Страничка из истории реакционной прессы

Страничка из истории реакционной прессы
Ангел Иванович Богданович

«Очень р?дко, почти ничего не приходится намъ говорить о русской реакцiонной пресс?. Происходитъ это главнымъ образомъ оттого, что эта пресса очень не интересна, и р?дко-р?дко можно найти и у нея что-нибудь, что могло-бы послужить на пользу нашему читателю. Ч?мъ объяснить такое оскуд?нiе реакцiонной печати, судить не беремся. Зато съ т?мъ большимъ удовольствiемъ обращаемъ вниманiе на зам?чательную статью г. А. Филиппова въ первой книжк? воскресшаго въ этомъ году "Русскаго Обозр?нiя" – "Изъ исторiи журнала", въ которой авторъ съ откровенностью, достойною всяческаго поощренiя, разсказываетъ, какъ возникъ журналъ, какъ и ч?мъ онъ держался и отчего, наконецъ, палъ. Въ исторiи нашей реакцiонной печати статья г. Филиппова должна занять видное м?сто, и ч?мъ больше она будетъ изв?стна, т?мъ полезн?е и для печати вообще…» Произведение дается в дореформенном алфавите.

А. И. Богдановичъ

Страничка изъ исторiи реакцiонной прессы

Очень р?дко, почти ничего не приходится намъ говорить о русской реакцiонной пресс?. Происходитъ это главнымъ образомъ оттого, что эта пресса очень не интересна, и р?дко-р?дко можно найти и у нея что-нибудь, что могло-бы послужить на пользу нашему читателю. Ч?мъ объяснить такое оскуд?нiе реакцiонной печати, судить не беремся. Зато съ т?мъ большимъ удовольствiемъ обращаемъ вниманiе на зам?чательную статью г. А. Филиппова въ первой книжк? воскресшаго въ этомъ году "Русскаго Обозр?нiя" – "Изъ исторiи журнала", въ которой авторъ съ откровенностью, достойною всяческаго поощренiя, разсказываетъ, какъ возникъ журналъ, какъ и ч?мъ онъ держался и отчего, наконецъ, палъ. Въ исторiи нашей реакцiонной печати статья г. Филиппова должна занять видное м?сто, и ч?мъ больше она будетъ изв?стна, т?мъ полезн?е и для печати вообще.

Г-нъ А. Филипповъ начинаетъ съ жалобы, что нын? журналъ могъ бы праздновать десятил?тiе, такъ какъ въ 1890 г. было основано "Русское Обозр?нiе",– по словамъ автора, "въ самый разгаръ патрiотическаго воодушевленiя, внесеннаго политикой покойнаго государя Александра III, в?рн?е его образомъ мыслей и силой чувства, сливавшагося съ т?мъ, что таится въ груди русскаго народа. И не будь судьба этого журнала исключительной по своему характеру, мы выслушали бы уже много р?чей, заздравныхъ тостовъ и прив?тствiй читателей. Но,– меланхолически зам?чаетъ авторъ,– какъ все, что призвано отстаивать интересы нашей народности, оно (т.-е. журналъ) захир?ло, пришло въ упадокъ и, думаю, р?дко кто помнитъ, скор?е мало кто знаетъ объ этой поучительной страничк? изъ исторiи близкаго намъ времени".

Идея журнала возникла въ Москв? – у кого именно, авторъ не помнитъ. Зародился онъ подъ редакцiей кн. Цертелева и при матерiальной поддержк? Давыда Морозова. "Московскiй публицистъ, дворянинъ чисто русскихъ традицiй, соединялся съ представителемъ лучшей части московскаго купечества, образованнымъ старов?ромъ. Что можетъ быть трогательн?е союза двухъ нелицем?рно любящихъ родину лицъ, пользовавшихся притомъ совершенно независимымъ положенiемъ?!" спрашиваетъ г. Филипповъ.

