Приключения Атреллы. Дорога на Регалат

Это она сможет узнать, только если вернется.

В конце коридора оказалась застекленная дверь, и Атрелла вышла на небольшой балкончик. Задувал теплый весенний ветер, с неба светило солнышко. Девушка присела на лавочку и позволила себе поплакать вволю.

***

Когда Атрелла отправлялась с междугороднего вокзала, на окраине Кренга к причальной мачте швартовался дирижабль из Норскапа. Его зацепили якорями за специальные ушки и подтянули к земле. Экипаж пошел отдыхать, а рабочие тем временем разгрузили отсек с почтой.

Среди посылок и бандеролей на разборку пошли ящики с письмами. Одно было адресовано в Управление безопасности ордена безутешной богини Нэре. Письмо прибыло из Ганевола. Следователь, на всякий случай, обшарив за пять дней герцогство в поисках следов Атреллы, убедился, что вероятной преступницей остается девушка, вписанная пассажиром на лесовоз «Нарвал». Агентам ордена предписывалось осторожно выяснить у команды лесовоза, как зовут девушку и куда она могла направиться дальше.

Письмо попало в орден после полудня, еще около двух часов пролежало в почтовом ящике, и наконец, было вскрыто и прочитано.

Начальник Управления озадачился. Преступления, описанные в письме, достаточно серьезны, чтобы поднять на ноги всех агентов побережья. Но с другой стороны, агент из Норскапа указывал, что лекарка неизвестна, что лечит бесплатно и явила себя очень сильным целителем, в одиночку удалив смертельную опухоль у пожилого мужчины. А нэреитам хорошо известно, что целитель может не только вернуть к жизни умирающего, но и одним прикосновением остановить сердце или парализовать. Безответственный, хулиганствующий лекарь опаснее безумца с ножом в руке. Но ни имени, ни особых примет, ничего конкретного не сообщалось. Кроме перечисления преступлений.

Лекарка – явная литарийка, но, похоже, ни к одному храму или ордену не принадлежит. И раз так, то ее можно без проблем уничтожить, не давая потом никому никаких объяснений.

Вся медицина в Рипене и многих странах мира тщательно регламентирована. Лекарям запрещено исцелять безнадежных больных, поэтому случай с Жаберином Дохоланом – вопиющее нарушение закона! Его давно ждали в царстве Нэре – царстве мертвых, а теперь, из-за этой девчонки, Безутешная не получит его еще долго. Это непорядок! За одно это преступление она может быть уничтожена. А сколько еще она может совершить разных бед?

Начальник вызвал трех агентов и приказал им разыскать гуляющих в порту членов команды «Нарвала» и деликатно за рюмкой чая выяснить все, что можно, об их пассажирке.

К сожалению, капитан Шармин за делами оформления нового фрахта совершенно забыл предупредить команду, что откровенничать насчет Атреллы нежелательно. А впечатления от ее помощи Юргесу были столь велики, что агентам ордена не составило труда узнать: девушку звали Атрелла. Фамилии ее назвать никто из команды не мог, но и этого было уже немало, в совокупности с рассказом об операции, проделанной ею во время шторма. Агенты примчались с докладной к начальнику уже под вечер. К преступлениям добавилось еще одно. Осталось разузнать самую малость – полное имя преступницы. В судовой роли она должна быть вписана.

Капитан Шармин был изрядно удивлен, когда его среди ночи вызвали в портоуправление с журналом и судовой ролью. Он ни на минуту не задумался, что это может быть как-то связано с пассажиркой. Он думал о новом грузе, новом рейсе и списании на время Юргеса для долечивания, а также о розыске матроса для замены на месяц-два. В портовой канцелярии проверили записи, и начальник Управления мигом составил рапорт в центр о прибытии на западное побережье Рипена опасной преступницы – Атреллы Орзмунд, примерно пятнадцати-двадцати лет. Всем отделениям рекомендовано принять все возможные меры к ее розыску и даны приметы: рост ниже среднего, светлые волосы до плеч, глаза серые, одета в меховой плащ, при себе имеет: черный, инкрустированный серебром посох, дорожная сумка – это все, что мог сообщить следователь из Ганевола. В случае оказания сопротивления при задержании преступницу дозволялось уничтожить. Все нэреиты знали, что лекарь может не только исцелить, но и убить одним прикосновением. О том, что литарий – убивать никогда не станет в силу веры своей и убеждений, они не думали. Раз может, значет однажды сделает. Мало ли они знают людей, которые совершают различые действия, в том числе преступные, не потому что нужно, а потому что могут?

