Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Земство на самом деле в России выполняло колоссальную и всё более значимую роль. Не случайно земства и города увеличили свои доходы от налогов. Им разрешалось собирать до 6 % от общей суммы налогов, устанавливать местное самообложение. И вот всё это составляло 600 миллионов рублей в 1914 году. Это очень большие деньги.

Кооперация – ещё одна из особенностей предвоенной России. Происходил стремительный рост кооперативного движения. Кооперативы крайне необходимы для такой страны, как Россия, для крестьянской страны. Сельские мужики либо впадают в полную зависимость от купцов, которые по дешёвке скупают у них продукты труда: зерно, масло, мясо, овощи, что угодно. И потом втридорога продают на рынке. Или им как-то надо выходить из этого положения. Это вызывает к жизни сбытовую кооперацию. И сбытовая кооперация в России развивалась невероятно быстро. Она выросла с 1907 по 1912 год в 12 раз. И стала очень важным фактом. Россия по уровню кооперации вышла на второе-третье место в Европе после Франции и Германии. Кредитная кооперация возросла в 7 раз. 9 миллионов человек пользовались кооперативным кредитом, в 1912 году был создан Московский народный банк. То есть в чём тут смысл? Крестьяне свои доходы кладут в этот банк, свой банк, и получают под небольшой процент кредит из этого банка. Государство всячески поддерживало эту кредитную политику, её поддерживали левые. Они считали, что кооперативная политика – это переход от эксплуатации к гражданской солидарности.

Например, учреждённый в 1915 году Всероссийский союз кооперативов по переработке и сбыту льна объединял 150 тысяч хозяйств и имел свои отделения для экспорта русского льна в Белфасте, Лондоне и Нью-Йорке. Созданный в 1908 году в Кургане Союз сибирских маслодельных артелей, объединив к 1914 году 864 артели, способствовал при содействии правительства экспорту сибирского коровьего масла за границу. Если в 1894 году за границу было продано 7 тонн сибирского масла на сумму 4 тысячи рублей, то в 1913 году – 82 000 тонн на сумму 71 200 тыс. рублей (в 1908 г. оборот маслоделов составлял всего 2400 тыс. рублей). В Берлине в 1910-м, и в Лондоне в 1912 году открылись представительства Союза маслоделов Сибири.

При таком великолепном развитии государство должно было быть спокойным, Царь должен был быть спокойным, но ситуация была намного более сложная.

Пока дадим ещё несколько положительных оценок. Но сначала официоз. Официоз неприятный. Как вы знаете, в 1913 году в феврале месяце празднуется 300-летие династии Романовых. В феврале 1613 года Михаил Романов был избран на престол. К этому времени принимается царский манифест, который я внимательно прочёл. Он очень напоминает тезисы или призывы к очередной годовщине Октябрьской революции. Это такой же пафос, всё великолепно, всё прекрасно. Наше прошлое прекрасно. Наше нынешнее замечательно. Наше будущее выше всяких сравнений. Приведу маленький кусочек: «Совокупными трудами Венценосных Предшественников НАШИХ на Престоле Российском и всех верных сынов России созидалось и крепло Русское Государство. Неоднократно подвергалось НАШЕ Отечество испытаниям, но народ русский, твёрдый в вере православной и сильной горячею любовью к Родине и самоотверженною преданностью Своим Государям, преодолевал невзгоды и выходил из них обновлённым и окрепшим. Тесные пределы Московской Руси раздвинулись, и Империя Российская стала ныне в ряду первых держав мира. В неизменном единении с возлюбленным народом НАШИМ уповаем МЫ и впредь вести Государство по пути мирного устроения жизни народной».

Такое пение фанфар. Нет ни слова ни о крепостном рабстве, ни о Пугачёвщине, ни о проигранных совсем недавно войнах. Это всё не нужно. Об этом все забыли. Но никто ничего не забыл, естественно.

И, надо сказать, эти торжества, связанные с 300-летием династии, прошли на редкость грустно. Всё внешне было хорошо, и Государь с семьёй объехал Центральную Россию, были молебны, были приветствия, были адреса. Но никакого стихийного выражения восторга не было. И надо было над этим задуматься. Что-то изменилось в русском народе. Что-то надорвалось. А между тем экономическое положение страны было прекрасным. В отличие от нынешнего момента. Совсем недавно, воспользовавшись каникулярными новогодними днями, я объехал сельскую территорию Тверской, Владимирской и Ярославской областей, посмотрел некоторые памятники, и я видел глубокий упадок нашей нынешней жизни.

А тут ничего подобного. Вот посмотрите, что пишет, к примеру, английский путешественник Морис Бэринг весной 1914 года: «Не было, пожалуй, никогда такого периода, когда Россия более бы процветала материально, чем в настоящий момент, или когда огромное большинство народа имело, казалось бы, меньше оснований для недовольства… У случайного наблюдателя могло бы явиться искушение воскликнуть: „Да чего же больше ещё может желать русский народ?"… Недовольство распространено главным образом в высших классах. Тогда как широкие массы крестьянства в лучшем экономическом положении, чем когда-либо… Но что верно в отношении крестьян, верно и для остальных слоёв населения. Оно в настоящий момент процветает, и причины его недовольства не настолько остры и сильны, не настолько обильны, чтобы температура этого недовольства поднялась бы до точки кипения».

А вот мнение члена ЦК кадетской партии Ариадны Тырковой-Вильямс, отражённое в воспоминаниях, написанных через 20 лет после революции. Ариадна Владимировна – дочь помещика села Вергежа Новгородской губернии, была замужем за корреспондентом британской «Таймс» в Петербурге Гарольдом Вильямсом: «Рост ощущался на каждом шагу, даже в нашем небольшом деревенском углу. Мужики становились зажиточнее, были лучше обуты и одеты. Пища у них стала разнообразнее, прихотливее. В деревенских лавках появились такие невиданные раньше вещи, как компот из сушёных фруктов… прежде о такой роскоши в деревне не помышляли, как не воображали, что пшеничные пироги можно печь не только в престольный праздник, но каждое воскресенье. А теперь пекли, да ещё с вареньем, купленным в той же деревенской лавке… Увеличилось производство молока и масла. Жизнь действительно становилась обильнее, легче… Деревенская молодежь стала грамотной… Стали появляться деревенские интеллигенты из крестьян. Одни из них отрывались от земли, уходили в города, другие возвращались после школы в деревню и там, в родной обстановке, становились местными общественными деятелями, искали способы улучшить крестьянскую жизнь»[7 - А. В. Тыркова-Вильямс. На путях к свободе. М., 2006. С. 380–381.]