Агент поневоле

Для советских войск, оборонявшихся в Крыму, сложилась исключительно неблагоприятная обстановка. 51-я армия, разваливающаяся под ударами дивизий Манштейна, стремительно откатывалась к Керчи. 12 ноября в город прибыл представитель Ставки ВГК маршал Григорий Иванович Кулик. С ходу вникнув в обстановку, он с горечью убедился, что немцев остановить нечем. Остатки 51-й армии деморализованы, других войск в окрестностях Керчи нет. Для предотвращения неминуемой катастрофы следовало подумать о спешной эвакуации. Нельзя сказать, чтобы это решение далось маршалу легко. Но он его принял под свою личную ответственность.

После чего Кулик распорядился снять с Таманского полуострова 302-ю горную и перебросить под Керчь с целью надёжного прикрытия готовившейся переправы. Вот тогда и довелось шедшему в авангарде дивизии 825-му полку вступить у горы Митридат во встречный бой с прорвавшимися немецкими частями. Дрались новоиспечённые горные стрелки хорошо. Во многом благодаря их мужеству эвакуация остатков личного состава и тяжёлого вооружения 51-й армии прошла успешно.

Саша Ли принять участие в этих событиях не успел. Вместе с очередным пополнением, он влился в ряды другого, 827-го полка дивизии только в конце ноября. К тому времени на фронте наконец наступил долгожданный перелом. Советские войска перешли в контрнаступление под Москвой, Тихвином и Ростовом. Впервые, с начала войны, немцы получили поистине сокрушительный удар. Повсеместно среди наших бойцов царил небывалый энтузиазм. Дождались!

Были охвачены всеобщим подъёмом и солдаты 302-й горнострелковой. Особенно молодые новобранцы, подобные Саше Ли. «Когда ж и нас в бой введут? Сколько можно тут куковать»? – раздавались в раскисших окопах нетерпеливые голоса. И невдомёк им было, что судьба дивизии уже решена в высоких кабинетах.

С середины ноября командование Закавказского фронта, следуя указаниям Ставки, начало разрабатывать план десантной операции на Крымский полуостров. Приоритетными задачами первого этапа были освобождение Керчи и Феодосии войсками 51-й и 44-й армий. В состав десантных подразделений попала и 302-я горнострелковая дивизия. Машина подготовки к наступлению завертелась на полных оборотах.

Вернувшись с совещания в штабе дивизии, командир 827-го полка майор Шариппа ознакомил с планом операции батальонного комиссара Шагиняна и сразу же вызвал на КП капитана Чубарова. Тот не заставил себя ждать.

– Значит, так, капитан, – начал Шариппа, после обмена приветствиями. – Из штаба армии получена директива силами дивизии произвести десант в Керчь. Более того, наш полк пойдёт в первом эшелоне. Однако из-за недостатка переправочных средств высаживаться придётся по частям. На фоне этого особое значение приобретает отряд первого броска, которому предстоит захватывать плацдарм. Соответственно, сумеет он закрепиться на вражеском берегу – тогда и полк, а за ним и дивизию переправим. Не сумеет – сам понимаешь. Короче говоря, мы тут, с комиссаром, посовещались и решили, что на роль командира передового отряда лучшей кандидатуры, чем ты, не найти.

– Служу Советскому Союзу! – козырнув, отчеканил Чубаров.

– Вольно. Бойцов в отряд отберёшь лично.

– Сколько человек?

– Около трёхсот.

– При выборе людей опирайся, прежде всего, на добровольцев, – вставил реплику комиссар.

– Да, – кивнул майор. – И смотри, чтоб были физически развитые и не очень пожилые. Следующее. На вооружение отряда возьмёшь все имеющиеся в полку автоматы. Их, правда, у нас кот наплакал, но кое-что есть. Остальным выдадим автоматические винтовки Токарева.

– СВТ? – разочарованно протянул Чубаров.

– Они самые. А чем это тебя не устраивает?

– Да я СВТ ещё со времён финской недолюбливаю. Очень уж сильно они нас тогда подводили. На морозе выстрелить больше одного раза невозможно. Потом сплошные осечки идут. Затвор обледеневает.

– Слышал про такую болезнь полуавтоматов. Но ты, капитан, не переживай. В Крыму тридцатиградусных морозов не предвидится. А при более высокой температуре СВТ работают безотказно. Сам проверял. Впрочем, если хочешь, можешь наряду с Токаревскими винтовками, вооружить солдат карабинами системы 1938 года. Да, и гранат с собой возьмите побольше. Остальное – на твоё усмотрение. Задача ясна?

– Так точно. Разрешите идти?

– Ступай…

Майор Шариппа не ошибся в своём выборе. Капитан сразу же развил бурную деятельность. В числе прочих в состав штурмового отряда он отобрал и Сашу Ли.

– Первый бой? – придирчиво осмотрев новобранца, спросил Чубаров.

– Так точно, товарищ капитан!

– Тогда возьми ты, пожалуй, вот что.

И Чубаров, ловко подцепив из пирамиды кавалерийский карабин системы Мосина 1891/1938, вручил его Саше.

– Только, чур, без обид, – пояснил он. – Автомат или СВТ для новичка штука коварная. Ещё в горячке боя забудешь на одиночные выстрелы поставить, нажмёшь на курок и тр-р-р – магазин пуст. Хорошо, если запасной есть. А с карабином мороки меньше. Выстрелил – подумал, подумал – выстрелил. Никакой враг тебя врасплох не застанет!

