Современные славянофилы. – Начало Русского собрания

Современные славянофилы. – Начало Русского собрания
Ангел Иванович Богданович

«Благословите, братцы, старину сказать. Въ великой книг? Божiей написана судьба нашей родины, – такъ в?рили въ старину на Руси, и древняя родная мысль наша тревожно и страстно всматривалась въ темныя дали будущаго, т? дали, гд? листъ за листомъ будетъ раскрываться великая хартiя судебъ вселенной…»

А. И. Богдановичъ

Современные славянофилы. – Начало Русскаго собранiя

"Благословите, братцы, старину сказать.

Въ великой книг? Божiей написана судьба нашей родины, – такъ в?рили въ старину на Руси, и древняя родная мысль наша тревожно и страстно всматривалась въ темныя дали будущаго, т? дали, гд? листъ за листомъ будетъ раскрываться великая хартiя судебъ вселенной…"

Откуда это? Что значитъ этотъ величаво-гаерскiй тонъ, см?сь раешника съ дьячкомъ? – спроситъ изумленный читатель. Это – "благов?стъ" о "возрожденiи" Россiи, ни больше ни меньше, какъ возв?щаютъ намъ два сборника, вышедшiе одинъ въ начал? года, другой недавно – "Заря" и "Москва", въ которыхъ провозглашается всему мiру русскому о новомъ чуд? добромъ и радостномъ, о славянофильскомъ поход? на всякаго врага и супостата, заполонившаго нын? "святую Русь". Ударяя въ бубны и тимпаны, или по московски, "во вс? колокола", кучка до сихъ поръ нев?домыхъ мiру славянофиловъ, какимъ-то чудомъ уц?л?вшихъ отъ общаго разгрома, постигшаго (по ихъ словамъ) "святую Русь", собралась вкуп? и влюб? и, "напрягши умъ, наморщивши чело", съ потугами и усильями, отв?чающими важности задачи, выпустила два сборника, полные предостереженiй, мудрыхъ указанiй и восторженныхъ откровенiй.

Читатели не должны с?товать, если мiръ, который имъ откроется, покажется имъ страненъ, напомнитъ имъ "чудище обло, озорно, стоз?вно и лаяй": все надо знать, т?мъ бол?е свое, родное, въ которомъ какъ никакъ звучатъ несомн?нно отголоски современности.

Оживленiе славянофильства – вотъ что прежде всего знаменуютъ эти сборники, которые не стоятъ одиноко, но къ нимъ примыкаютъ и другiя однозначущiя явленiя, какъ увидимъ ниже. Признаемся, – мы думали, что славянофильство теперь есть мертвый историческiй терминъ, обозначающiй давно отжившее историческое явленiе. Оказывается, – это далеко не такъ; оно, по крайней м?р?, само заявляетъ, что живо и несетъ въ себ? не что-нибудь иное, какъ "возрожденiе Россiи". Уже ради одной этой великой "миссiи", возлагаемой имъ на свои рамена, оно заслуживаетъ если не вниманiя, то хотя бы н?котораго знакомства. Правда, матерiалъ для этого, – мы должны предупредить читателей, очень скуденъ. Въ обоихъ сборникахъ фигурируютъ все интересные незнакомцы, скрывающiе свои великiя имена подъ многооб?щающими псевдонимами или скромными иницiалами: Апокрифъ, Славяноборъ, Македонецъ, Русскiй, Востоков?дъ, Г. Е. Р. У-скiй, В-евъ. Остальныя имена, пропечатанныя полностью, также мало говорятъ уму и сердцу: Недолинъ, Ягодынскiй, Московцевъ. Къ великому нашему стыду, мы съ ними нигд? не встр?чались въ печати и ничего не можемъ сказать о ихъ д?ятельности. Но, пожалуй, оно и лучше: съ т?мъ большей свободой могутъ говорить они, не будучи связаны прошлымъ, которое обязываетъ.

И д?йствительно, прошлаго для нихъ не существуетъ. "Заря". Выпускъ I, – читаемъ на обложк? перваго сборника, что знаменуетъ и выпускъ второй, стало быть д?ло, разсчитанное на будущее если не процв?танiе, то продолженiе. Открывается сборникъ статьей "Гр. Л. Н. Толстой и вопросъ жизни" Н. Апокрифа, въ которой н?тъ собственно ничего славянофильскаго.