Усп?хъ, казалось, былъ заран?е обезпеченъ. "Конечно, на зовъ редактора не замедлили откликнуться интересные по своему сочетанiю элементы русской литературы. Въ журнал? приняли участiе царственный поэтъ К. Р., и неоц?ненный, но высоко ц?нный философъ, П. Б. Астафьевъ; романистъ, публицистъ и политико-экономъ К. ?. Головинъ, и увлекательный поэтъ-беллетристъ Іер. Ясинскiй, и пов?ствователь-историкъ гр. Салiасъ; бывшiй адвокатъ, изсл?дователь искусства и будущiй властелинъ въ области печати М. Я. Соловьевъ. Поэтъ, прославившiйся переводами, П. А. Козловъ въ звучныхъ сонетахъ восп?валъ современность. Ген. А. А. Кир?евъ, по обыкновенiю, эффектно-джентельменски полемизировалъ съ Вл. Сер. Соловьевымъ, а князь Ухтомскiй, теперь съ такимъ презр?нiемъ нападающiй на "Московскiя В?домости", дружески усаживался за редакцiонный столъ съ Вл. А. Грингмутомъ, непоколебимымъ защитникомъ классицизма. Павелъ Безобразовъ, тотъ самый, что съ п?ною у рта, "какимъ то демономъ внушаемъ", читалъ впосл?дствiи лекцiи "въ защиту женщинъ" – ч?мъ инымъ создается въ настоящее время популярность?! – спокойно переносилъ сос?дство степеннаго соцiолога и осторожнаго политика Льва Тихомiрова", и т. д.

"Не правда ли,– восклицаетъ г. Филипповъ, какое поразительное разнообразiе именъ, статей и ихъ настроенiя!" Д?йствительно, но это и повело въ ближайшемъ будущемъ къ разладу. Въ первые два года, не смотря на то, что "скромный издатель журнала Д. Морозовъ затратилъ свыше 200.000 р.", не смотря на всякое поощренiе со стороны, "подписчиковъ было немного. При значительномъ количеств? даровыхъ экземпляровъ, при искусственномъ распространенiи журнала, число ихъ не доходило до 2.000; существовать при такихъ условiяхъ самостоятельно журналу нельзя". А тутъ еще въ 1892 г. "умеръ гражданской (?) смертью Н. Н. Боборыкинъ, нотарiусъ и въ н?которой степени литераторъ, лицо, подписывавшееся за издателя". Возникъ вопросъ и о редактор?, такъ какъ кн. Цертелевъ посл? "гражданской смерти" Боборыкина посп?шилъ отказаться отъ руководительства журналомъ. На выручку явился "случай", помогшiй подыскать нужнаго челов?ка, найти котораго, по словамъ автора статьи, было вообще очень трудно, ибо "отдать изданiе, такъ счастливо начатое и обратившее на себя вниманiе не только публики, но и двора, въ руки случайныхъ предпринимателей казалось невозможнымъ". "Только челов?къ устойчивыхъ уб?жденiй, большого запаса энергiи, обладавшiй литературной изв?стностью, могъ претендовать на полученiе журнала". Но, печально поясняетъ авторъ, такого челов?ка не было. Къ счастью для журнала, "случай свелъ Боборыкина на улиц? съ малознакомымъ ему Анатолiемъ Александровымъ, молодымъ челов?комъ, не достигшимъ 30 л?тъ и почти никому неизв?стнымъ". Могъ ли онъ выполнить роль руководителя столь серьезно поставленнаго изданiя? – спрашиваетъ г. Филипповъ, и безъ колебанiй отв?чаетъ: "Изъ т?хъ силъ, которыя необходимы при составленiи редакцiи и для развитiя такого крупнаго и широкаго д?ла, какъ изданiе ежем?сячника, у Александрова не было ни одной. Н?сколько стихотворенiй, обличавшихъ въ автор? самое заурядное дарованiе; два-три фельетона по литератур?, свид?тельствовавшiе и бойкости пера и опред?ленности мыслей больше, ч?мъ о талант? – вотъ и все, ч?мъ могъ похвастать будущiй редакторъ". А "въ то время пресса ревниво оберегалась отъ вторженiя сомнительныхъ элементовъ",– внушительно зам?чаетъ авторъ. Такъ и взглянули на новаго кандидата въ Петербург?. Но тутъ выручили знакомства. Александровъ въ свое время, "по чутью скор?е, нежели благодаря опыту и знанiямъ, примкнулъ къ кружку молодежи, приверженцевъ идей философа-публициста К. Н. Леонтьева, а черезъ посл?дняго обратилъ на себя вниманiе тогдашняго министра народ. просв. графа Делянова, который и сталъ покровительствовать способному молодому челов?ку. Вскор? объ Александров? узналъ и К. П. Поб?доносцевъ". Въ Петербург? встр?тили Александрова сначала недов?рчиво, "но часъ бес?ды съ Поб?доносцевымъ создалъ Александрову такого покровителя и союзника, который остался для него памятнымъ и навсегда оказалъ громадное влiянiе на судьбы журнала. Поб?доносцеву, конечно, случалось ошибаться въ разм?р? силъ и дарованiй людей, которыхъ онъ выдвигалъ, но относительно направленiя ихъ и искренности ихъ чувствъ къ родин?, никто не упрекнетъ его въ ошибк?. И Анатолiй Александровъ, усп?вшiй получить привать-доцентуру при Московскомъ университет?, а вскор? зат?мъ сд?лавшiйся и редакторомъ-издателемъ газеты "Русское Слово", оказался, конечно, соотв?тствующимъ возложенной на него задач?".