Рапорт с помощью светового телеграфа разнесся по стране. И уже утром следующего дня все агенты безопасности Безутешной вышли на вокзалы, встречать прибывающих путешественников. Агенты ничем не отличаются от обычных людей. Разве что взгляд холоднее, да улыбка не любезна, а будто маска. А так – люди как люди, каких большинство.

***

После известия, что мама, возможно, жива, Атрелла до сумерек ходила сама не своя. Гендер помалкивал. Он по-прежнему полулежал на диванчике, то ли в дреме, то ли в задумчивости. Девушка к вечеру успокоилась, выплакалась и улеглась – и, не замечая соседа, забылась беспокойным сном под мерное покачивание самоходного дома. Она не заметила ночной остановки на два часа в городе Кажин. И ей фантастически повезло, что агент, проходивший по транспорту под видом разносчика напитков и пирожков, наткнулся на гендера Ирваниэля. Тот выполз до половины корпуса в коридор, при этом не снимая зада с дивана, купил пирожков и кувшин с яблочной брагой для Атреллы и пива для себя. Агент не догадался спросить, есть ли кто-нибудь еще в номере, решив, что гигант уж наверняка путешествует один. А раз патологически честного гендера не спросили, то с какой стати он будет сообщать, что опасная преступница Орзмунд мирно сопит в две дырочки прямо напротив него, невидимая агенту за стенкой, и посох ее стоит тут же, в одежном шкафу?

И вот на рассвете уже полетели первые рапорты о том, что разыскиваемая девушка не обнаружена. Коварная литарийка у бебешников получила статус «особо опасной», дающий право при оказании сопротивления уничтожить.

Проснувшись, Атрелла увидала снедь, купленную заботливым гендером. Есть хотелось очень сильно. Но она первым делом помолилась, попросив прощения у Лита за то, что вчера забыла прочесть молитву перед сном. В заключение она горячо попросила бога помочь в поисках мамы, но на этот раз привычного толчка в сердце и разливающейся теплоты не ощутила. Значит, Лит все-таки обиделся на нее? Но это ничего. До вечера есть время умилостивить его добрыми поступками. Она обязательно сделает что-нибудь хорошее.

Лит не умеет долго сердиться, он же самый добрый и веселый бог. Он обожает детей, молодоженов и бескорыстных открытых людей. Правда, он еще и порядочный распутник, потому что благословляет всех детишек, и законнорожденных, и бастардов. Ему не важно, от кого и как кто родился. Как говорится в учении литариев, все, что по любви, – от бога и для бога!

Лекарям дозволено прерывать беременность лишь в одном случае – если она наступила в результате насилия. И то, если будущая мать сперва получит благословение в храме Лита или договорится об упокоении души нерожденного младенца в храме Нэре. В первом случае нужно было на исповеди громко и от всего сердца рассказать богу, – а при этом слышат и жрецы, и другие прихожане храма – о своей беде. Нужно признать свой грех ненависти к младенцу – чаду от насильника, и, может быть, жрец даст разрешение на прерывание… правда, чаще он такого разрешения почему-то не давал. У нэреитов же достаточно принести некую сумму, которую укажет жрец, и дать имя еще живому младенцу, об упокоении которого жрец будет просить богиню. Обычно после этого случался выкидыш, а если нет, значит, богиня решила – младенцу жить! И никто уже не рисковал идти против ее воли.

Впрочем, нежеланных младенцев всегда можно было продать. Охотнее всего их скупали однополые супружеские пары из сект «детей голубой и розовой луны». Эти нэреиты считали, что разрушать завет Лита: «Плодитесь и размножайтесь» – лучшая форма служения Безутешной. Сами они детей иметь не могли, поэтому покупали нежеланных новорожденных и воспитывали в присущих их религии традициях.