Но эта статья, должно быть, попала сюда по недоразум?нiю, ибо дал?е въ сборникахъ идетъ настоящая славянофильская свистопляска съ обычными для современнаго славянофильства неуклюжими движенiями. Начинаетъ ее г. Недолинъ, обрушиваясь сразу на весь западъ, которому онъ грозитъ "жупеломъ и металломъ", если тотъ вовремя не опомнится и не признаетъ добровольно единою "святую русскую правду". Наступитъ моментъ, вопитъ въ торжественномъ порыв? г. Недолинъ, когда "по пятамъ изгнанныхъ насильниковъ можетъ посл?довать месть освободившихся народовъ, не мен?е сильныхъ, окр?пшихъ, но не забывшихъ многов?коваго рабства. Тогда могла бы наступить такая всемiрная революцiя, такое страшное потрясенiе стараго европейскаго мiра, подобнаго чему не видала подлунная. Россiя въ тотъ часъ должна быть страшно сильна и грозна, – грозна гн?вомъ Бога, чтобы дать народамъ правду, судъ и свободу". Словомъ, трепещите, языцы, и покоряйтесь. Въ "Задач? современности" г. А. М. У-скiй раскрываетъ идею возрожденiя славянофильской школы, предупреждая, что "не плакать, не см?яться, но понимать" надо его статью. Итакъ, воздержимся на время. Хотя статья трактуетъ о школ? вообще, но р?чь по существу идетъ о поднятiи "издревле служилаго сословiя", или проще – "нашего в?рнаго дворянства". "Есть серьезныя основанiя утверждать, – говоритъ авторъ вначал?, – что за освобожденiемъ крестьянъ установившаяся система образованiя была главною причиной экономическаго паденiя пом?стнаго дворянства". "Въ силу своихъ особенныхъ традицiй, – поучаетъ авторъ, – дворянство не им?ло навыка къ трудовому прiобр?тенiю матерiальныхъ средствъ, считая все подобное занятiемъ, не приличествующимъ дворянству, и всл?дствiе этого, естественно, не им?ло ни надлежащихъ знанiй, ни практической подготовки, необходимыхъ для самостоятельнаго, трудового прiобр?тенiя средствъ, что требовалось уже новою эпохою". Надо было создать "новое питанiе", путь къ которому долженъ лежать черезъ школу. А для этого надо сд?лать школу "землед?льческою", такъ какъ дворянство им?етъ (или им?ло) землю, но не ум?ло съ нею обращаться. "Программа русской школы должна быть существенно опред?лена программой русской жизни: посл? русской азбуки – азбука землев?д?нiя; посл? православнаго катехизиса – катехизисъ землед?лiя, среди молитвъ къ Богу – теплыя молитвы къ земл?: въ этомъ основанiе нацiональной программы русской школы". Дал?е рекомендуется внушить дворянству "уваженiе къ рублю", который дворянство раньше презирало, теперь же къ оному вождел?етъ, но недостаточно уважаетъ. Въ заключенiе "вопросъ о правительственномъ поощренiи". Россiя страна землед?льческая, а потому "каждая постановка к?мъ либо въ Россiи образцоваго, въ смысл? экономическомъ и культурномъ, хозяйства… подлежитъ публичной отм?тк? т?мъ или другимъ способомъ въ законодательномъ порядк?. Въ большинств? случаевъ такiе д?льные хозяева тзъ лучшихъ земскихъ людей отличаются здравымъ умомъ и яснымъ пониманiемъ м?стныхъ условiй экономической жизни и народныхъ нуждъ, и поэтому только черезъ такихъ д?ятелей, людей трезваго сужденiя, обширнаго ума и большого опыта, возстановится плодотворная связь между Землей и Властью. Кстати припоминается поучительный для насъ разсказъ. Въ одной старой землед?льческой стран? былъ сл?дующiй интересный обычай: первый вельможа въ государств? при вступленiи своемъ въ должность обязанъ былъ при устроенныхъ въ честь этого событiя празднествахъ всенародно пройти борозду въ пол? съ сохой… Хорошiй бы обычай для Россiи", глубокомысленно заключаетъ г. У-скiй. Обычай ничего себ?, зам?тимъ и мы, главное, недорогой и ни для кого не обидный – ни для "бархатника", ни для "пахотника", и сверхъ того символизирующiй "плодотворную связь земли съ властью". Хорошо пишутъ господа славянофилы о воспособленiи дворянству: дворянская школа, законодательнымъ порядкомъ отм?тка и – связь съ землей. Въ особенности нравится намъ идея автора внушить дворянскому юношеству уваженiе къ рублю. По времени этотъ сов?тъ важн?е прочихъ, такъ какъ съ каждымъ днемъ рублей у насъ становится все меньше и меньше, какъ объ этомъ докладываетъ намъ постоянно тоже "славянофилъ" г. Серг?й Шараповъ.