Итакъ, первое крушенiе, вызванное "гражданскою-смертью" издателя, было предотвращено. Новый редакторъ-издатель, хотя и не обладавшiй никакими нужными для журнала дарованiями, собралъ новыя силы, въ лиц? "прославленнаго нын? В. В. Розанова", а старыя поощрялъ и ободрялъ; такъ напр., "Мих. П. Соловьевъ этюдами по Святой земл? прокладывалъ себ? дорогу къ должности главноуправляющаго по д?ламъ печати"; "въ 1894 г. возобновилъ эффектныя статьи Spectator, находившiй Россiю на распутьи, но сильной, въ то время, какъ Европа быстрыми шагами шла къ разложенiю. Ув?ренно звучащiй, почти властный, тонъ зам?токъ обратилъ на себя серьезное вниманiе. Автору статей В. Грингмуту черезъ н?которое время было предложено редактировать "Московскiя В?домооти".

Несмотря однако на вс? эти усп?хи сотрудниковъ журнала, "подписчиковъ не прибывало. Изданiе не давало дохода и требовало постоянной поддержки". "И вотъ, пришло время,– съ грустью продолжаетъ авторъ,– когда Давыдъ Морозовъ отказался отъ дальн?йшей помощи предпрiятiю, въ усп?хъ котораго уже не в?рилъ, особенно посл? ц?лаго ряда обличительныхъ доносовъ со стороны "друзей" Александрова, и посл?днiй оказался въ отчаянномъ положенiи, изъ котораго былъ выведенъ Высочайшею милостью. На продолженiе журнала было отпущено изъ личныхъ Его Величества средствъ н?сколько десятковъ тысячъ рублей. Сотрудникъ "Рус. Обозр?нiя", такъ сказать, пестунъ его, К. П. Поб?доносцевъ, пом?стившiй въ 1898 г. статью о Ле-Пле, былъ живымъ двигателемъ д?ла, обратившимъ высокое вниманiе покойнаго государя на Александрова, который и былъ представленъ Его Величеству. Посл? этого зв?зда Александрова засiяла яркимъ св?томъ на нашемъ литературномъ небосклон?".

Время это было апогеемъ благополучiя Александрова, вокругъ котораго, "незам?тнаго прежде челов?ка, стали т?сниться люди, отличающiеся по своему положенiю или д?ятельности", а главное – "къ нему возвратилось прежнее расположенiе Морозова", что опять обезпечило существованiе журнала на два еще года. Но, увы! – велика челов?ческая неблагодарность: "одни за другими мелькали м?сяцы, тянулись годы, не принося увеличенiя подписчиковъ, не вызывая отклика среди безмолвствовавшихъ, гд?-то "въ глубин? Россiи" разс?янныхъ читателей", а тутъ еще "съ 1896 г. Давыдъ Морозовъ, уже больной, съ неохотой выдавалъ деньги на изданiе и то въ крайнихъ затруднительныхъ случахъ". Между т?мъ, этихъ "случаевъ" становилось все больше, ибо "неув?ренность въ завтрашнемъ дн? заставляла падать, а не развиваться журналъ". Но счастливая зв?зда Александрова не совс?мъ закатилась еще, и "при новыхъ матерiальныхъ затрудненiяхъ на журналъ было обращено высокое вниманiе Его Величесгва. Нын? царствующему Государю благоугодно было отпустить въ 1898 г. на изданiе журнала н?сколько десятковъ тысячь изъ собственныхъ Его Величества средствъ, а въ 1897 г. Ея Величество, вдовствующая Императрица, почтила Александрова таковою же помощью. Редакторъ-издатель былъ обласканъ и о5одренъ".