Большинство людей в мире, те, кто верил и принимал догмат о существовании главных богов, которые присматривают за человечеством, – Лита-солнца, создателя всего живого на планете, и его ревнивой и мстительной жены Нэре – в различных ситуациях обращались то к одному богу, то к другому. Ибо каждому дано право выбора: идти вверх, к солнцу, и пополнить хор Лита, которым этот светлый бог надеется убедить жену в искренней любви и успокоить ее – или спускаться вниз, во тьму, чтобы влиться в ряды армии Нэре, для окончательной битвы, после которой на всей планете установится ее власть, а Лит признает свою измену.

Атреллу не устраивало царство Нэре, где правят холодные и жестокие люди, во всем видящие одно – выгоду или убыток. Где главными заповедями были: морально все, что выгодно; моя улыбка стоит дорого; все можно купить, но не все, что продается, должно быть дешево; бескорыстие аморально, милосердие и благотворительность есть деяния безумцев, а доброта – порок, впрочем как и немотивированная жестокость.

Закончив с молитвой, девушка скрылась в туалете и умылась. Она решила немного преобразиться по рипенской моде и, проведя пальцем по бровям и векам, добавила пигмента, отчего брови стали намного темнее, а глаза выразительнее. Она завилась, накручивая волосы на палец, и немного осветлилась, отчего волосы приобрели золотистый оттенок. Вышла в номер яркая кудрявая и чернобровая блондинка.

Морщины гендера обозначили улыбку.

– Ты будто дочь самого Лита, – сказал Ирваниэль, – таких детей рисуют на картинах в храмах солнечного бога. Я читал, что Слемир был такой же – живое воплощение Лита.

Атрелла ничего не ответила, только хмыкнула и повела плечами. Она разобрала узел, в который упаковала вещички, купленные на рынке в порту, переоделась и превратилась в самую обыкновенную рипенку.

По мере продвижения транспорта на восток становилось холоднее. Рассветный ветерок, залетавший в окно, сильно отличался от вчерашнего дневного.

Гендер показал на пирожки и кувшин с бражкой:

– Угощайся, милая девочка.

Атрелла откусила полпирога с ягодами и, жуя, сказала:

– Фпасибо, ошень фкуцно. А мы уше талеко отехали?

Гендер понял вопрос:

– Прошли чуть больше одной пятой пути. Мы въехали в Виноградную долину. Пожалуйста, не говори с едой во рту, твоя речь похожа на речь ориев, а меня от звуков их голоса пробирает дрожь.

Атрелла стала вспоминать географию Рипена, которую в школе проходили весьма и весьма и бегло, да еще и учитель-географ был дурак, оттого интерес к предмету угас, не появившись. Перебирала в уме карты страны, пока не вспомнила: Виноградная долина – аграрный район в центре страны, низина, по ней течет река Верна. Протяженность долины с запада на восток – около тысячи километров. Это значит, что еще дня два или три они будут ее пересекать. Главное производство – виноделие, зерновые, малое животноводство, легкая промышленность. Несмотря на нелюбовь к учителю, Атрелла обладала хорошей памятью и училась неплохо.

За окошком виднелись сплошные голые виноградники, лозы были укутаны мешковиной: кое-где еще лежал снег. От теплого побережья дорога уводила на восток, к Большому Рипенскому хребту, к холодам, снегу и горным речкам.

Все-таки, хоть и конец февраля, а зима цепко держалась за свое. Маги не вмешивались в погоду, если только не надвигалось что-нибудь угрожающее. За исполнением закона о магической деятельности следило специальное управление.

Бражка согрела сердце, развеселила. Вчерашняя грусть, навеянная сообщением о том, что мама, вероятно, жива, а отец обманул, рассеялась.

Атрелла уселась у окошка и приготовилась разговаривать, как просил Ирваниэль. Она вспомнила, что старый гендер сказал: «Спрашивай, мне так проще» – поэтому обратилась:

– Уважаемый Ирваниэль, расскажите, пожалуйста, об исходе! Вы несколько раз упомянули об этом событии. Я знаю, что последнее летоисчисление в Рипене и прилегающих к Харанду государствах начинается с того года. Но почему случился исход?

Гендер очнулся. Он присел, помассировал тонкими паучьими пальцами лицо, и чуть помолчав, сказал:

– Исход начался из-за того, что всю территорию Харанда, от западного побережья до восточных гор, северных отрогов Большого Рипенского хребта, и от северного побережья до южных рубежей – горного массива, отделяющего эту страну от Рипена, – поразило проклятие Нэре.