Столько о школ?. Авторъ ни мало не смущается вопросомъ, каковъ долженъ быть "землед?льческiй катехизисъ", что это за землед?льческая азбука. Все это не суть важно, ибо важно одно – изыскать новый способъ "питанiя" для обиженнаго судьбою сословiя, которое, по своимъ традицiямъ им?я склонность къ питанiю, не обладаетъ для онаго средствами. Столь же простъ въ разр?шенiи нацiональнаго вопроса г. Недолинъ, который полемизируетъ съ Вл. Соловьевымъ объ нацiонализм?. "Не пристало Россiи искать, т. е. в?рн?е заискивать какого-то фантастическаго примиренiя съ Европой, какъ это надлежитъ намъ сд?лать, сл?дуя политическимъ идеямъ Вл. Соловьева, – пора самой Европ? сознать вс? свои вины передъ Россiей, а т?мъ народамъ, которые, давно уже и навсегда поб?жденные Россiей, вошли въ составъ ея населенiя, но все еще въ лиц? шумливыхъ газетныхъ фразеровъ "враждуютъ" съ нами заднимъ числомъ, понять смыслъ своихъ предательскихъ чувствъ, а подчасъ и д?йствiй, по отношенiю къ россiйскому государству". Любопытн?е всего въ этой тирад? "вс? вины" Европы. Жаль, что дальше мы не находимъ ихъ перечисленiя, а то г. Недолинъ внесъ бы очень полезную графу въ нашу долговую книгу: "а за вс? вины столько-то". Счетъ этотъ славянофилы ведутъ издавна, со времени Петра, и до сихъ поръ не могутъ подвести итоговъ. Европа съ своей стороны могла бы предъявить бол?е существенный счетъ, въ вид? н?сколькихъ миллiардовъ рублей, данныхъ ею въ займы на разныя м?ропрiятiя, въ томъ числ? и на воспособленiе дворянскому сословiю, о нуждахъ котораго современные славянофилы такъ пекутся. Право, за это одно она заслуживаетъ спасиба. Что было бы съ ними, если бы по ихъ желанiю Европа снялась съ м?ста и исчезла, какъ щедринскiй мужикъ, который улетучился по молитв? глупаго пом?щика, ненавид?вшаго мужичiй духъ? Г. Недолинъ, над?емся, помнитъ, что случилось съ глупымъ пом?щикомъ, котораго и начальство за это не одобрило.

Европу, конечно, пугать можно, но достать ее трудно, и потому г. Недолинъ всю свою энергiю направляетъ на чуждыя нацiональности, "давно уже поб?жденныя", и обращается къ евреямъ. Отрицая ц?ликомъ мысль Соловьева о необходимости равноправности, авторъ съ па?осомъ восклицаетъ: "Что же будетъ, если евреи, какъ того требуютъ ихъ защитники, стали бы "равноправными" съ русскимъ народомъ въ русской земл?, если даже теперь, когда ц?пкiя руки евреевъ все-жъ-таки не вполн? еще развязаны, они со своимъ генiальнымъ пролазничествомъ забираются всюду, ум?ютъ находить самыя влiятельныя связи, легко и незам?тно подбираютъ къ своимъ рукамъ не только богатства русской земли, но, заполняя свободныя профессiи, постепенно, но неуклонно, и посл?довательно захватываютъ и русскую литературу… Наша государственная власть… защищаетъ "малыхъ силъ", русскiй народъ, отъ позорнаго еврейскаго ига". Также р?шаетъ славянофилъ г. Недолинъ и вс? остальные нацiональные вопросы, все сводя къ "единой святорусской правд?": все, что не русское, да трепещетъ… "Нацiонализмъ въ политик?, нацiонализацiя гражданской жизни" – альфа и омега, ея же не прейдеши.

