Железный поход. Том четвёртый. Волчье эхо

Шамиль опустил голову и долго просидел так, не то подбирая нужные слова, не то прислушиваясь к голосу своего сердца; потом огладил бороду и, приложив руку к груди, убежденно и четко сказал:

? Наш народ говорит: «Самое надежное место для кинжала ? ножны, для огня ? очаг, для мужчины ? дом. Но если огонь вырвется из очага и запылает на вершине горы, то кинжал, покоящийся в ножнах, ? не кинжал, а мужчина, сидящий с женой у домашнего очага, ? не мужчина». И второе: «Как родную землю, надо беречь язык».

А Хаджи-Мурат, прибывший в тот день к имаму[72 - В 1832 г., при взятии рускими аула Гимры, погиб первый имам Дагестана и Чечни Кази-Магомет. Его пронзенное русскими штыками тело сразу сделалось предметом поклонения.Преемником Кази-Магомета объявил себя Гамзат-бек. Он вновь собрал мюридов и решил пока не трогать русских, а предварительно овладеть Аварией. Это удалось ему в 1834 году, после чего Гамзат-бек решил покорить Дагестан. Однако был убит одним фанатиком-аварцем (братом Хаджи-Мурата Османом). Движение мюридов возглавил сподвижник Кази-Муллы – Шамиль; тогда он принял титул имама, сделав своим главным оплотом аул Ахульго, что по-арабски значит «прибежище». Влияние и сила войск Шамиля возрастали с каждым днем // Керсновский А. А. История русской армии.] из Хунзаха со своими джигитами, добавил:

? Слова ? те же пули, попусту их не трать.

* * *

…С того дня, когда Шамиль овладел Гергебилем и возвращался на отдых в Дарго, минуло два года.

Глава 7

…С незапамятных времен у горцев Кавказа бытует понятие «абрек». У осетин ? «абыраег», у адыгов ? «хеджрет», и так далее от перевала к перевалу, от народа к народу… Но в разное время понятие это имело в горах и разное значение.

Абреками называли себя те скопища «сабель и ружей» свирепых башибузуков, пытавшихся захватить власть в Хунзахе ? столице Аварского ханства в период безвластия[73 - Имеется в виду 1834 год.], когда в результате кровной мести был убит в мечети второй имам Гамзат-бек, беспощадно вырезавший перед этим всю ханскую власть. Шамиль сурово и кроваво, как и пристало Кавказу, положил конец их бесчинствам.

Абреками называли и горских «Робин Гудов», разных мастей заступников простого народа, боровшихся свинцом и сталью, хитростью и обманом против горской знати и государевой администрации[74 - Особенный размах абреческое движение приобрело в Чечне, где оно развивалось с 20-х годов XIX века. З. Шахбиев пишет в своей книге: «Начало горному абречеству положил Бейбулат Таймиев. Абреков всегда отличали беззаветный героизм и решительность в действиях, а также поразительная конспирация. Почти все абреки были защитниками простых людей: они помогали им в беде, наказывали их обидчиков – богачей.Самыми выдающимися абреками в середине XIX века были Атабай и Вара, сверхотважные и сверхрешительные люди, навсегда оставшиеся в истории освободительной борьбы чеченского народа…»В других источниках упоминаются также известные абреки: Наба, Геха, Мехти, Успан, Эска, Зелимхан и др.Тема абречества нашла отражение не только в народном творчестве, в былинных песнях и сказаниях, но и в произведениях русских классиков. Вспомним хотя бы «Хаджи-Абрека» М. Ю. Лермонтова.].

Царское командование величало абреками всех немирных горцев, совершавших набеги, во все три периода Кавказской войны. Имелись в виду горцы, не входившие в имамат Шамиля; порою в абреки записывали и наиба имама ? аварского льва Хаджи-Мурата за его дерзкие и грабительские набеги, как, впрочем, и других отчаянных горских сорвиголов.

