Проклятые рубины. Книга вторая. Колье Магдалины

Средиземное море, Гибралтарский пролив, акватория Малаги, сентябрь 1398 года

Галера сарацинского паши Абдула ибн Гамида III-го, вот уже несколько часов болталась в водах Средиземного моря, неподалеку от Гибралтарского пролива. В утренней дымке вдалеке просматривалась береговая линия с редкими огнями Малаги. Паша нетерпеливо вышагивал по свежевымытым доскам носовой палубы. Верный слуга Али со вздохом убрал поднос с едой, отнеся его в капитанскую каюту. Хозяин почти сутки ничего не ел. Только молчаливо в одиночестве пил чай. Да оно было и понятно. Единственный сын паши – Сулейман, отправившись на военную службу в Гранадский эмират, последний оплот некогда могущественного арабского государства раскинувшего свои границы почти на весь Пиренейский полуостров. Сейчас эмират занимал лишь высокогорную область Сьерра-Невада и все средиземноморское побережье от города Альмерия до города Гибралтар.

Во время одного из сражений Сулейман был тяжело ранен и попал в плен к испанцам. Теперь паша привез выкуп. Испанцы назначили ему встречу в море. Галера прибыла в условленное место на несколько часов раньше назначенного срока. Свежая смена гребцов и попутный ветер, как бы почувствовали желание паши, поскорее обнять сына. Корабль стремительно пролетел расстояние от Танжера до Малаги и теперь спокойно качался на небольших волнах.

Над морем начало подниматься солнце. Паша приложил к глазу подзорную трубу, медный корпус которой был украшен золотой инкрустацией, наведя ее на черную точку, появившуюся на горизонте. Он не ошибся. Увеличительные стекла превратили едва различимое пятно в очертания парусного корабля. Тут же последовала команда. Защелкал хлыст надсмотрщика, пробуждая гребцов. Матросы, схватившись за канаты, подняли и закрепили основной прямоугольный парус. Повинуясь команде капитана, рулевой направил галеру навстречу судну.

Примерно через час, оба судна встретились и убрав паруса, остановились в нескольких десятках метров друг от друга. Трехмачтовая каракка, венецианской постройки, под флагом герцога дель Инфанто возвышалась своим бортом над более низкой галерой паши Абдула ибн Гамида III-го.

С корабля спустили шлюпку, и вскоре на палубу судна поднялся испанский офицер. Сверкающий шлем гостя украшал белый платок. Поприветствовав пашу, он представился парламентером. Передав требование высокочтимого сеньора Антонио Фернандеса де Мендозы герцога дель Инфанто, офицер попросил передать ему рубины, предназначавшиеся в качестве платы за освобождение высокородного пленника. По словам офицера, когда он с выкупом благополучно достигнет палубы испанского судна, Сулейман, будет доставлен к отцу. То же самое было изложено в письме за подписью герцога, скрепленного его личной печатью.

Не став читать письмо, а лишь выслушав офицера, паша, перебирая пальцами черные коралловые четки, отдал распоряжение принести камни. Али моментально выполнил приказание хозяина. Взяв в капитанской каюте замшевый футляр с камнями, он, вернувшись на палубу, остановился перед офицером и открыл его.

На синей ткани в лучах утреннего солнца красным светом загорелись великолепные по своей форме и величине рубины. Девять из них были размером с крупную вишню. Они великолепно смотрелись бы в золотом ожерелье, но больше подошли бы для украшения рукоятей холодного оружия. Три рубина были большего размера и имели другую форму огранки. Последний из камней по величине равнялся перепелиному яйцу и поражал своей чистотой и мастерством ювелира огранившего рубин. Камень сиял подобно кровавой звезде, отбрасывая красные лучи во все стороны.