Есть одно достоинство въ современномъ славянофильств?, это – его откровенность. Читая статьи обоихъ сборниковъ отнюдь не впадешь въ сентиментализмъ стараго славянофильства, что-то, хотя и смутно, говорившаго объ идеальномъ братств?, о единенiи душъ, хотя бы и въ маниловскомъ тон?, и проч. Нын? всему этому конецъ, – какой-то почти свир?пой ненавистью ко всему чужому несетъ отъ этихъ р?чей о приведенiи вс?хъ къ одному знаменателю. Достается жестоко и печати въ стать? н?коего г. Московцева. Вся печать, если в?рить этому суровому стражу "нацiональнаго русскаго слова", прогнила, заполонена еврействомъ (и дались имъ эти евреи!) и источаетъ тл?творный ядъ, отъ котораго погибаетъ все истинно-русское. Авторъ даже не задумывается, отчего-же, если справедливы его нападки, эта истинно-русская печать, представляемая имъ купно съ братьей, такъ по существу ничтожна, слаба и неподвижна, что можетъ только вопить? Что же м?шаетъ ей проявить свою силу, коренную русскую мощь, истый духъ, по ихъ словамъ, непоб?димый и непереносный ни для кого, кром? истинно-русскихъ? Кажется, по ихъ же слову, время теперь самое для нихъ распрекрасное: вс? излюбленныя ими исконныя начала "святорусской правды" въ полномъ ходу, инородцы и инов?рцы поставлены въ надлежащiе пред?лы, а если Европа еще не повинилась, то все же и не наскакиваетъ. Между т?мъ, г. Московцевъ вопитъ "караулъ!" и требуетъ "нацiонализацiи русской печати". Опять таки, какъ это сд?лать, онъ не задумывается, хотя тутъ же, какъ истинно не унывающiй россiянинъ, и зам?чаетъ вскользь: "Если наше законодательство не позволяетъ евреямъ занимать м?ста на государственной служб?, то н?тъ никакихъ основанiй допускать и сосредоточенiе печати въ еврейскихъ рукахъ". И такъ говорятъ и пишутъ люди, осм?ливающiеся считать себя "насл?дниками" Аксакова, того самаго славянофила, который восп?лъ гимнъ "свободному слову", который съ чисто религiознымъ па?осомъ писалъ о свобод? слова: "Мысль, слово! Это та неотъемлемая принадлежность челов?ка, безъ которой онъ не челов?къ, а животное. Безсмысленны и безсловесны только скоты, и только разумъ, иначе слово, уподобляетъ челов?ка Богу. Мы, христiане, называемъ самого Бога Словомъ. Посягать на жизнь разума и слова въ челов?к? – не только совершать святотатство Божьихъ даровъ, но посягать на божественную сторону челов?ка, на на самый Духъ Божiй, пребывающiй въ челов?к?, на то, ч?мъ челов?къ – челов?къ. Свобода жизни разума и слова – такая свобода, которую по настоящему даже см?шно и странно формулировать юридически или называть правомъ. Это такое же право, какъ право быть челов?комъ, дышать воздухомъ, двигать руками и ногами. Эта свобода вовсе не какая-либо политическая, а есть необходимое условiе самого челов?ческаго бытiя, – при нарушенiи этой свободы нельзя и требовать отъ челов?ка никакихъ правильныхъ отправленiй челов?ческаго духа, ни вм?нять что-либо ему въ преступленiе; умерщвленiе жизни, мысли и слова – самое страшное изъ вс?хъ душегубствъ". ("День", 23-го января 1863 г.).

Зам?тимъ, однако, въ поученiе г. Московцеву, что русское законодательство нигд? не воспрещаетъ евреямъ занимать м?ста на государственной служб?, такого спецiальнаго закона противъ евреевъ пока еще н?тъ. Что же касается сосредоточенiя печати въ еврейскихъ рукахъ, то это чист?йшiй вздоръ, не въ обиду евреямъ будь оказано. Въ столичной ежедневной печати н?тъ ни одного органа еврейскаго. Правда, есть одна газета, редактировавшаяся евреемъ, но и тотъ, по сообщенiю "Московскихъ В?домостей", недавно крестился. Но, охотно уступая этого недавно крещенаго еврея г. Московцеву, все же не можемъ не возразить, что какъ одна ласточка не д?лаетъ весны, такъ одинъ еврей, притомъ же "немножко" православный, еще не въ силахъ сд?лать всю русскую печать еврейской. Переходя къ журналистик?, можемъ констатировать, что въ ней, кром? одного спецiально-еврейскаго изданiя ("Восходъ"), н?тъ ни одного журнала, издаваемаго или редактируемаго евреемъ. Къ этому можемъ добавить къ вящему ут?шенiю г. Московцева, что и громадное число сотрудниковъ въ журналахъ тоже искони русскiе люди. Поэтому, с?товать на сосредоточенiе прессы въ еврейскихъ рукахъ ему нечего, т?мъ бол?е нечего задумываться объ особыхъ м?рахъ для огражденiя невинности русской печати, которая и такъ достаточно ограждена всякими писанными и неписанными законами.

Да и зач?мъ? Если в?рить авторамъ "Зари" и "Москвы", нын? это во всякомъ случа? излишне, такъ какъ наше время есть моментъ "нацiональнаго возрожденiя Россiи*. Объ этомъ свид?тельствуютъ не только два эти сборника, но… русскiя общества, прототипомъ которыхъ служитъ "Русское собранiе" въ "Петроград?". Задача этихъ "разсадниковъ" истинно-русскаго духа во вкус? современнаго славянофильства понимается сл?дующимъ образомъ: "Путь къ объединенiю русскихъ, патрiотически настроенныхъ людей лежитъ въ организацiи русскихъ обществъ по прим?ру Петербургскаго Русскаго Собранiя. Ставя основною задачей поднятiе въ нашемъ обществ? чувства своего нацiональнаго достоинства, русскiя общества равностороннимъ образомъ и публичными чтенiями, и нужною книгой, и патрiотической газетой стремились бы осв?тить лучшiя черты нашего нацiональнаго характера, выяснить прекрасныя стороны нашей исторiи и быта, осв?тить д?йствительность, возбуждая среди русскихъ людей энергiю и предпрiимчивость на пользу русскаго д?ла; публичною отм?ткою антинацiональныхъ теченiй въ нашей жизни и литератур? общества въ самомъ корн? подс?кали бы (!) всякаго рода инородческiя интриги; ознакомляли бы бол?е широкiе слои русскаго общества съ мало оц?ненными сокровищами русской религiозной и гражданской мысли". Дал?е идетъ перечисленiе еще ц?лаго ряда задачъ вплоть до поощренiя нацiональной русской промышленности. Словомъ, если бы "Русское собранiе" въ "Петроград?" прониклось какъ сл?дуетъ важностью своей миссiи, то ему пришлось бы стать ч?мъ-то въ род? особаго государственнаго департамента, охватывающаго вс? стороны и проявленiя русской жизни.