Вот так, с шутками и прибаутками, капитан проинструктировал всех бойцов своего отряда. Первоначально, десантирование было назначено на 21 декабря. Однако, из-за предпринятого немцами второго наступления на Севастополь, сроки эти передвинули на четыре дня. И вот, наконец, «Час Ч» пробил!

Глава 2

25 декабря, в четыре часа дня, в порту Тамани началась погрузка 827-го горнострелкового полка на суда Керченской военно-морской базы – восемь торпедных катеров, два сторожевика и двадцать рыболовецких сейнеров. Совершенно некстати полил холодный проливной дождь. Осторожно шагая по скользким деревянным сходням, Саша Ли старался не думать о том, что ждёт его впереди. Отвратительная погода окончательно испортила настроение напряжённым до предела солдатам. Дождевые капли с шумом барабанили по каскам, тонкими струйками стекая на плечи стёганых ватников, выданных взамен привычных долгополых шинелей.

– Этак мы совсем промокнем! – сказал Саше Виктор Леонов – широкоплечий крепыш, с простым и открытым лицом. – А если ещё и мороз ударит?

– Не горюй, – усмехнулся Ли. – На берегу, пожалуй, жарко будет!

– Наверное, – кивнул Леонов, переводя разговор на другую, по-видимому, горячо интересовавшую его тему. – Слушай, Сань, а ты боишься?

– Не знаю, – пожал плечами тот. – Я отчего-то верю, что нас не убьют.

– Тьфу на вас, окаянные! О чём разговор затеяли! – в сердцах выругался устроившийся по соседству солдат, в котором Саша, с радостным недоумением, сразу узнал Брагина.

– Товарищ старшина! А вы какими судьбами здесь? Ведь в первый эшелон, пожилых, говорили, не брать.

– Должен же кто-то за вами, мокрохлюстами, приглядывать! Для меня, может, товарищ капитан лично исключение сделал. «Дозволяю, потому как ты, мол, Брагин, сурьёзный и ответственный боец»! И машинку, вон, какую выдал. Не чета вашим «трёхлинейкам»!

И старшина с гордостью продемонстрировал Саше и Виктору висевший на груди новенький ППД.

– Ну, отец, – заговорщицки ухмыльнулся Леонов. – С такой артиллерией ты просто обязан сам Керчь взять!

– Вы у меня зубы не скальте! – шутливо погрозил пальцем Брагин. – А лучше и впрямь под боком держитесь. Авось не пропадёте. Я, чай, с четырнадцатого года в окопах вшей колочу!

Наконец погрузка была окончена. Разместившиеся на крохотных судёнышках солдаты терпеливо ждали наступления темноты. Разносившиеся то тут, то там разговоры постепенно затихли, словно притушенные льющимися с небес потоками воды. Ближе к вечеру, по распоряжению политрука Бурцева – комиссара первого отряда, разнесли сухой паёк – хлеб и банки консервов. К еде практически никто не притронулся, а вот прилагавшиеся к ней фляги со спиртом вызвали среди иззябших десантников радостное оживление. Любая возможность согреться шла сейчас в дело.

Тем временем промозглый ветер усилился и, в придачу к проливному дождю начали срываться снежные заряды. Видя серьёзное ухудшение погоды, старший лейтенант Керченской ВМБ Литошенко решил не ждать другие отряды, которые ещё не закончили погрузку, а немедленно выходить в море. В полной темноте флотилия катеров и сейнеров покидала Тамань.

Азовское море встретило их самым настоящим штормом. Ревел ураганный северо-западный ветер, крутые волны заливали палубы. Вдобавок ко всем этим напастям многих пехотинцев стала одолевать морская болезнь. Те, у кого уже не было никаких сил терпеть, рвали прямо себе под ноги. Благо дело, перехлёстывающие через планшир волны смывали всё начисто.

К побережью Керченского полуострова отряд Литошенко добрался ранним утром следующего дня. Поскольку торпедные катера, сбросившие флотский десант у Старого Карантина, попали под жесточайший обстрел немцев, то старший лейтенант приказал идти к резервному пункту высадки – Камыш-Бурунской косе. Первыми, к её пологим берегам устремились четыре сейнера со штурмовой группой капитана Чубарова. Однако вплотную приткнуться к берегу они не смогли.

– За мной, ребята! – выдернув из кобуры угловатый «маузер», закричал командир и, показывая личный пример, первым прыгнул за борт, погрузившись по пояс в кипящую воду. – За Родину!

– Ур-р-ра!!! – взревели солдаты и с винтовками наперевес посыпались с сейнеров.

Немцы пока огня не открывали. Крепко сжимая карабин в обеих руках, Саша Ли выскочил на пляж, в горячке не обращая внимания на промокшие ноги. Под подошвами ботинок с хрустом ломалась ледяная корка, сковавшая прибрежный песок. В ушах частыми толчками гулко стучала кровь. Пробежав несколько десятков метров, Саша упал за дюну, поросшую камышом, и огляделся. Рядом, вздымая тучи песка, бухнулся Леонов. По разгорячённому лицу его стекали струйки пота.

– Ну вот, я же говорил, что жарко будет! – отдышавшись, пошутил Саша.

Витька открыл было рот, но тут же закрыл его, поскольку откуда-то спереди донёсся голос Чубарова:

– Давай, давай! Нужно захватить пристань, пока они не опомнились!

Подстёгнутые этой командой, молодые бойцы вскочили на ноги.

– Подождите, хлопчики! Не бегите так шибко! А то я за вами не поспеваю! – рысью подбежал к ним запыхавшийся Брагин.