Осмотрев камни, офицер удовлетворенно кивнул. Взяв футляр, он спустился в лодку. Гребцы опустили весла в воду и за несколько взмахов достигли борта испанского корабля. Офицер поднялся на палубу. Тут же на каракке послышались крики команды. С хлопком упали паруса. Приняв в себя ветер, они запузырились, увлекая судно, прочь от галеры. Гребцы в шлюпке возмущенно закричали, пытаясь взобраться на борт. Но все их попытки были тщетными. Тогда вставив весла в уключины, они что есть сил начали грести, стараясь отойти подальше от сарацинского корабля. На палубе испанской каракки сухо щелкнул спуск арбалета и в мачту галеры вонзился дротик с привязанным к нему бумажным свитком. Али подскочил к мачте и вырвав дротик, с поклоном передал его паше.

С каменным выражением на лице Абдул ибн Гамид III развернул послание и прочел неровные строчки. Закончив читать, он резким движением выбросил дротик в море.

– Мой господин! Дать команду начать преследование? – пожилой слуга с мольбой смотрел в лицо паши. – Они увозят Сулеймана?

– Нет Али. Сулейман уже попал в Джаннат. Я думаю, Аллах Всемогущий по достоинству вознаградит моего любимого сына.

– Его убили?

– Нет Али. В плену он заболел черной болезнью и умер. Неверные разрешили его спутникам похоронить Сулеймана по нашим обрядам.

– А как же выкуп? Ты не станешь им мстить? Дашь ему вот так уйти, обманом завладев сокровищем?

– Мой старый и верный слуга. Это всего лишь камни. Но я предвидел такой исход и накажу испанского идальго за обман. Мой ювелир на обратной стороне камней вырезал проклятие для его будущих владельцев. И герцог дель Инфанто и его потомство будут умирать от насильственной смерти. Каждый камень это приговор. Даже если неверные их разделят, заклинание не утратит своей силы. Прикажи собраться воинам для чтения намаза. Мы должны возблагодарить Аллаха и проститься с Сулейманом. А что до мести, то после молитвы я отправлю почтового голубя с приказом о выступлении. Завтра же десятки галер с нашими воинами прибудут в Малагу. Мы устроим набег с моря на Валенсию. Именно там умер Сулейман. Пора вернуть этот город во владения нашего эмирата. Так неверные заплатят за смерть моего сына. Но основное наказание понесут потомки вероломного герцога – пока его род навсегда не исчезнет с лица земли.

На борту испанского судна, в своей каюте дон Антонио Фернандес де Мендоза герцог дель Инфанто с восхищением разглядывал рубины.

– Вы даже не представляете капитан, что это за сокровище. Эти рубины сарацины похитили из храма Осириса в Абатоне, в Египте. О них ходят легенды со времен Александра Великого. Обладатель этих камней по преданию будет награжден долгой и счастливой жизнью, его богатство будет увеличиваться, а во всех делах ему будет сопутствовать удача. Тут даже вырезаны какие-то письмена, – герцог, взяв лупу, продолжал разглядывать камни. – Самый большой я думаю, украсит перстень. Я поднесу его в дар нашему кардиналу. Эти три станут украшением колье, которое я заказал для моей супруги – донны Магдалины. Что делать с остальными камнями я решу позже. На мой взгляд, они будут великолепно смотреться в рукоятках стилетов.

Глава пятая

Коттеджный поселок, пригород Марселя, Франция, март 2015 года

Лелька отодвинула ноутбук. Достав из пачки сигарету, подкурила и подошла к окну. Штормовой ветер гнал по поверхности бухты короткие злые волны, которые брызгами разбивались о каменистый берег.

Вот и началась новая история. Легенда о тринадцати рубинах, девять из которых были вставлены в рукоятки стилетов Чезарио Борджиа, давно не давала ей покоя.

С момента ее победы в международном литературном конкурсе прошло восемь месяцев. За это время Лелька успела написать два романа по заказу издательства, а сейчас работала над третьим. Но мысли о рубинах не давали ей покоя. И вот сегодня утром она решила выписаться, чтобы хоть немного разгрузить голову.