Таковы мечты, но, къ счастью для насъ, не им?ющихъ чести состоять членами "Русскаго собранiя", посл?днее весьма далеко и отъ сотой части этихъ задачъ. По крайней м?р?, живя въ "Петроград?" и им?я полную возможность сл?дить за д?ятельностью упомянутаго общества, мы р?шительно ничего о ней сказать не можемъ. Прошло уже больше года, какъ это общество возникло, и если на первыхъ порахъ еще слышались отголоски его жизни на страницахъ перiодической печати, то зат?мъ очень быстро общество со страницъ печати стушевалось. Очень в?роятно, что члены его услаждаютъ другъ друга душеполезными бес?дами во вкус? вышеприведеннаго рецепта и д?ятельно "подс?каютъ въ корн? инородческiя интриги", но за ст?нами "Русскаго собранiя" это не отдается. Мы подчеркиваемъ эту безжизненность Русскаго собранiя, какъ лишнее доказательство того, что почвы для его работы н?тъ, н?тъ той дружественной атмосферы вн? его, которая живо воспринимала бы мысли собранiя, такъ или иначе откликалась бы на нихъ, установляя живую связь между Собранiемъ и остальнымъ русскимъ обществомъ. В?дь какъ-никакъ, а посл?днее все же живетъ, волнуется, работаетъ, но ему р?шительно все равно до того, ч?мъ занято "Русское собранiе". И выходитъ на д?л?, что посл?днее просто мертворожденный плодъ "любви несчастной" къ исключительному нацiонализму, всегда чуждому и русскому народу, и русской интеллигенцiи. Редакторы "Зари" и "Москвы" обнадеживаютъ себя, что это лишь пока, а вотъ со временемъ вся Россiя покроется ц?лой с?тью такихъ русскихъ собранiй, и тогда "пойдетъ ужъ музыка не та". "Какъ мы слышали, – заявляетъ редакцiя "Москвы", – въ Харьков? возникаетъ русское общество по почину проф. А. С. Вязигина, редактора "Мирнаго Труда". Эти слова побудили насъ поинтересоваться, что это за журналъ, первый номеръ котораго мы получили еще весною, но дальн?йшихъ номеровъ такъ и не вид?ли, почему и не можемъ съ достаточной достов?рностью утверждать, что "Мирный Трудъ" въ Харьков? продолжается. На обложк? этого перваго номера значатся, въ качеств? сотрудниковъ, чуть не вс? профессора Харьковскаго университета и около нихъ н?сколько хотя въ литератур? и неизв?стныхъ, но несомн?нно почтенныхъ именъ, въ "Мирномъ Труд?" над?ющихся снискать эту недостающую имъ пока популярность въ мiр? читателей. Журналъ открывается заявленiемъ отъ редактора, проф. Вязигина, излагающаго profession de foi новаго изданiя. Скромно, но твердо, какъ подобаетъ истинному сыну своего отечества, редакторъ провозглашаетъ хвалу родному языку и выражаетъ ув?ренность, что народъ, создавшiй такой языкъ, не погибнетъ, съ ч?мъ, нав?рное, согласятся вс?, даже и вольтерiанцы. Дал?е сл?дуетъ заявленiе, что достаточно мы созр?ли и "вошли уже, не какъ этнографическая величина, а какъ полноправный членъ въ среду культурныхъ народовъ". Отсюда сл?дуетъ, что, не отворачиваясь отъ Запада, "страны святыхъ чудесъ", по выраженiю Хомякова, намъ сл?дуетъ внимательно изучить то хорошее, что тамъ есть, но главное – оставаться на родной почв?. Въ особенности теперь, когда, "къ сожал?нiю, въ наше общество далеко еще не проникли твердые и ясные выводы современной науки. Оно еще недостаточно знаетъ свое родное и легков?рно усваиваетъ обобщенiя, безъ дальнихъ доказательствъ, какъ непреложную истину, какъ своего рода откровенiе. Западъ попрежнему остается поставщикомъ в?янiй и идей, заимствуемыхъ безъ пров?рки и порождающихъ только умственный и нравственный сумбуръ. Крайности и извращенiя, встр?чаюцiя стойкiй отпоръ и дружное опроверженiе на м?ст? своего происхожденiя, у насъ принимаются за руководящiя начала, за новыя слова, вливающiя жизнь въ одряхл?вшiй мiръ. Поклонники новизны пытаются водворить у насъ культъ силы, настроенiя и страсти, объявляютъ безпощадную войну "обанкротившемуся" разуму и суровой логик?, усматриваютъ спасенiе отъ нашихъ бол?зней въ скор?йшемъ усвоенiи прелестей капитализма и кадятъ передъ новымъ кумиромъ – босяками, выдавая ихъ за носителей обновляющихъ идеаловъ". Такому нежелательному настроенiю проф. Вязигинъ желаетъ противопоставить "не пустыя и звонкiя слова, не боевые кличи и громкiя р?чи, способныя сладкимъ дурманомъ опьянить юныя головы", а – "Мирный Трудъ", ибо "наше отечество прежде всего нуждается въ скромныхъ труженикахъ, д?лающихъ свое "маленькое д?ло" ради подъема общаго культурнаго уровня, являющагося сл?дствiемъ настойчивой работы каждаго надъ самимъ собой, а не туманныхъ стремленiй къ насильственнымъ и кореннымъ переворотамъ, заран?е осужденнымъ исторiей на полную неудачу".

