонта виднелась чёрная фигурка избушки. Примерно в ту сторону и вела одна из дорог.

Обернувшись, погони я не увидел. Видимо не позволяет состояние здоровья данных граждан карабкаться по крутым склонам оврагов. Можно было отдышаться, переложить вещички поудобнее и пойти ровным шагом. Жаль джинсы хорошие остались в той ночлежке. И чехол от гитары, да… Плохо без чехла. А тут где его достать?

Закрыл глаза и вижу картину: отбивается бедная собачонка, грызётся за тёплое место, уходить не хочет. А тут приходят те остальные, что за мной бежали. Злые приходят, как черти. И что тогда с ней будет? С собакой этой. Господи! Сердце сжалось. А назад нельзя – если там ещё граждане бэомэжэ, то точно меня убьют.

В итоге побрёл я дальше. Только иду, и с каждым шагом на сердце тяжелее становится. Пока дошёл до избушки – уже как будто целое кольцо бетонное тащу, аж ноги не идут. Кое-как доплёлся, зашёл во двор – забора там не было – и упал на завалинку. Сижу, дыхание перевожу. Глаза сами закрываются. Думать ни о чём не хочется.

Не знаю, сколько так просидел. Наконец, внутри послышались шаги. Со скрипом открылась дверь, хлопнув засовом по стенке, и наружу вышел глубокий старик в валенках, плотных брюках и телогрейке поверх заправленной в брюки шерстяной Бог знает какого века кофты.

– Ты кто такой? – спросил дед, разглядывая меня внимательно.

– Никто.