Последний роман, оставленный редактору, рассказывал об операции, в которой принимал участие ее муж – комиссар полиции Александр Деланж. Операция закончилась плачевно. Вместе с одним из преступников погибли друг Алекса – Серж Дюпре и два офицера криминальной полиции. Сам Алекс получил несколько ранений и полтора месяца провел в госпитале.

Две недели Лелька не отходила от мужа сначала в отделении интенсивной терапии, а потом в палате. Алекс выздоравливал тяжело. Он очень сильно переживал гибель друга. Но не только это послужило причиной затяжного лечения.

Три шрама изуродовали его лицо. Два небольших от металлических шариков, которые вырвали мышцы на подбородке и левой щеке и один большой от осколка стекла. Шрам начинался немного ниже правого виска проходил по щеке и рваной линией спускался к подбородку. Врачи, проводившие операцию, в первую очередь беспокоились об извлечении из ран инородных тел и остановке кровотечения. Красота лица раненого полицейского волновала их меньше всего. Главное для них было спасти его жизнь.

Потом, когда его перевели в палату, Алексу предложили провести пластическую операцию, но он отказался. Отверг он даже предложение своего друга Кристиана, который вместе с женой и приемной матерью – графиней Луизой де Фоссе, часто навещали его в госпитале. Лелька считала, что эти шрамы он оставил в знак напоминания о погибшем друге, хотя смерть Сержа Дюпре никто ему в вину не ставил.

После выписки из больницы, Алекс начал постепенно возвращаться к жизни. В конце декабря они даже съездили с друзьями в Бордо, где до хрипоты орали на футбольном матче, проходившем между командами: «Бордо» – «Лион». После завершения матча они праздновали победу «Лиона» 5:0, в небольшом кабачке. Пили сухое вино с сыром и смотрели повтор матча на экране огромного телевизора, заново проживая голевые моменты.

Алекс был страстным болельщиком. Лелька, не желая отставать от мужа, вникла в правила этой игры и с удивлением для себя самой полюбила футбол. Теперь она знала поименно всех игроков любимой команды Алекса «Пари Сен-Жермен». Знала тренеров и основных соперников. Алекс был несказанно удивлен и обрадован, когда как-то раз, на одной из вечеринок, рыжеволосая красавица жена, в присутствии его коллег по комиссариату со знанием дела прокомментировала игру их общих любимцев.

Потом их предпочтения разделились. Лелька считала, что раз они купили коттедж в пригороде Марселя, то и болеть они должны за «Олимпик Марсель». Но Алекс, родившийся и большую часть жизни проживший в Париже, отдавал предпочтение своей любимой команде. Поспорив несколько раз, они пришли к соглашению, что когда их команды играли между собой, то каждый болел за свою. Когда же игра проходила с другими противниками, то они сообща переживали за своих любимцев.

Дело пошло на поправку. Виардо добился возвращения Алекса в Париж, где он комплектовал новую бригаду в управлении криминальной полиции. Алексу разрешили перевод и предоставили отпуск по ранению.

С раннего утра и до обеда Лелька работала над книгами в гостиной уютной парижской квартиры, расположенной в 8-м округе и доставшейся мужу от его деда – знаменитого генерала и героя Франции. Когда перед свадьбой Лелька узнала, где они будут жить, а потом еще и увидела, то от радости чуть не задушила Алекса. Кто бы мог подумать, что из окон их квартиры расположенной под самой крышей шестиэтажного дома построенного в начале прошлого века (иначе и быть не могло в Лелькином представлении) будут видны Елисейские поля.

Алекс варил ей кофе и готовил завтраки. Подсказывал с терминами и подправлял диалоги, добавляя полицейский профессиональный сленг и жаргон криминального сообщества Франции. Потом они обедали и шли гулять по городу.

