Банда возвращается

– Смоленцев выгнал подчиненного с работы. Да, это серьезный мотив – особенно для творческого импульсивного человека, для которого его работа – не принудиловка от звонка до звонка, а процесс самовыражения… Вполне естественно, что Глушко затаил обиду.

– Если поискать, могут быть еще мотивы, – подсказал Александр. – Хотя я не спешил бы с выводами относительно Глушко. Во всяком случае ничего не могу сказать, пока сам не допрошу его.

– Устанавливать весь круг мотивации – задача слишком обширная. Генерал Кожинов сказал, что именно в этом направлении он рассчитывает на содействие ФСБ. В области экономических махинаций и разборок вы гораздо опытнее, наша сторона – политика, терроризм…

Бондарович улыбнулся краешками губ:

– Значит, служба охраны все-таки всерьез полагает, что Глушко рассердился на Смоленцева и устроил разборку в сортире Кремля? Тут впору участкового вызывать, а не ФСБ.

– Вы не устаете от своей ироничности? – уколола его Виктория.

Александр рад был уйти от служебного разговора:

– Я не устаю только от музыки. Дома ее просто горы, только слушать приходится редковато, некогда устать…

Девушка показала рукой:

– Вон тот дом, сразу налево.

– Ого, – не мог не восхититься Банда, – потолки, небось, трехметровые?

– Еще выше, – с удовольствием подтвердила Виктория. – Почти четыре, как во дворце.

Александр уже припарковал машину к обочине и устало откинул голову на спинку сиденья. Он подумал, что до подъезда девушка вполне дойдет и сама.

Виктория, несмотря на позднее время, не торопилась покидать машину.

– Хотите заглянуть сейчас ко мне? – неожиданно предложила она. – Будет чай с «Рижским бальзамом» и еще кое-что любопытное…

Бондарович не открыл глаз и не повернул головы к молодой женщине, которая со скрытой усмешкой смотрела в эту минуту на него.

А зря не посмотрел: Виктория была в этот миг хороша.

Хоть Александр и устал, однако в сон его еще не бросало:

– Провоцируете на какое-нибудь пошлое замечание, Виктория?.. Я не любитель вольных шуток, а чаю с бальзамом выпью с удовольствием, – он решительно распахнул дверцу. – Пойдемте… А машину отсюда не угонят?

Виктория улыбнулась:

– Нет. Напротив дома, видите, итальянское посольство. Тут круглосуточное дежурство, так что ваша машина в полной безопасности…

– Что ж, меня успокаивает это.

– Вы так переживаете за машину, что можно подумать, ее у вас уже угоняли.

Александр не ответил. И не забыл проверить, закрыты ли дверцы. Все же кругом была Москва…

Глава 4

Утро после ночи

Бондарович и Макарова,

1 час ночи,

24 марта 1996 года,

квартира полковника Орлова

Квартира была на первом этаже налево.

Виктория достала ключ, однако дверь оказалась незапертой – такое нечасто встретишь в криминализированной Москве в час ночи.

Виктория прошла в прихожую, увлекая за собой спутника.

«Похоже, из «любопытного», Бондарович, тебя ожидает ревнивый муж с большущим ятаганом в руках, – сказал себе Александр и вошел в квартиру. – И если голова твоя до утра останется на месте, считай, твой ангел силен!»

– Раздевайтесь, Александр, – успела сказать Виктория.

В коридоре, к удивлению Бондаровича, вдруг показалась несколько располневшая женщина лет пятидесяти пяти, – но все еще красивая.

– А мы-то ждем тебя, Вика, – взволнованным голосом начала она. – Прокофий ни в какую не соглашается лечь, говорит, что до двух подождем.

Виктория оглянулась на Бондаровича.

– Ой, здравствуйте, – наконец заметила пожилая женщина Александра. – Извините…

Он приветливо улыбнулся:

– Добрый вечер.

– Можно нам чайку, Ольга Борисовна? – Виктория скидывала в прихожей туфли, пододвигала Бондаровичу тапки. – Мы пройдем к дедушке и все расскажем.

– Чай на столе, вы проходите. У нас и бальзамник есть, – зачастила радушно пожилая женщина. – Простите, не знаю, как зовут.

– Это Александр Владимирович, Ольга Борисовна.

Бондарович, забывшись, едва не представился сам – Бандой – как любил представляться в домашней и вообще в неофициальной обстановке; но вовремя прикусил язык, подумав, что его невинное прозвище может попросту напугать эту незнакомую гостеприимную женщину. В час ночи…

Последовали совсем неоригинальные заверения в обоюдной приятности знакомства.

Виктория в это время смотрела на Александра и Ольгу Борисовну несколько насмешливо…

Широкий коридор заворачивал на кухню, еще были три, по-видимому, больших комнаты, – что и говорить, трудно даже представить, сколько стоит в нынешние времена такая квартира на Арбате. Правда, дом – старинной постройки, и реконструкции подвергался, как видно, очень давно, в пятидесятых, но все равно жить в нем – мечта, доступная разве только кому-нибудь из старой номенклатуры.

Бондарович прошел за Викторией в одну из комнат.

– Познакомься, дедушка, это Александр Владимирович, а это – мой дедушка… – Виктория с нескрываемой любовью погладила деда по плечу. – Можете проверить, Александр, свою профессиональную память и дикцию, у него редкое имя – Прокофий Климентьевич.