Слепой. Я не сдамся без боя!

– То есть наши денежки плакали, – констатировала Леночка Морозова, проявлявшая несвойственную ей сообразительность всякий раз, когда дело касалось презренного металла – вернее, говоря современным языком, презренной бумаги.

– Опять, – не оборачиваясь, заметил оператор Валера Самокатов.

– Как обычно, – сказал Крокодил Гена, закуривая очередную сигарету. – Ей-богу, уйду в хакеры!

– Не понимаю, – сказал Кац, – как можно уйти туда, где ты давным-давно обосновался?

Это была правда. Телекомпания «Северо-Запад ТВ» обладала правом на трансляцию сорока трех каналов кабельного телевидения на территории района. О том, каким образом ему удалось заполучить, а главное, сохранить за собой это право, господин Кацнельсон скромно умалчивал. Помимо упомянутых сорока трех каналов, студия транслировала сорок четвертый, единственной и неповторимой звездой которого являлась Леночка Морозова. Сетка вещания данного канала включала в себя выпуски новостей, которые вела Леночка, музыкальную передачу «Желаю вам», где Леночка интимным голоском зачитывала поздравления на фоне заставки из розочек, и программу «Полезные советы», в которой Леночка с умным видом объясняла домохозяйкам, как ободрать со стен старые обои и без проблем очистить от скорлупы вареные яйца. Еще там была реклама – как правило, даваемая бегущей строкой, но за отдельную плату озвучиваемая все той же Леночкой. Оставшееся эфирное время забивалось фильмами, которые Крокодил беззастенчиво (и бесплатно) скачивал из интернета, а также синоптическими и астрологическими прогнозами того же происхождения. Зачитываемые Леночкой «полезные советы» и кулинарные рецепты извлекались оттуда же; на большее Гена-Крокодил вряд ли был способен, и все присутствующие, включая его самого, прекрасно об этом знали.

– Обосновался, – ворчливо передразнил своего работодателя Крокодил. – Обосновался… Да если бы! Люди, между прочим, в сети реальное бабло заколачивают, а я тут батрачу на тебя, как этот…

– Бабло, бабло, – горестно повторил Кац. – Все зло в мире не от женщин, – он отвесил Леночке иронический полупоклон, – а от него, проклятого, от этого вашего любимого бабла. Ну, на что оно вам?

– Ты голову лечить не пробовал? – осведомилась Леночка, раздраженно притопывая красивой ножкой.

– А чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь? – спросил Кац, салютуя ей пивной бутылкой и делая очередной могучий глоток.

– Козел, – бросила в бой последний резерв Леночка.

– А вот и неправда, – невозмутимо парировал Кац. – Дети мои! – тоном проповедника воскликнул он, воздев к потолку руку с бутылкой, на дне которой плескалось энное количество взбитого в густую пену пива. – Скажите, разве ваш отец вас когда-нибудь подводил?

– Ежемесячно, – не прерывая работы, сказал оператор Валера.

– Пятого и двадцатого числа, – внес необходимое уточнение злопамятный Крокодил.

– Козел, – подвела неутешительный итог Леночка Морозова.

– Неблагодарные, – с горечью констатировал Кац, разминая сигарету. – Разве я хоть раз не отдал вам того, что задолжал?

– Попробовал бы ты не отдать! – едва ли не хором проскандировал трудовой коллектив компании «Северо-Запад ТВ».

– Спелись, – пожаловался равнодушному потолку нисколько не сконфуженный Кац и со скворчанием высосал из бутылки остатки пивной пены. – Просто на удивление дружная компания! Да как вы не понимаете, что сигнализация – это не роскошь, а необходимость?! Вы только представьте, что сейчас, прямо сию минуту, сюда ворвется компания пьяных отморозков и, угрожая заточками и бутылочными горлышками, заставит Леночку петь в прямом эфире «Хеппи бездей ту ю, дорогой Кабан», а потом на радостях изнасилует нашего Крокодила…

– Почему меня? – обиделся Крокодил.

– Хорошо, тебя и Самокатова. А потом отберет у вас бумажники, вынесет отсюда всю аппаратуру и спокойно удалится…

– Много им будет проку от наших бумажников, – проворчал Крокодил.