Алекс показал ей совсем другой Париж, тот, который увидеть обычному туристу, не дано никогда. Они избегали шумных улиц и площадей. Заглянули в трущобы. Исходили пешком узкие улочки Латинского квартала. Подолгу гуляли по острову Сите – сердцу Парижа.

Они писали на цветных листочках названия музеев, театров и кафе, затем свернув их трубочками, перемешивали в бейсболке. Потом, с этой бейсболкой приставали к случайным прохожим прося вытянуть бумажку и помочь им с выбором маршрута. Глядя на их счастливые лица им никто не отказывал.

Но в один из дней психологи полицейского управления вынесли заключение о том, что Алексу необходимо пройти дополнительный реабилитационный курс. Без этого ему не разрешали вернуться к прежней работе. После полученного на руки заключения, Алекс сломался. Причем сломался моментально. Утратил интерес ко всему и что было самое обидное – к Лельке. Он даже спать перебрался в гостиную на диван, установленный перед огромным плоским телевизором. Да он и понятно – отсюда до бара со спиртным было ближе.

Лелька недовольно сопела, ворчала, ругалась, но все было без толку. Ее любимый мужчина, как Колобок катился, вниз утратив интерес к жизни, и находил лекарство от всех проблем в бутылках с вином или коньяком.

Жалея мужа, Лелька пыталась найти оправдание такому поведению Алекса. Но это мало ей помогало. Поэтому Лелька старалась лишний раз не трепать ему нервы, а закрывшись в спальне, сутками не вставала из-за ноутбука.

Лелька понимала, что она, появившись в жизни Алекса всего каких-то десять месяцев назад, не могла заменить ему любимую работу, на которой комиссар провел половину своей сознательной жизни. Стараясь не повышать голос и не устраивать истерик, она пыталась вернуть его к мечтам: о домике в Провансе, о детях, о винограднике. Лелька пыталась донести до Алекса мысль, что не только в работе сотрудника криминальной полиции заключается смысл жизни. Алекс соглашался, обещал подумать, но через несколько дней все возвращалось на прежние рельсы. В очередной раз, попав в управление полиции или встретившись с кем-то из своих коллег, сыщик, начав с кофе плюс коньяк, к полуночи попадал домой еле стоя на ногах.

Все это время Лелька еще и писала. Порой от переутомления на нее накатывали приступы головной боли и тошноты. Вместе с ними приходили прежние страхи, что у нее ничего не получиться и карьера писательницы закончится, так и не начавшись всерьез. А еще она очень боялась потерять Алекса.

Привыкнув жить одна, Лелька, приобретя в лице мужа опору и защиту от всех жизненных проблем, теперь стала панически бояться его потерять. Причем она боялась потерять Алекса не в физическом смысле, а в их отношениях. Во время таких приступов ей хотелось прижаться к нему, свернувшись калачиком, обхватив его сильную руку. Чтобы он гладил ее по волосам и нежно целовал в кончик носа и в мочку уха. Тогда все ее страхи пропадали, а головная боль, затихая, отступала без всяких таблеток. Но в последнее время вместо Лельки этот гад гладил в основном бокалы с коньяком и бутылки с вином. Оставшись в одиночестве со своей болью и страхами, Лелька тихо плакала, наглотавшись таблеток и уткнувшись сопливым носом в подушку.

Однако старинная поговорка «нет худа без добра», оказалась в полной мере применима к Лелькиной жизни. Из-за такого отношения к себе любимого мужчины, у Лельки получались великолепные тексты. Сочные диалоги и переживания героев, написанные с надрывом, вызывали восторг сначала у редактора издательства, а потом и у читателей. Но ее это уже не радовало.

