Беспросветная духовность. Шпринц и Пьянцесса

Беспросветная духовность. Шпринц и Пьянцесса
Анъе Фо

Молодой человек выискивает девушку со светлыми волосами среди пассажиров только что прибывшего автобуса. С трудом обнаружив предмет своего интереса, герой следует за блондинкой через тенистые дворы хрущевок. Однако молодая женщина так и норовит ускользнуть от преследователя, кажется, не прилагая при этом совершенно никаких усилий. Кто же в этой истории хищник, а кто жертва? Полный сентиментальности и цинизма, обреченный остаться без хэппи-энда, рассказ об одержимости.

Анъе Фо

Беспросветная духовность. Шпринц и Пьянцесса

Вечно мне недостаточно. Всегда нужно еще, и еще, и еще. Ей-богу, как капризный ребенок. Тело управляет слабой волей, и я покорно подчиняюсь зову плоти. Сапиенс временно отошел по делам, и сейчас на сцене царит эректус – симуляция человека с прошивкой бабуина. В, пока еще встречающиеся в моей никчемной жизни, периоды осознанности, я ненавижу себя за слабость, и даже пытаюсь хоть как-то обуздать свои низменные инстинкты, но, как видно из последующего повествования, безрезультатно. Я загружаю себя работой, тренируюсь по два раза на дню, повышаю свой интеллектуальный уровень, даже пробовал медитацию, однако все заканчивается одинаково: я снова здесь, на остановке, в одном из районов ближе к окраине города. Словно хищник вглядываюсь в толпу, нахлынувшую из только что прибывшего автобуса. А в детстве я был милым малышом. И как говаривал мой отец, что в те, навеки потерянные в прошлом времена не было никаких предпосылок, к тому, чтобы примерный и воспитанный мальчик, гордость родителей, активный участник всех школьных мероприятий, превратится в меня. Ведь они с мамой сделали все, чтобы вырастить достойного человека. Жаль, что только в мультиках из милого львенка вырастает благородный вожак стаи. В жизни все совсем по-другому.

Ого, сколько блондинок за раз? Хотя, наверное, их всегда было много. А мне-то казалось, будто сейчас мода на естественные оттенки. В любом случае пока все мимо. Кто-то слишком низкий, кто-то слишком толстый. Фу, эта старая совсем! Нервничаю: не пропустил ли? Начинаю паниковать. Так и подмывает сорваться с места и рвануть в самую гущу человеческих тел распределившихся по небольшому пустырю, окруженному стихийно припаркованными автомобилями, допотопной четырехэтажкой и рядами однотипных павильончиков с уродскими вывесками. Но тогда, со своим ростом, я вообще ничего не увижу. Еще раз пробегаю взглядом по головам разбредающихся в разные стороны прочь от лобного места. Глубокий вдох, чтобы собраться. Ага, попалась! Что, хотела ускользнуть от меня? Все же сегодня нам суждено было встретиться, а я-то уже было засомневался.

Покидаю свой наблюдательный пункт на небольшой возвышенности у дерева рядом с остановкой. Сердце, и до этого момента не находившее себе места, срывается с цепи и начинает бешено колотиться. Пробираюсь сквозь редеющую толпу к проходу около металлических магазинчиков-бытовок. Девушка с обесцвеченными, отросшими у корней, волосами, перемещается в пространстве медленно, почти плывет, но как бы я не ускорялся, порой расталкивая окружающих, расстояние между нами не уменьшается. И вот моя недостижимая цель, вместе с частью прохожих, уже свернула за угол четырехэтажного дома с растрескавшимся фасадом. Следую за ней, осторожно повторяя маневр. Сейчас важно оставаться незаметным, ведь вокруг по-прежнему много народа. Все, куда-то спешат в обоих направлениях, только моя подопечная движется будто бы во сне. Можно подумать – время для нее течет совсем по-другому. И вот уже я вязну в тягучем континууме, созданном высокой, почти болезненно стройной фигурой, задрапированной серым футером безразмерного спортивного костюма. Одинокая планета и малюсенький осколок от некогда большого мира – мы дрейфуем через вселенную убогого райончика еще советской застройки.

Как бы я сейчас не обожествлял ее образ, мой взгляд скользнул по блестящему розовому рюкзачку и замер немного ниже ее талии, на двух игриво танцующих в такт движениям выпуклостях, очертания которых угадываются под давно не стиранной хлопковой тканью. Но еще слишком рано, чтобы действовать.

В нашем обособленном мире, кажется, прошла целая вечность, но через несколько дворов путь обрывается оживленной автомобильной дорогой. Скрип тормозов. Гудение клаксонов. Для нее ничего не изменилось: пересекает опасный путепровод, даже не удосужившись посмотреть по сторонам, словно реальный мир ее не касаются вовсе. Лишь на середине проезжей части останавливается и заторможенным движением, словно во сне, поправляет прядь волос, выбившуюся из небрежно затянутого на затылке пучка, чем снова вызывает шквал недовольства у автомобилистов. А вот я, вынырнув из дремы, еле удерживаю себя, от того, чтобы броситься следом. Она уже на противоположной стороне, а мне нужно срочно найти пешеходный переход.