Тотъ нацiонализмъ, образчикомъ котораго служатъ "Заря", "Москва" и "Русское собранiе" въ "Петроград?", настолько чуждъ нашему обществу, что всякая попытка привить его намъ заран?е осуждена на смерть. Славянофилы перваго призыва, Хомяковъ, Кир?евскiй, зат?мъ И. С. Аксаковъ, ихъ наибол?е видный насл?дникъ, были, д?йствительно, люди выдающагося ума, таланта и благородной души, и т?мъ не мен?е ничего не сд?лали. Они дали н?сколько интересныхъ образцовъ, лучше сказать попытокъ своеобразной философiи, которыя прошли почти безсл?дно для русской культуры – въ наук?, искусств? и еще мен?е въ русскомъ общественномъ сознанiи. Думать, что маленькiе эпигоны этихъ д?йствительно большихъ людей смогутъ бол?е удачно справиться съ задачей обособленiя Россiи отъ всего европейскаго, просто см?шно, когда читаешь "выкликанiя" такихъ "мыслителей", какъ вс? упоминаемые выше гг. Московцы, У-скiе, Славяноборы и Востоков?ды. Могутъ возразить, что время было тогда неблагопрiятное для д?ла Хомяковыхъ и Кир?евскихъ, а теперь именно такой моментъ, когда и общественное мн?нiе бол?е склонно къ нацiонализму, и условiя общiя – тоже. Это глубоко ошибочно, такъ какъ условiя современной жизни меньше всего могутъ поощрять всякiя нацiоналистическiя попытки, и въ этомъ вся суть. Россiя такъ т?сно связана теперь съ общеевропейскими интересами и матерiально, и идейно, что отд?лить насъ отъ Запада не смогъ бы и второй Петръ Великiй, буде такой феноменъ вторично бы повторился въ исторiи. И разв? только г. Меньшиковъ можетъ договориться до "китайской ст?ны" въ своемъ iудушкиномъ пустословiи. Въ одномъ изъ посл?днихъ номеровъ "Нов. Времени" (отъ 14-го iюля) онъ разработалъ даже ц?лую программу "Россiи для русскихъ", обнаруживъ въ ней поистин? пошехонское нев?жество въ народномъ хозяйств? и финансахъ. Пусть читатели простятъ намъ небольшую выдержку изъ этихъ iудушкиныхъ р?чей о "Россiи для русскихъ", – он? очень характерны не только для г. Меньшикова.