Однако, ничто уже не могло спасти изданiя, которое не встр?чало поддержки со стороны читателей, по прежнему продолжавшихъ хранить "безмолвiе" и, что еще хуже, не подписывавшихся на журналъ, гд? сотрудники вели, каждый по своему, опред?ленную линiю: кто "пролагалъ" дорогу къ тепленькому м?стечку, кто тономъ, "почти властнымъ", выписывалъ себ? видное положенiе, кто пресл?довалъ ц?ли, намъ неизв?стныя, но очевидно симпатичныя г. Филиппову, насколько можно судить по его теплому тону. Все это, конечно, никакого отношенiя къ литератур? не им?ло. А въ результат? такого разброда "наша партiя", о значенiи и д?йствiяхъ которой,– ядовито зам?чаетъ г. Филипповъ, – "такъ краснор?чиво писали на страницахъ "Русскаго Обозр?нiя", не только не проявляла жизни, но неизв?стно гд? находилась, по крайней м?р? она не хот?ла поддерживать Александрова и въ наибол?е острый перiодъ его борьбы съ равнодушiемъ публики не могла организовать д?ло такъ, чтобы оно продолжало стройно функцiонировать. Наоборотъ, изв?стiя о высочайшихъ милостяхъ къ Александрову, распространяясь по административнымъ сферамъ, переносились съ быстротой фурiй въ литературныя, вызывая зависть и недоброжелательство прежде всего у представителей "нашей партiи", полное равнодушiе къ судьб? журнала среди лицъ, стоящихъ вн? ея. Изъ устъ въ уста передавалось, какъ достов?рность, что десятки тысячъ, отпущенныя Александрову, истрачены не на д?ло, а припрятаны; другая часть обращена на покупку великол?пныхъ дачъ у Тройцы". И въ л?то 1898 г. отъ Р. Хр., заканчиваетъ л?тописецъ свою пов?сть, журналъ закрылся, истощивъ силы въ борьб? съ равнодушiемъ публики. Въ август? этого года появилась майская книга, въ которой редакцiя заявляла, что, "въ силу непредвид?нныхъ обстоятельствъ и перем?ны типографiи, книжки задержаны, но редакторъ приметъ вс? м?ры и посл?дующiя книги начнутъ выходить аккуратно". Но "это было посл?днимъ судорожнымъ движенiемъ журнала. Онъ пересталъ существовать, его забыли".

