Ночной дозор. Умереть – непозволительная роскошь

— Что мы имеем?

— Пять трупов.

Старлей вздохнул.

— Пять трупов и двух свидетелей…

Старшина усмехнулся и, закурив папиросу, ехидно добавил:

— Один из них иностранец-засранец, а други — дурны!

Старший лейтенант поднял на Остапчука настороженный взгляд.

— Че с компьютерщиком Слесаренко?

— А ни че, — развел руками пожилой человек, — вин уже не жилец — прямым рейсом отправлен у психбольницу.

Прошкин сокрушенно покачал головой.

— А еще совсем пацан… — тихо прошептал старлей. — Не люди, а звери! Ни капли человеческого!

Если бы курносый следователь знал, что Макар Лигачев заменил молоденькому парнишке смертную казнь на пожизненное заключение, то, возможно, изменил бы свою точку зрения относительно «капли», но, думается, ненамного…

Помолчав несколько секунд, Прошкин возобновил разговор.

— Что мы еще имеем? — задал вопрос Викентий.

Старшина хитро скосил глаза.

— Константиныч, — произнес старлей, — ты, кажется имеешь что-то сказать мне?

Остапчук хмыкнул в кулак.

— Вин какой быстрый!

Глаза у Прошкина загорелись: Викентий давно работал со старшиной и хорошо знал его причуды. Если он начинал валять дурака, значит, в его руки попалась зацепка.

— Ну давай, старый пердун, не томи! — нетерпеливо подгонял старлей подчиненного.

Остапчук серьезно посмотрел на начальника.

— Сынку, килькы горилки ставишь?

Прошкин махнул рукой.

— Если по делу разговор, Константиныч, то до усрачки! — пообещал старший лейтенант и указал на сейф, в котором постоянно находились спирт или водка.

Остапчук усмехнулся и затушил папиросу.

— Тады наливай! — махнул рукой старшина. — Одна гарна дивчина, годков эдак восьмидесяти…

— Ну, ну…

— Бачила, як возле редакции стояли две легковые машины… — сказал старшина и кивнул головой на сейф, в котором томились дары Бахуса.

— Успеем, успеем, — успокоил старлей приятеля и встал из-за стола, — не тяни кота за хвост!

Старшина вздохнул и стал докладывать дальше.

— Одна була «Жигули», — многозначительно произнес хохол, — а друга — иномарка…

Прошкин закрыл на ключ кабинет и достал из сейфа «боеприпасы».

— А кого-нибудь из «жокеев-наездников» твоя красавица видела? — наливая в стаканы спирт, выпалил старлей.

Старый служака, еще советской закалки застойных времен, медленно поднял свою пайку и, не разбавляя спирт, одним махом опрокинул себе в рот.

— А як же, — шумно выдохнул старшина, занюхивая огненную воду огромным кулаком, — целая банда: четыре чоловика и одна людына… — вельми гарна дивчина!

Старший лейтенант не совсем понял, о какой «гарной дивчине» ведет речь старшина, а чтобы быстрее и доходчивее дошел смысл сказанного, он решил не томить себя и подлечил свою нервную систему крепким напитком.

— Так про что это ты, Константиныч, только что говорил? — выдохнул этиловые пары следователь. — Че-то я не совсем догоняю…

— И я про то… — согласился умудренный жизнью хохол, наливая по новой в стаканы спирт и продолжая свой рассказ.

Прошкин задумчиво ковырял свой конопатый нос, который его никогда не подводил, и с интересом вслушивался в каждое слово собеседника. А тот, кстати сказать, рассказывал весьма любопытные и полезные для следствия факты. Вырисовывалась довольно-таки интересная картина

Глава 9

Джон Маккоуэлл, пожилой человек лет шестидесяти, был недоволен происшедшим в редакции газеты «Новый век». Плотного сложения, весьма неуклюжий в движениях, он, тем не менее, быстро соображал и понимал, что вся эта история, связанная с Патриком Гленом, отдает душком и может перерасти в крупный скандал.

Сняв очки в золотой оправе, он аккуратно протер их и положил в футляр.

— Ну, господин Глен, — начал он неприятный разговор с соотечественником, — расскажи, какого черта тебя занесло в это криминальное логово.

Патрик уже немного отошел от потрясения и мог достаточно внятно описать ситуацию. Он вальяжно откинулся на мягком сиденье черного лимузина и закурил сигарету.

— Чистая случайность, — вздохнул он.

— Это мы уже слышали, — недовольно повысил голос дипломат. — Конкретнее!

Патрик выдохнул струйку дыма и начал свою эпопею, которая, как он считал, только началась.

— То, что мы ищем, — произнес журналист, — могло бы уже сегодня мелькать на первых страницах всех газет мира.

Маккоуэлл недовольно оборвал собеседника:

— Давай без прелюдий!