Там, далеко, за порогом дома

– Как я понимаю, с их стороны это было ошибкой.

– Непростительной, сир… – поклонился Лиинтаа.

– Твои егеря готовы?

– В любой момент по первому вашему приказу.

– Ты и твои люди – мой единственный резерв. Вы вступите в бой, если другой надежды уже не будет, – улыбка озарила суровое лицо принца; это было так неожиданно. – Или если нам улыбнется удача и нужно будет изловить эту жалкую крысу – Ниграша!

Все, кто стоял рядом с принцем, вздрогнули при упоминании имени врага. «Ниграш… Ниграш…» – слышался эхом злобный шепот, и каждому захотелось оглянуться… Но уже через мгновение наваждение спало, и люди поняли, что не магия некроманта была его причиной, а их собственный страх. Все последние годы не смели они произнести вслух это слово, единственное слово из всех существующих в мире, боясь привлечь к себе внимание зла. Но вот морок исчез, и давящее предчувствие страданий и гибели ушло! Люди поняли, что теперь, когда они повернулись лицом к своему страху, бояться больше нечего.

Так передал им Рониен то, что сам впервые почувствовал в тот день, увидев первый луч рассвета.

– Орейн, как только пехота ввяжется в бой, ваша легкая конница должна начать окружение. Не стремитесь зайти им в тыл – главное держите фланги, сдавливайте их с двух сторон, не давайте растекаться. У вас – левое крыло?

– Да, сир. На правом – мой племянник Деон, я передам ему ваш приказ.

Герцог Орейн отправился исполнять приказания принца; Лиинтаа исчез… наверное, пошел к своим егерям.

– Тибуд! – обратился принц к наместнику. – Возвращайся на свои позиции и не жди больше никаких приказов. Как только первый враг окажется ближе четырех фарлонгов – запускай свои камни!

– У меня припасено кое-что получше камней! – усмехнулся наместник.

– Не сомневаюсь, Тибуд. Удачи тебе!

Тот удалился с поклоном.

– И тебе удачи, мой мальчик, – попрощался Илукар.

– Уже?.. – голос принца выдал волнение; он знал, что ему придется расстаться со своим советником и советчиком, и не боялся сам принимать решения, но все же… остаться совсем без помощи и рассчитывать только на себя, когда от каждого твоего слова может зависеть больше, чем жизнь…

– Мои братья уже сложили круг из камней, курительницы возожжены, и пентаграммы начертаны. Если я почувствую воздействие черных заклятий, то дам тебе знак, – Илукар склонил голову и неспешно направился к холму, на котором маги разбили свой лагерь.

Оруженосец принца вскочил на коня: в более легких доспехах, чем его синьор, он готов будет оказать помощь в битве.

– За мной, Рик! – Рониен направил Ангата рысью в сторону строящегося клина тяжелых конников и скоро стал во главе их.

Усатый пехотинец с длинным мечом, глаз которого не было видно из-под шлема, обратился к принцу:

– Вы звали меня, сир?

– Капитан Маурик, – на сей раз Рониен не улыбнулся – так велико было волнение. – Сегодня вам выпала самая тяжелая работа.

– Как всегда, мой принц! – усмехнулся капитан, и его тяжелый панцирь глухо стукнулся о щит. – Тяжелую работу получает пехота.

– Вы стоите во второй линии?

– Все сделано в точности так, как обговаривалось на совете, сир. Две линии, и я в центре второй: если что, ваш гонец легко найдет меня рядом со знаменосцем. По сигналу трубы мы откроем проход.

– Выстоят ли твои люди?

– Столько, сколько понадобится, сир. Таких отчаянных рубак, как в этом походе, я еще никогда не встречал. Ни одному из моих парней и в голову не придет праздновать труса – а это самое главное, вы уж поверьте. Простоим хоть до следующей зари.

– Вам не придется ждать так долго. Орейн должен будет разогнать волков и фрайтов, потом сдавить зомби в кучу – и тогда ударю я. Не думаю, что это займет больше, чем полчаса.

– Полчаса? – хмыкнул Маурик. – Боюсь, мы не успеем даже разогреться. Вряд ли вторая линия вообще вступит в дело!

– Хотел бы я согласиться с вами, капитан… Но на этот раз нам противостоит не простой враг. Ни напугать и обратить в бегство, ни даже вымотать его не удастся, ведь зомби не знают усталости.

– Не беспокойтесь, сир. Что касается моих парней – они не подведут вас.