Итакъ, журналъ, им?вшiй такiя матерiальныя средства, какъ ни одно изданiе ни до него, ни посл?, снискавшiй столь высокую поддержку, что ея одной уже, казалось, было достаточно, чтобы обезпечить крупный и прочный усп?хъ,– просуществовалъ, лучше сказать – съ трудомъ протянулъ около семи л?тъ и погибъ безславной смертью, не возбудивъ сожал?нiя даже въ сред? своихъ ближайшихъ сотрудниковъ, которые въ значительной степени сами доканали его. Что же послужило причиной такого страннаго на первый взглядъ неусп?ха? Матерiальная сторона, на которую усиленно напираетъ г. Филипповъ, во всякомъ случа? тутъ не причемъ. Больше 200.000 р. Давыдъ Морозова, три раза значительныя субсидiи изъ средствъ Высочайшихъ Особъ – неужели этого мало, не считая еще кое-какихъ подписныхъ суммъ, которыя на худой конецъ дали не одинъ десятокъ тысячъ? Очевидно, д?ло не въ деньгахъ. Причина и не въ постороннихъ обстоятельствахъ, такъ какъ журналу была обезпечена поддержка, которая, какъ мы вид?ли, могла устранить вс? препятствiя. Причина гибели журнала лежитъ гораздо глубже. Прежде всего она заключалась внутри самого д?ла. Не смотря на столь восхищающiй г. Филиппова идеальный союзъ "дворянина чисто русской традицiи съ представителемъ лучшей части купечества", во глав? изданiя съ самаго начала ставится челов?къ, черезъ годъ умершiй "гражданской" смертью. Это фактъ глубоко знаменательный для настоящаго предпрiятiя: въ реакцiонной литературной сред? не нашлось лучшаго челов?ка, какъ двусмысленная личность. Дал?е, уходитъ челов?къ съ литературнымъ именемъ, кн. Цертелевъ, и, по словамъ нашего л?тописца, его зам?няетъ челов?къ, "у котораго не было ни одной ивъ т?хъ силъ, какiя необходимы для этого крупнаго д?ла": ни литературнаго имени, ни таланта, ни опыта, ни трудолюбiя, ни авторитета, ничего, кром? "опред?ленности мыслей". Словомъ, багажъ бол?е ч?мъ скудный для редактора-издателя большого журнала. Такимъ образомъ, во глав? д?ла все время не было даже съ точки зр?нiя реакцiонныхъ требованiй – подходящаго челов?ка. Зат?мъ, сотрудники, которые и составляютъ главную силу журнала. Наивный л?тописецъ откровенно указываетъ, что всякiй пресл?довалъ свои ц?ли, не им?ющiя ничего общаго съ литературой. Понятно, каково было содержанiе журнала, – и вотъ третья и самая коренная причина: равнодушiе публики. Какое д?ло читателю до т?хъ ц?лей, какiя пресл?довали сотрудники? Даже своя, реакцiонная публика, которая все же могла бы поддержать журналъ, не могла не отшатнуться въ конц? концовъ, видя не только идейную и литературную слабость руководителей, но и что-то совс?мъ темное въ ихъ поведенiи… Правда, г. Филипповъ заявляетъ, что "по пров?рк? счетовъ и книгъ оказалось, что онъ (Александровъ) не оставилъ себ? ни одной коп?йки чужихъ денегъ". Но фактъ остается т?мъ не мен?е фактомъ: н?сколько сотъ тысячъ "чужихъ денегъ" исчезли такъ же безсл?дно, какъ исчезъ и самъ журналъ.

Реакцiонная печать всегда жалуется на все и вс?хъ, обвиняя въ особенности либеральную печать, которая ей будто бы перебиваетъ дорогу, обладая большими средствами, чтобы оплачивать сотрудниковъ и приманивать читателей обилiемъ матерiала. Исторiя "Русскаго Обозр?нiя" лишаетъ ее и этого обвиненiя. Журналъ, повторяемъ, обладалъ по истин? громадными средствами, значитъ – не въ средствахъ д?ло, а въ людяхъ прежде всего и въ содержанiи. У "Русскаго Обозр?нiя" денегъ было больше, ч?мъ требуется на два такихъ журнала, но у него не было ни людей, ни идей, и оттого оно и погибло. Журналъ оказался никому не нужнымъ. Мало того, отъ него отшатнулись даже искреннiе консерваторы, въ род? кн. Ухтомскаго, которые не могли переварить ни статей г. Розанова, его знаменитой "Ходынской катастрофы" (см. о ней "Критич. Зам?тк?", 1897 г., октябрь), ни "властнаго" тона Sperctatora, возстановившаго всю печать.

Въ конц? концовъ, все свелось, такимъ образомъ, къ равнодушiю публики, отчего журналъ и погибъ. Да, равнодушiе публики – это страшная, непреодолимая сила, съ которой не могутъ бороться никакiя силы, никакiе капиталы, никакiе Александровы, Филипповы и т. п. личности, сколь бы безупречна ни была ихъ "опред?ленность мысли". Такова поучительная мораль "басни сей", за которую мы отъ души благодаримъ г. А. Филиппова.

    Сентябрь 1901 г.