"Допустимте на минуту, – пустословитъ г. Меньшиковъ, – что это возможно, что это уже случилось, что европейскiя границы закрыты для нашего хл?ба. Разъ н?тъ вывоза – н?тъ и ввоза; все то, что наше образованное общество получаетъ на Запад?, оно будетъ вынуждено покупать дома. Какъ вы думаете – будетъ-ли это большимъ несчастьемъ?" – вопрошаетъ нововременскiй Порфирiй Владимiровичъ Головлевъ, и продолжаетъ съ наслажденiемъ пустословить: "Мн? кажется, первымъ посл?дствiемъ закрытiя границы, будетъ стремительный подъемъ русскихъ производствъ. Къ намъ точно съ неба упадетъ тотъ рынокъ, отсутствiе котораго угнетаетъ вс? промыслы и котораго мы напрасно ищемъ въ Персiи, Туркестан?, Турцiи. Къ намъ вернется изъ-за границы нашъ русскiй покупатель – все образованное общество, весь богатый классъ. Спросъ на внутреннiе товары подымется на сумму теперешняго ввоза: подумайте, какой это электрическiй толчокъ для "предложенiя"!.. Что же касается избытка хл?ба, прежде вывозившагося, то "и съ хл?бомъ не будетъ большой б?ды. Не станутъ его покупать у насъ – хл?бъ останется дома. Онъ тотчасъ упадетъ въ ц?н? и сд?лается бол?е доступнымъ народной масс?. Исчезнетъ эта страшная язва – недо?данiе; можетъ быть, исчезнутъ и голодовки: ихъ не было, или они не были столь острыми до той эпохи, когда Россiя стала выбрасывать за границу ц?лыя горы зерна. Въ старинныя времена въ каждой усадьб? и у каждаго зажиточнаго мужика бывали многол?тнiе запасы хл?ба, иногда прямо сгнивавшiе за отсутствiемъ сбыта. Эти запасы застраховывали отъ неурожаевъ, засухъ, гессенскихъ мухъ, саранчи и т. п… Если вновь появится избытокъ хл?ба въ стран?, народъ поздоров?етъ, отъ?стся, говоря грубо, – соберется съ силами для борьбы со стихiйными б?дствiями" и т. д., и т. д.

Можно ли возражать противъ такого безприм?рнаго пустословiя, обезоруживающаго своимъ наивнымъ нев?жествомъ? Въ невинности души своей г. Меньшиковъ ув?ренъ, что изъ-за границы Россiя получаетъ только дорогiя вина, сигары и бархатъ. Только одинъ щедринскiй Іудушка могъ бы поб?доносно выступить противъ и потопить словоизверженiе г. Меньшикова въ собственномъ пустословiи, въ род?, напр., такой реплики: "Ахъ, ахъ, ахъ! А я еще думалъ, что вы, г. Меньшиковъ, справедливый челов?къ, степенный! Ну, а мн?-то, скажите, ч?мъ мн?-то жить прикажете? Я-то откуда свои расходы долженъ удовлетворить? В?дь у меня сколько расходовъ – знаете ли вы? Конца краю, голубчикъ, расходамъ у меня не видно! Я и тому дай, и другого удовлетвори, и третьему вынь да положь! Вс?мъ надо, вс? Порфирiя Владимiровича теребятъ, а Порфирiй Владимiровичъ отдувайся за нихъ! Опять и то: кабы я купцу рожь продалъ – я бы денежки сейчасъ на столъ получилъ. Деньги, братъ, святое д?ло. Съ деньгами накуплю я себ? билетовъ, положу въ в?рное м?сто и стану пользоваться процентами! Ни заботушки мн?, ни горюшка; отр?залъ купончикъ – пожалуйте денежки. А за рожью-то я еще походи, да похлопочи около нея, да постарайся! Сколько ея усохнетъ, сколько на розсыпь пойдетъ, сколько мышь съ?стъ! Н?тъ, братъ, деньги какъ можно!" и т. д., и т. д. до безконечности, какъ и г. Меньшиковъ, неутомимо истощающiй свои р?чи о мужик?, о Россiи для русскихъ и проч.

Столь же основательны и утвержденiя нашихъ славянофиловъ современнаго толка объ особомъ нацiональномъ дух?, который имъ только однимъ удалось узр?ть и, по м?ткому выраженiю г. Струве (въ его стать? "Въ чемъ же истинный нацiонализмъ?", напечатанной первоначально въ "Вопросахъ философiи и психологiи"), "снять съ него даже не одну фотографiю въ разныхъ позахъ – религiозной, государственной, общественной". Каждый изъ нихъ вкладываетъ въ эти формы свое содержанiе и требуетъ зат?мъ общаго преклоненiя, отметая все, что не укладывается въ его формочку, яко ересь, и взывая къ охран?. Они желали бы остановить самую жизнь и заковать ее въ излюбленныя оковы "нацiональнаго духа". "Практически это – грубое посягательство на естественное право "исканiя", – говорится въ упомянутой стать?,– на право и обязанность челов?ка, какъ такового, безконечно совершенствовать культуру". Отсюда проистекаетъ та мертвенность, которою отдаютъ вс? славянофильскiя современныя р?чи. Тамъ, гд? все въ движенiи, въ исканiи, въ творчеств? новыхъ и новыхъ идей, они желали бы внести н?что незыблемое, утвердить на в?ки в?чные н?которое status quo, какъ раскольники – букву вм?сто духа. Между т?мъ, "нацiональный духъ созидается въ в?чно творческомъ процесс? народной жизни, онъ не застываетъ никогда ни въ какую сущность до т?хъ поръ, пока не превращается этотъ процессъ; поэтому нацiональный духъ не соизм?римъ съ т?ми формулами, въ которыя его стремятся втиснуть отд?льныя лица, направленiя и покол?нiя, онъ не тождественъ съ т?ми содержанiями, которыя нацiоналисты вс?хъ сортовъ такъ старательно пытаются од?ть его соблазнительною, в?чно юною и пышною тканью. Никто и ничто, никакая формула, ни трехчленная, ни двухчленная, ни одночленная, не можетъ и не им?етъ права сказать: нацiональный духъ – это я.