Принц махнул рукой, и капитан ушел.

Все, что можно было сделать, было сделано. Оставалось ждать.

С поднятым забралом Рониен въехал на небольшое возвышение. Воинство тьмы приближалось, окруженное облаком пыли, поднятой шагами бесчисленных ног. Беспощадные, бесстрастные и бесконечно послушные своему господину мертвецы. Они пройдут по всем городам свободного мира, не оставив позади ничего живого. Если их не остановить.

Чтобы вдохнуть подобие жизни в своих слуг, некроманту нужно проводить долгий и сложный ритуал; но каждый такой ритуал может поднять сразу несколько тысяч мертвецов. Гниющие трупы селян и солдат, убитых в последние несколько месяцев, выкопанные из могил трухлявые скелеты, утопленники со дна морей и рек, мумии из древних курганов – они будут идти и убивать, подчиняясь безмолвной воле своего хозяина, пока не уничтожится связь злого духа с когда-то жившим телом. Безмозглые, сильные, но медлительные и неуклюжие, стройматериал будущей победы некроманта.

Но есть в армии Ниграша и более опасные враги: несчастные, умерщвленные прямо во время черного ритуала. Эти слуги некроманта получают всю мощь зомби и не имеют их слабостей: нечеловечески сильные, бесстрашные, нечувствительные к боли, они наделены разумом, ловки и подвижны. Черный легион, гвардия Ниграша – гроза и ужас всех свободных земель.

Есть две возможности уничтожить зомби. Первый и самый надежный – прикосновение Света. Заклятие экзорцизма или аура благой земли изгонят злого духа и оставят на мертвой плоти свою печать – после этого никакая магия не сможет вновь «оживить» ее.

Но есть и второй способ: разорвать связь злого духа с телом, в которое он входит. Если от восставшего мертвеца отделить руку или голову – связь ослабеет, если разрубить его пополам – исчезнет. Конечно, некромант сможет потом оживить каждую из этих частей в отдельности, но чем меньше останется от когда-то живого тела, тем слабее будет слуга…

3.

Принц уже мог различить отдельные неповоротливые фигуры в общей черноте надвигающейся волны тьмы.

Драные кольчуги, копья с полуистлевшими древками, огромные ржавые топоры и безглазые черепа под дырявыми шлемами.

«Вот сейчас», – подумал принц, и в тот же миг первое ядро размером с голову буйвола рухнуло в толпу мертвецов, прокатилось по земле несколько фатомов, разметав в прах шестерых скелетов. После этого снаряды посыпались один за одним: огромные булыжники, мелкая шрапнель, кожаные бурдюки, наполненные зажигательной смесью, копья баллист, что пригвождали к земле двух-трех мертвецов разом.

Бездушных слуг некроманта раздирало на куски, они горели, но ничто не могло задержать движение орды, и на смену уничтоженным сотням без страха вставали тысячи.

Рониен поймал себя на том, что рука его непроизвольно сжимается, словно удерживая тугой лук, и в очередной раз проклял в мыслях черное искусство некроманта: стрелы практически не могли повредить его слугам.

А потом, ни на миг не ускоряя и не замедляя свой шаг, как бесстрастно надвигающаяся тень ночи, прилив тьмы врезался в стройные ряды пехоты – и разбился о них. Тяжкий нестройный гул поступи черного воинства взорвался криками, звоном и треском.

Двуручный меч, палаш, секира на длинном древке, сбалансированный топор, тяжелая булава – все, чем можно крушить и разрубать на части – в руках видавших виды солдат. Неуклюжие, мешающие друг другу зомби падали, как колосья под острой косой. Но они совершенно бесстрашны, им не жаль собственных отрубленных рук и снесенных голов – и вот то одного, то другого гвардейца достает случайное копье или жадная костлявая рука. И мешается строй, а в свалке мертвецы почти неуязвимы: в бою живых людей исход решал бы вытащенный из-за голенища нож, но тут он бесполезен.

Израненные, изломанные, погребенные под грудой мертвых и дважды мертвых тел, пехотинцы выходят из боя – кто лишился чувств, кто убит, кто притворился убитым.

И стоящие за ними не могли сдержать трепет, и дрогнули, и отступили.

– Первая линия пехоты влилась во вторую, сир! Они не смогли сдержать натиск! – еще издали кричал принцу гонец от Маурика.

– Вижу, – спокойно – не время выказывать волнение – отвечал Рониен. – Пусть первая линия встанет позади второй и перегруппируется.