Существуют в горах и другие «цвета» и «оттенки» абречества[75 - Л. Н. Толстой в начале 1850-х годов писал: «Слово абрек так употребительно на Кавказе, что почти получило право народности в русском языке; но мы употребляем его совсем не в том значении, какое имеет оно между туземцами. Таким образом довольно трудно объяснить настоящее значение этого слова. Русские называют абреками всех горцев, в особенности тех, которые ходят на разбой в наши границы. Понятие абрек у нас часто тождественно со словами: молодец, джигит, удалец; иногда абреком называют бобыля, бездомного человека, готового на все. Но между туземцами на Кавказе слово абрек имеет более тесное, более определенное значение. Мирный татарин никогда не назовет абреком горца: по его понятию, абрек только тот, кто бежал в горы из мирного аула, – и, обратно, горцы, и даже мирные, называют абреками всех тех, которые переселяются из гор в мирные аулы. Если горец сделал в своем селении какое-нибудь преступление – убийство или воровство, за которое боится преследования, – он бежит из своего аула в другой и скрывается там: тогда его называют абреком, и прозвище это остается при нем до тех пор, пока какими бы то ни было средствами не помирится он со своими преследователями и не воротится на родимое место. Часто князья держат таких абреков у себя, защищая их от преследования, а за то абрек усердно служит князю. Обыкновенно это бывают самые верные люди, готовые исполнить все, что прикажет князь. Такого рода сделка не имеет ничего предосудительного; напротив, чем более при князе абреков – а они большею частию канлы, т. е. убийцы, – тем большим уважением пользуется он, как человек сильный».Царское командование после похода Шамиля в Кабарду объявило всех ушедших с ним в Чечню кабардинских князей и дворян – абреками.Совсем другое значение приобрело понятие «абрек» после Кавказской войны. Племена Западного Кавказа, не желавшие покидать родину и переселяться с гор на равнины или даже в Турцию, пытались отстоять свою свободу с оружием в руках. Но, теснимые превосходящими силами, вынуждены были прекратить сопротивление. Горцы, не желавшие смиряться с такой участью, уходили в абреки. Они скрывались в горах и лесах, вели партизанский образ жизни и доставляли изрядно неприятностей новым властям. Их дерзкие налеты на комендатуры, обозы, почтовые дилижансы, фургоны с фуражом и боеприпасами, угоны скота и другие акции находили поддержку у местного населения, считавшего их народными заступниками.], однако абреческая судьба Дзахо Бехоева сводилась к самой расхожей кавказской правде: «Был человек, и нет человека», ушел человек в горы из-за крови ? «за кровь». «По трагическому стечению обстоятельств…» ? обыкновенно в таких случаях выводило в учетном «гроссбухе» сонное перо царской канцелярии.

В кавказской песне звучит тот же вердикт, только омыт он слезами и горской кровью, которая «…и сейчас остается прежней: это ? альянс воды горного ручья с искрами, исторгнутыми ударом железа о кремневую скалу»[76 - Казбеги А. Письма и заметки.].

Он был обычный человек,

Теперь кричат ему: ? Абрек!

Любимую спасая,

Убил он негодяя.

Исполнил он мужчины долг,

Теперь скитается, как волк.

Поступок был прекрасен,

Но стал он всем опасен.

Нет ничего ? осталась честь.

А след взяла слепая месть.

И нет нигде покоя,

Как вечному изгою…

* * *

…Знал эту песню и Джемалдин-бек. Хорошо знал. С детства знал. Но… знал и то, что пока Дзахо-канлы не будет убит, не будет положен конец и кровомщению. Никакой алым или дият, взысканный с рода Бехоева, не охладит его сердце. За убийство соплеменников, за бесчестье для целого тейпа ему, Ахильчиеву, как самом ближайшему родственнику, не только дозволялась, но и вменялась священная обязанность найти и убить виновника без всякого суда или разбора дела… Адат[77 - Общество, как известно, не может существовать без определенных норм и правил. У горцев Кавказа существовал ряд норм, именуемых адатами, которыми они руководствовались в своей повседневной жизни. Адат – слово арабское, означающее «обычай», «привычка». Так называют издревле сложившееся обычное право. На Кавказе этим термином обозначали законы и обычаи, существовавшие до шариата или действовавшие параллельно с ним. Адаты включали в себя нормы бытового характера, юридические обычаи и сами нормы права. Свои сборники адатов имели как феодальные владения, так и сельские общины и союзы общин горцев.] велел, адат указывал: «В случае, если мужчина убьет соплеменника-одноверца, а потом скроется, с него трехмесячный штраф и семеро кровников. На того, кто не подчинится сему решению, падает двойная кровь и двойной бук ? расходы по ранению или смерти»[78 - Здесь в качестве примера приведен отрывок из свода законов Рустем-хана, принятых в XVII веке; раздел I, пункт 6. См.: Казиев Ш., Карпеев И. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке.]. В подобных случаях скоро мириться с кровником или его родней, брать ыкуп или удовлетворение для обиженной стороны было бы постыдной слабостью и малодушием.

Знал Джемалдин-бек и то, что кровная вражда и семейные распри между сильными тейпами тянулись порой десятки, а то и сотни лет; горы знали немало историй, когда захватывались и уничтожались целые аулы; людей убивали или продавали на невольничьих рынках в рабство.

Знал он и то, что канла переходит по наследству от отца к сыну и распространяется на всю родню убийцы и убитого. Самые дальние родственники убитого будут обязаны мстить за его кровь… Оттого сила и значение любого рода со времен сотворения мира во многом зависят от числа кинжалов и папах кровомстителей, которых он может выставить. Каждая капля крови, по мнению горца, обязана быть отомщена, ибо кровь покойника не перестанет кипеть и его не допустят небесные ангелы к престолу Всевышнего, доколе не будет взята кровь за его кровь.

