Вероятности. Разящий крест

– Не стоит. Думаю, мама положила всё и даже больше.

– Тогда пойдём: внизу машина ждёт.

– А Мишка где?

– В машине. Пойдём.

Через пять минут автомобиль директора остановился у площади перед Шлюзом – единственным выходом из города за Периметр. На площади к тому времени уже собрались родственники призывников, учителя, одноклассники и друзья. На сооружённой за ночь сцене у памятника Герою-Пограничнику виновников торжества ожидали главные люди города: мэр с многочисленными помощниками, начальник милиции и вчерашний майор в солнцезащитных очках. Как только дверцы автомобиля открылись, духовой оркестр грянул «Прощание славянки». Михаил, Кирилл и Валентин Ефимович под звуки марша поднялись на сцену. Первым выступал мэр. Он долго и пространно рассуждал о чести и предназначении будущих Пограничников, а после вместе с повестками вручил каждому многофункциональный нож с дарственной надписью. Затем слово взял начальник милиции, чья речь о мужестве, героизме и подвигах была короткой, но содержательной. Последним к микрофону подошёл директор школы и, признавшись в гордости за свои успехи в обучении и воспитании таких превосходных Пограничников, как Векшин и Грачёв, уступил место призывникам. Выйдя вперёд, Михаил выпрямился, глубоко вдохнул и начал:

– Товарищи! Друзья! Я счастлив, что скоро вольюсь в ряды мужественных Пограничников. Счастлив, что оказался достоин стать защитником своей Родины, нашего города. Сегодня мы с Кириллом покидаем вас навсегда. Это страшно произносить и ещё страшнее осознавать. Но клянусь, что до последнего будем бороться с врагом и не отступим ни на шаг! – он на секунду замолчал, а затем, потрясая над головой кулаком, продекламировал:

– Не смять богатырскую силу,

Могуч наш заслон огневой,

И враг наш отыщет могилу,

В туманных лесах над рекой![1 - Алексей Сурков «Марш защитников Москвы».]

Слава Пограничникам! Ура!

В ответ над площадью громыхнуло многоголосое «Ура!» Михаил с гордой улыбкой вернулся на своё место. Проходя мимо Кирилла, бросил: «Ну, как я?!» Тот хлопнул приятеля по плечу и подошёл к микрофону.

Векшин смотрел на людей, собравшихся проводить их с Михаилом на службу, и понимал, что, возможно, видит всех в последний раз. В горле комом встала обида.

– Не забывайте нас, – наконец произнёс Кирилл. – Когда-нибудь мы обязательно вернёмся и принесём вам свободу! До встречи, друзья.

Снова зазвучал марш, а Валентин Ефимович обнял своих учеников и сказал:

– Молодцы, ребятки! Хорошо выступили. Идите, попрощайтесь с родными.

Спустившись со сцены, призывники оказались в настоящем водовороте: все стремились пожать им руки и сказать напутственные слова. Наконец, к Кириллу протиснулась мать и крепко обняла его.

– Служи там хорошо, сыночек. Не позорь родных… Нас вспоминай.

Заметив, что сын увидел рыдания матери Грачёва, она, оправдываясь, проговорила:

– А я не плачу, Кирюшенька. Не плачу. Вчера уж всё выплакала…

– Всё будет хорошо, мама, – успокоил Кирилл. – Когда-то же должна закончиться эта война. Надеюсь, очень скоро. Мы победим, и я вернусь, мама. Жди. Обязательно вернусь… А дед где?

– Там, – махнула рукой в сторону мать. – Он в самую толкучку не полез.

– Я сейчас…, – Кирилл выбрался из толпы и, увидев неподалёку опирающегося на костыль деда, подбежал к нему.

– Вот я и ухожу… До свидания, дедушка.

– Врежь им там всем по первое число, внучёк, – старик обнял Кирилла и с силой похлопал его ладонью по спине. – За нас за всех…

– Обязательно, дед, обязательно, – на глаза навернулись слёзы.

– Товарищи призывники, – прокатилось над площадью. – Время.

– Всё. Пойду, – сказал Кирилл и побежал к Шлюзу.

Над воротами горела красная лампа. Караульный нажал кнопку, укрытую в металлический короб сбоку от входа, и створки стали медленно открываться. Оркестр продолжал играть.

– Вы там держитесь вместе, – напутствовала мать Кирилла.

– Присматривайте друг за другом, – вторила ей мать Михаила.

Когда ворота открылись полностью, лампа поменяла цвет на зелёный.

– Пора, ребята, – поторопил начальник городской милиции. – Удачи вам.

Призывники сделали несколько шагов внутрь Шлюза и повернулись к провожающим. Створки начали сдвигаться, и в течение этой невыносимо длинной минуты все, не переставая, махали друг другу на прощание. По щекам Кирилла текли слёзы. Слёзы, вызванные не только горечью расставания, но и бессилием что-либо изменить. Наконец, ворота с грохотом закрылись. Стихла музыка. Кирилл вытер слёзы рукавом и огляделся. Приятели стояли в большом хорошо освещённом ангаре с двумя воротами в противоположных стенах. Ангар обычно использовался для обмена грузами между Периметрами, и Векшин с Грачёвым не раз участвовали в разгрузке автомобилей с местных фабрик и погрузке ящиков, прибывших извне. Сейчас в помещении было пусто, и призывники двинулись ко вторым, внешним, воротам.

– Что, Кириллушка, не весел? Что головушку повесил? – почти по-ершовски спросил Михаил, посмотрев на погрустневшего Кирилла.

– Тоже мне шутник нашёлся, – пробурчал тот в ответ. – Всё тебе весело! Навсегда ж уезжаем. А там… Чёрт его знает, что там…

– Там – приключения! И это главное. Не то, что здешняя скукотища.

– И война, между прочим.

– Так на то мы и вдвоём, Кирюха. Будем держаться вместе, и великие дела нам обеспечены! Мы ведь вместе?

Михаил остановился и протянул другу руку. Кирилл крепко сжал её, и парни обнялись.

– Вместе, Миха, – ответил Векшин.

Раздался скрип раздвигающихся створок ворот, и приятели поспешили к выходу. Снаружи они увидели большую заасфальтированную площадку и уходящую от неё вглубь леса асфальтовую дорогу. Неподалёку от Шлюза стоял зелёный армейский автомобиль, а у ворот ожидал Пограничник. Капитан, как понял по звёздочкам на погонах Кирилл.

– Грачёв и Векшин? Капитан Фролов, – представился офицер. – Садитесь в машину.

Автомобиль приветливо зарычал. Михаил и Кирилл устроились на заднем сидении, а капитан сел вперёд.

– Вы, ребята, вытянули счастливый билет, – сказал он, захлопывая дверцу. – Теперь у вас впереди настоящая жизнь.

– С людьми… а не с уродами… – добавил водитель и надавил на газ.

Апрель 2012 г.

Разящий крест

Октябрь 2043 года. Россия, Воронеж

С некоторых пор Савве Васильеву было неуютно на общекурсовых лекциях. Когда он подходил к аудитории, однокурсники презрительно косились в его сторону, и кто-нибудь, бывало, цедил сквозь зубы «Отступник!» или «Сатанист!»