"Мы р?шительно отвергаемъ, – говоритъ г. Струве въ томъ же м?ст? упомянутой статьи, – какъ нел?пое и – да будетъ позволено такъ выразиться – наглое притязанiе присвоить какимъ-нибудь содержанiемъ величество нацiональнаго духа. Но мы знаемъ, какъ можно "въ дух? и истин?"служитъ этому величеству. Для этого нужно не указывать властной рукой творческому процессу жизни его путей, а пролагать и расчищать ихъ для свободнаго исканiя, памятуя, что только свобода творчества обезпечиваетъ нацiональной культур? полноту и богатство содержанiя, красоту и изящество формы" {Цитируемъ по сборнику "На разныя темы", стр. 636 и сл?дующiя.}.

Св?жестью пов?яло на насъ отъ этихъ словъ посл? того, какъ намъ пришлось одол?ть "Зарю" и "Москву" съ ихъ специфическимъ духомъ, отъ котораго, что называется, не продохнешь. Духъ этотъ, однако, не опасенъ, такъ какъ ютится онъ всегда на задворкахъ культуры и, по м?р? роста посл?дней, все бол?е и бол?е выт?сняется за пред?лы общественнаго сознанiя. Правда, по временамъ онъ какъ будто оживляется, кр?пнетъ и овлад?ваетъ бол?е слабыми умами, какъ, напр., въ недавнiе годы во Францiи. Это всегда совпадаетъ съ какимъ-нибудь важнымъ кризисомъ въ рост? общества и вм?ст? съ минованiемъ его исчезаетъ. Но еще никогда не бывало, чтобы окончательная поб?да принадлежала узкому нацiонализму, и его непрем?ннымъ членамъ – шовинизму, антисемитизму и прочимъ его исключительнымъ качествамъ, – такая поб?да означала бы смерть культур?, смерть челов?ку, какъ существу, им?ющему право "на самочинное мышленiе и д?йствованiе*.

"Если в?рно, что "нацiя есть начало духовное", – говоритъ г. Струве въ заключенiе упомянутой статьи о нацiонализм?,– то истинный нацiонализмъ не можетъ быть ни ч?мъ инымъ, какъ безусловнымъ уваженiемъ къ единственному реальному носителю и субъекту духовнаго начала на земл? – къ челов?ку. Провозгласить такое уваженiе принципомъ развитiя нацiональнаго духа не значить бросить громкую фразу. Это значитъ выговорить точное и строгое нравственное правило, в?рность которому налагаетъ тяжелыя и отв?тственныя обязательства".

Въ этихъ словахъ лучшiй отв?тъ современнымъ славянофиламъ съ ихъ программой ограничительныхъ м?ръ, образчики которой мы приведи выше. Ростъ личности – вотъ отличительный признакъ нашихъ дней, и ни въ какiя рамки больше не уложишь ее, кром? т?хъ, которыя она сама себ? выберетъ, какъ наибол?е отв?чающiя именно этому росту. Все, что способствуетъ ему, им?етъ будущее, – и потому нацiонально; все, что его задерживаетъ – осуждено жизнью на гибель, – и потому противно нацiональному духу, который устами И. С. Аксакова провозгласилъ неотъемлемыми правами всякой личности – свободу слова, мысли и сов?сти. И, по остроумному зам?чанiю г. Струве, именно отсутствiе этой свободы прежде всего убило самое славянофильство! "Славянофилитъ "Новое Время", славянофилятъ даже "Московскiя В?домости", на разные голоса славянофилитъ "Руоское собранiе", но славянофильства и славянофиловъ н?тъ.

То, что теперь именуется этимъ историческимъ терминомъ, есть грубая подд?лка, по существу заключающая въ себ? самый наивный шовинизмъ, съ одной стороны, съ другой – пресл?дованiе узко-сословныхъ интересовъ, преимущественно дворянскихъ. Гд? прежнiй идеализмъ, хотя и туманный, но возвышенный и благородный? Гд? прежняя пропов?дь в?ротерпимости и братства по отношенiю къ инов?рцамъ и инородцамъ? Гд? прежняя ненависть къ насилiю и произволу, ненависть, извлекавшая изъ лиры Хомякова мощные звуки противъ "неправды черной"?

Все это прошло и "быльемъ поросло" для нын?шнихъ славянофиловъ, а въ лучшемъ случа? звучитъ для нихъ горькой насм?шкой.

    Августъ, 1902.