…Именно поэтому Ахильчиев-волк приказал своим нукерам вырезать весь аул до последнего старика.

…Именно поэтому Ахильчиев-волк словчил в разговоре с наибами Шамиля Талгиком Аргунским и Тарамом Сунженским, заручившись их грозной поддержкой, обсказав все так, что люди Аргуни якобы предали Газават и взяли сторону русских.

…Именно поэтому в беседе с самим имамом Джемалдин-бек умело сыграл на его верности своему слову, своим «железным» низамам[79 - «На территории Имамата действовала особая система права. Она базировалась на низамах имама Шамиля, представлявших собой кодекс законодательных актов, регулировавших различных стороны жизни горцев и деятельность государства в военных условиях. Низамы были основаны на шариате, а также учитывали лучшие обычаи Кавказа.Низамы Шамиля преобразили большинство отраслей права: государственного, уголовного, гражданского, административного, земельного, финансового, семейного. Демократизм установленных низамами норм превосходил все известные до той поры правовые системы Востока.Низамы способствовали укреплению правопорядка и уменьшению числа правонарушений, удовлетворению материальных и духовных потребностей, нормализации семейно-брачных отношений, обеспечению защиты прав и интересов граждан Имамата.Судопроизводство в аулах, входивших в состав Имамата, осуществляли муллы и кадии; на территории наибств – муфтии. В ведении последних находились как гражданские, так и религиозные дела. Решения указанных должностных лиц исполнялись добровольно. В случае несогласия или отказа одной из тяжущихся сторон уголовное или гражданское дело разбиралось наибом, на решения которого можно было подавать апелляции имаму.Ближайшими помощниками наибов были дибиры. Они разбирали и решали самые незначительные дела, а более важные передавали на рассмотрение муфтиев и наибов. В ведении наибов находились татели, которые следили за исполнением горцами норм шариата и низамов, а также приводили в исполнение приговоры о телесных наказаниях.В Имамате существовал институт мухтасибов. В их компетенцию входил тайный контроль за деятельностью названных выше должностных лиц. Мухтасибы сообщали имаму о результатах своих наблюдений для принятия надлежащих мер.Низамы определяли состав различных преступлений и устанавливали систему наказаний. Наиболее распространенными видами наказаний были: денежный штраф, высылка (изгнание из племени, аула), общественное осуждение, телесные наказания, содержание под арестом, смертная казнь.Ряд низамов был принят для исключения или сокращения числа убийств на почве кровной мести. Реализация этого закона привела к значительному сокращению числа убийств из-за кровной мести, спасла от гибели множество горцев. Воровство по низамам Шамиля наказывалось штрафом и трехмесячным заключением в зиндан (яму). Нормы шариата, предусматривавшие за кражу отесечение конечностей, применялось редко. Этим нововведением имам старался сохранить жизнь и здоровье горцев, давая виновным возможность искупить свой грех на поле боя, что было вполне оправданно в условиях непрерывной войны с русскими. Для воров-рецидивистов и разбойников предусматривались более длительные сроки либо смертная казнь.Целый ряд низамов посвящался вопросам семьи и брака. Их нормы были направлены на то, чтобы укрепить семью, не допустить необоснованных разводов, облегчить положение женщины, обеспечить воспроизводство населения, создать нормальные условия для воспитания детей.Так, по адату от жениха требовался большой калым – выкуп за невесту. В связи с этим некоторые горцы до старости оставались холостыми. Другие вынуждены были похищать своих невест, из-за чего часто совершались убийства, которые, в свою очередь, вызывали кровную месть и вражду между родами.Чтобы положить всему этому конец, Шамиль резко уменьшил размеры калыма: до 20 руб. за девушку и до 10 руб. за вдову и разведенную женщину, а сторонам предоставил право еще сокращать калым по взаимному согласию.Была усложнена процедура развода. Низамы предусматривали, что за женщиной при разводе сохраняется не только калым, но и родительское приданое.Похищения невест были запрещены, а виновные и соучастники строго наказывались» // Там же.Генерал-лейтенант Ф. К. Клюки фон Клюгенау, 30 лет прослуживший и провоевавший на Кавказе и лично знавший имама, писал: «Справедливость требует сказать, что строгие меры Шамиля приносят явную пользу: они уменьшили убийства, грабежи и воровство».], которым следовали все горцы от последнего поденщика до знатнейшего наиба.

* * *

? Перед лицом Аллаха, Пророка и твоим, о Всесильный правитель… я готов поклясться здоровьем своих детей… Дзахо Бехоев, полукровка из Аргуни, похитил нашу Бици… Ужели дозволишь коршуну унести голубку в своих когтях из родного гнезда? Ужели отступишься, о неотступный имам, от своих низамов и дозволишь опозорить честь нашего рода, который предан тебе, как кинжал ножнам?