Вообще-то ей не понравилось писать книги на заказ. Помогли ей справиться с этим чувством долгие беседы с ее новой учительницей Луизой де Фоссе и издателем Виктором Наумовичем. Старшие друзья объяснили, что пока Лелька уверенно не займет место в первой шеренге мировых светил детективного жанра, ей придется забыть о том – чего душа писать желает. Начинающему автору, как и копирайтеру или журналисту, предстояло в первую очередь писать книги, которые будут продаваться. Все душевные и глубокомысленные произведения должны были создаваться в свободное время или быть отложенными на несколько лет. Пострадав по привычке пару недель, и вдоволь пожалев себя, Лелька, вздохнув, принялась творить. Вот тут ей и помогли собственные переживания. Не желая «пилить» мужа Лелька все невысказанные слова и чувства вкладывала в текст. Это помогало, но ненадолго.

Два дня назад, когда после очередного собеседования с психологами Алекс к полуночи явился домой «на рогах», Лелька, вздохнув, помогла ему добраться до дивана и раздев, уложила спать. Утром похмелив любимого мужчину и накормив его вкусным завтраком, она в очередной раз попыталась донести до его начавшего, оживать мозга свои чувства. Без крика и без истерик Лелька рассказала Алексу о том, что переживает за него. Говорила, что ей не все равно их дальнейшее совместное будущее, что она жизни без него не видит и готова вместе с ним пройти, этот чертов курс реабилитации.

Жизненного опыта – как отвернуть любимого от спиртного и пробудить у него интерес к жизни, у Лельки не было. Просмотрев во всезнающем Google подборки и советы психоаналитиков на волнующую тему, девушка сделала выводы, что там тоже никто ничего не знает. Поэтому она все делала по своему разумению, так как считала нужным.

Выслушав красавицу жену, с красными после бессонной ночи глазами, Алекс согласился с ее доводами. Пообещал сегодня больше «Ни-Ни». На следующий день, они назначили совместный поход в комиссариат к старшему психологу управления. Успокоенная Лелька вышла из кухни. Но не успела она дойти до двери спальни, как услышала за спиной знакомый звук легкого звона стекла, когда горлышко бутылки касается края стакана и ставшее нетерпимым бульканье. Резко развернувшись, она возвратилась на кухню, где поймала Алекса с поличным.

Накатившая злость и раздражение вылились в одном слове: – Тряпка! Немного поразмыслив, она добавила стандартную по ее разумению в таких случаях фразу: – «Не бросишь пить, я с тобой разведусь!». Потом мешая украинские, русские и французские ругательства, Лелька, рыдая, побросала в чемодан самые необходимые вещи. С чемоданом в одной руке и с портфелем, в котором уместился ноутбук и рабочие блокноты в другой, она выскочила из квартиры, даже не закрыв за собой дверь. Поймав на улице такси, Лелька уехала в Марсель.

Попав в коттедж, она первым делом решила отомстить Алексу и напиться в горьком одиночестве. Обдумав внезапный порыв, Лелька пришла к выводу, что это нужно было делать на виду у любимого мужчины. А так без главного зрителя это представление теряло всякий смысл. Поэтому ограничившись легким, но вкусным коктейлем, смешанным из «Мартини», грейпфрутового сока и тоника со льдом, она разобрала свои вещи и приготовила рабочее место в гостиной у камина.

Заварив кофе и куря сигарету за сигаретой, Лелька позвонила подруге Дашке и крестной Марго. Не вдаваясь в подробности, она поставила их в известность, о том, что перебралась в пригород Марселя и в Париж в ближайшее время возвращаться не собирается. Понятливые подруги въехали в тему с полуслова. Достаточно было услышать Лелькины интонации. Дашка дала ей указание подыскать местечко, где можно будет «погудеть» и оторваться, а Марго сказала, что на днях собирается в столицу Франции и заедет в гости к своей любимой крестнице.

Маргоше Лелька не уставала поражаться. Два месяца назад, Марго в свои сорок три успешно разрешилась двойней – мальчиком и девочкой. Не прошло и двух месяцев, как беспокойная бизнес леди с головой окунулась в свой прежний напряженный трудовой график. Она даже умудрялась кормить младенцев грудью в своем кабинете.