– Да ладно вам! – воскликнул Кацнельсон. – Не будьте вы такими меркантильными! Будут вам ваши деньги…

– Когда? – немедленно спросила практичная Леночка.

– Как только, так сразу, – уклончиво ответил Кац. – Думаю, через неделю. Ну, максимум, через две.

– Козел, – повторила Леночка.

– Конченый, – увеличивая на весь экран изображение ее едва прикрытых мини-юбкой соблазнительных бедер, убежденно поддакнул Валера Самокатов.

– Козелус вульгарис парнокопытиус, – блеснул знанием латыни Крокодил Гена.

– А поработать никто не хочет? – вежливо осведомился Кац.

– Я, например, работаю, – заметил Самокатов. – В отличие от остальных.

– Зато, как все остальные, задаром, – напомнил Крокодил Воропаев.

– По-твоему, облизываться на мои ляжки – это работа? – обратилась к оператору Леночка. – Кац, уволь его за сексуальные домогательства!

– А где он другого дурака на мое место найдет? – резонно возразил Валера. – Я, между прочим…

– Хватит, – перебила его ведущая. – Что там у нас сегодня?

– Да все, как обычно, – сказал Кац, еще не подозревая, насколько это заявление далеко от действительности. – Поздравления, полезные советы… В общем, на час работы. Потом новостной блок… Самокат! Ты в курсе, что до эфира десять минут?

– Допустим, – с достоинством откликнулся оператор.

– Ты монтаж когда закончишь?

– Как только, так сразу, – сообщил мстительный Самокат.

– Ну, и кто тут козел? – ни к кому конкретно не обращаясь, пожаловался Кац.

Раздался звонок в дверь. Телевизионщики переглянулись – все, кроме Самокатова, который, наконец, взялся за ум и старательно «запикивал» эмоциональные фразеологизмы, которыми была густо пересыпана речь лишившейся любимой собачки пенсионерки Ивановой.

– Кого это черт несет? – поинтересовался Крокодил.

– А ты сходи и посмотри, – предложил Кац. – Вдруг это рекламодатель?

– А почему я?

– А кто – я? – подчеркнуто изумился Кац, коротким и точным ударом о край стола открывая новую бутылку пива.

– Значит, приезжают эти – пик! – на своем – пик-пик! – фургоне, – доносился с рабочего места Валеры Самокатова голос пенсионерки Ивановой, – достают свое – пик-пик-пик – ружье и как начнут – пик-пик! Я им говорю: пик-пик-пи-пиииик! – делаете? А они мне: шла бы ты, мать, на пик, не мешай, пик-пик, работать!

Звонок в дверь повторился. Крокодил, кряхтя, выбрался из кресла и нехотя, нога за ногу, побрел в прихожую. Студия располагалась в стандартной двухкомнатной квартире на первом этаже. Это была квартира Иосифа Кацнельсона; помимо всего прочего, он здесь жил, и раскладушка, на которой он спал, стояла за шкафом, где вперемежку с его нижним бельем хранились компакт-диски с надерганными из интернета боевиками и ужастиками и разрозненные детали давно приказавшей долго жить аппаратуры.

– Я говорю: пик-пик-пик, и пик, и пи-пик я вашу пиканую управу! – продолжала боевая пенсионерка. – Где такой закон, пи-пик вашу мать, чтоб собаку в ошейнике пиии-ип, как последнюю пии… ку?! Да я вас, пи-пик, за это пии… ком поставлю и пиииии-ип, как последних пи-пик, чтоб знали, куда из своего пик-пик ружья пи-пиииии…

– Самокат, – сказал Кацнельсон, – делай, что хочешь, но в таком виде это в эфир не пойдет. Что это за соло на пищалке?

– Пик, – сказала ему в ответ пенсионерка Иванова. – Пик-пик-пик я их всех, и ваше пик-пик телевидение тоже.

– Полностью с вами согласен, – пробормотал Изя Кац и глотнул из горлышка запотевшей бутылки.

– А что мне делать – вместо нее говорить? – возмутился Самокат. – Так у меня не получится. Потому что жалко. Это же не текст, а законченное художественное произведение – ни прибавить, ни отнять!

– А ты, пи…чка крашеная, засунь свой микрофон в – пииииии! – и катись отсюда, пока я тебя вот этой пик-пик-овиной по горбу не пипикнула…