? Ты утверждаешь, что аул Аргуни протянул руку помощи нашим врагам? Как это может быть, чтобы народ предал свою родину? За их спинами родное ущелье, родной аул… следовательно, их колыбель, их совесть…

? Но, повелитель!

? А этот, как его, полукровка?.. ? Шамиль, не шевелясь, пристально посмотрел на своего мюршида.

? Дзахо Бехоев, мой повелитель.

? Он осетин?

? По крови матери, повелитель.

? Так значит, Дзахо? И ты точно знаешь, что он увез ее в свое ущелье?

? У меня есть свидетели. Известный тебе алдары Тахир, племянник уважаемого Ханпаши, уже отправился со своими людьми в Аргуни… Но родственники Бехоева… их много, имам… Они могут не выдать вора… Как бы не пролилась кровь.

? Старая история… ? Шамиль глубокомысленно задумался. ? Но, может быть, они любят друг друга? Девушка нашла себе жениха… Ушла с ним. Не лучше ли вам ждать почетных гостей и приглашения на пир? За кукурузными лепешками и жирной бараниной вы быстрее договоритесь о маслаате, чем с оружием в руках?

«Событие, не выходящее из ряда вон для наших гор, ? подумал имам. ? Обычное дело, что родственники оценивают девушку, как доходную статью, и хотят поиметь побольше. Возможно, ахильчиевский род попусту беспокоит меня?.. Вайнахи жадны до денег…»

? Все так, повелитель, но ее ведь у нас похитили! ? не унимался разгневанный Джемалдин-бек. ? Не по своей воле… похитили! Разве твой низам о запрете похищения невест не распространяется на всю Чечню?

? Закон для всех один[80 - Рядовой 10-го Грузинского линейного батальона И. Загорский, побывавший в плену у горцев, писал о низамах Шамиля: «…Все сохраняют равенство, из пределов которого ни богатство, ни высшие дарования не в состоянии никого вывести… Теперь за всякую вину определены взыскания в Имамате: штраф, темница (зиндан) и телесное наказание, от которого никто не избавляется, будь то пастух или хан. Все сии наказания приводятся в исполнение с величайшей точностью, и нужно сказать правду, что преступления становятся редки. Теперь через всю страну, над которой распространяется власть Шамиля, можно смело одному человеку провозить вьюки золота, не опасаясь лишиться их».], ? потирая колено, усмехнулся Шамиль и обернулся к обступившим его мюридам. Прославленные горцы одобрительно загудели на разные голоса. Имам пригубил пиалу с зеленым чаем, смакуя душистую чашу, и снова посмотрел в мерцавшие возбуждением глаза родовитого чеченца.

Имам не вполне верил Ахильчиеву. Чувствовал его скрытое напряжение, ужиную изворотливость, желание выгадать свой интерес, перехитрить, упрятать поглубже правду, до которой хотели добраться вопросы ближайших помощников Шамиля ? дибиров и муфтиев. Однако тот не мог допустить и мысли поставить под сомнение собственный свод законов, именуемый в народе низамами ? «кодексом Шамиля».

Ко всему прочему, Джемалдин-бек был известный и почитаемый мюршид в наибстве Талгика Аргунского, из богатого кинжалами и папахами ахильчиевского тейпа; бесстрашный, проверенный воин, преданный Газавату; его джигиты доставляли немало бед и хлопот карательным отрядам гяуров в Черных горах Чечни и надежно держали «на замке» Аргунское ущелье. А кто такой был Дзахо Бехоев?.. Безродный полукровка? Чечен? Осетин? До сего дня Шамиль и не знал о таком… Впрочем, однажды он, кажется, слышал краем уха не то от Адахана, не то от Занди, не то от Солтамурада или еще от кого-то из тех мест о смелом юноше, ходившем в набег за Терек… у того юноши тоже как будто было странное имя… Ну так мало ли славных джигитов знают горы Чечни и Дагестана? «Если я откажу Джемалу, ? решил имам, ? меня неправильно поймут. Кому чабан люб, люба и его собака. Не плюй в яму, где вода… быть может, придется из нее пить».

? Закон для всех один… ? растягивая слова, повторил Шамиль.

? Вот и я о том же! ? вспыхнул чеченец. ? Уо! Дай дорогу моим нукерам, Справедливый Шамиль, рабом твоим стану до конца дней своих! Волла-ги, билла-ги!… Иначе Ахильчиевым за ворота нельзя будет выйти. Каждый аулец отвернется от нас: разве они люди, разве мужчины они? Не сумели уберечь свою девушку, защитить свою честь! Бабьи шальвары им! Платки на головы! Ва-а!!